А если однажды чашка склеится обратно...

Молодой мужчина запустил пятерню в свои темные волосы, зачесывая их назад. Он увидел кудрявого мальчика, что понуро плелся к стойке библиотекаря. -Привет, Джонни, что невесел? На западе опять взорвали атомную бомбу? – весело, но негромко спросил он. Джон уныло поднял глаза на библиотекаря. -Нет, вроде. Но у меня вроде как проблемы с отцом. -Да? И что же он натворил? – преувеличенно серьезно спросил он, - Разбил окно в учительской? Ты его выпорол? Джон невольно фыркнул, сдерживая смех, и поднял глаза на библиотекаря. -Нет! Это он меня выпорол. -Так это ты разбил окно в учительской? – мужчина деланно всплеснул руками. -Не! – Джон махнул головой, выпрямившись, - Это были… инопланетяне! -Опять! Так и знал! Нужно было вызывать уфологов, а не главу родительского комитета! – притворно вздохнул библиотекарь. Джон еще раз судорожно вздохнул, но уже легче, а потом поднял на мужчину повеселевший взгляд. -Спасибо, Бруун! -Всегда пожалуйста, Джонни, за что он тебя так? – спросил мужчина, принимая у мальчика стопку книг. -Я не рассказал ему свой ночной сон, - шепотом признался кудрявый. -Это сон из той серии, что снятся взрослеющим мальчикам? – также шепотом спросил мужчина, заговорщицки подмигнув. -Вроде того… - Джон смущенно припомнил свой сон. -Тогда понятно, твоему отцу и в самом деле не стоит знать о таком. Это первый раз, когда ты видел такое? -Ага! – кивнул Джон, - Это произошло после… - он осекся, прикусив язык. Бруун был ему другом как и Лукас, но все же… Как легко он чуть не проболтался о книге. Дубина стаеросовая! А вдруг кто-нибудь из детей услышит? Или учителей? Джон затравленно оглядел библиотечный зал. Пара учителей, несколько детей всех возрастов. После школы многие оставались, чтобы сделать домашнее задание или прочесть заданные книги, чтобы дома не отвлекаться от помощи по хозяйству. Среди них Джон заметил Маркуса. Ну вот, даже сын Лукаса здесь. Что ж, он-то, по крайней мере, о книге знает… Увидев его реакцию, настаивать на ответе мужчина не стал. Вместо этого он наклонился и сказал. -Знаешь, а мне ведь тоже снился очень странный сон прошлой ночью. Хоть и не такой жгучий как твой. -Да? – Джон удивленно воззрился на Брууна. -Пойдем, я тебе расскажу, - мужчина выставил на стойку колокольчик, а потом поманил мальчика в подсобку. Здесь было очень много книг, они лежали и стояли на стеллажах. Часть из них была заключена в шкафы со стеклянными дверцами, запирающимися на ключ. Замки были опечатаны приклеенной бумагой. -А что это за книги? – поинтересовался Джон, проведя кончиками пальцев по панели шкафа. -Это запрещенные книги, что противоречат христианским догмам, - ответил библиотекарь, - ну конечно, эти самые интересные. Но читать их опасно для здоровья. А иногда и для жизни. -Они настолько опасные? – изумился Джон, наклоняя голову, пытаясь разобрать названия на корешках. -Они? Нет. Те, кто их запретил опасны, - тихо ответил Бруун. Мужчина и мальчик зашли за один из стеллажей. Библиотекарь присел на край стола, заполненного книгами, и посмотрел на Джона. -Правда, это был очень странный сон. Я даже не уверен… Что это был сон. Настолько реален он был… Как воспоминание. Кудрявый удивленно поднял глаза на мужчину. Бруун молчал, собираясь с мыслями. Наконец он решился. -Чтобы понять мой сон, сегодня утром я был вынужден тайно вскрыть один из шкафов. Я не могу искать эту информацию в интернете, потому что мой компьютер под контролем, все, что я ищу, сразу выводится в соответствующем месте, - Бруун понизил голос до шепота. -Здесь нет прослушки? – встрепенулся Джон. -Нет, она только в зале, - покачал головой мужчина, - так вот, я выяснил, что мне снился кришнаит. -Кто это? – Джон округлил глаза. -Представитель одной из восточных древнейших религий, они все еще есть где-то в Индии, но уверяю тебя, раньше я о них ничего не слышал, - покачал головой Бруун. Какой сегодня теплый и приятный день. Камешки ощущаются под тонкой подошвой сандалий как крупнозернистая наждачная бумага. Ветрено. От пота хлопковая оранжевая курта* слегка прилипла к спине, хотя свободный подол мечется под порывами ветра. Украдкой подтягиваю дхоти**, книги плотно прижаты к груди. Солнце греет бритую голову, а ветер забавляется с хвостиком-шикхой на макушке. Скоро совсем длинный отрастет. Надо спросить у Учителя, можно ли так? Сегодня какой-то особенный день. Не знаю, но мне так кажется. Вроде как обычно бренчат на груди кантхималы***, вроде также как и обычно свободная рука перебирает четки, и как обычно мысли достойны любого вайшнава****. Но вместе с тем, мне кажется, что сегодня какой-то особенный день. Такие дни не повторяются. Никогда. Один на миллион, как говорится. Может Учитель откроет сегодня тайну Мироздания? А может… Вайшнав увидел сидящего в инвалидной коляске молодого мужчину. Он, не спуская глаз, смотрел на кого-то на аттракционе. Кришнаит оглянулся на американские горки, пытаясь угадать за кем наблюдает инвалид. Но вагонетки проносились с веселым грохотом и воплями сидящих в них людей. Их общность и общий дух испуга и веселья так разнились с одиночеством и молчанием этого мужчины, что сердце больно сжалось. Вот же бедолага, он явно не знает о любви Кришны ко всему сущему. Внезапно внутри будто что-то щелкнуло. Кришнаит подтянул книги поближе к себе и уверенно шагнул к инвалиду-колясочнику. Он приблизился совсем близко. Теперь ему были видны даже серебристые бисеринки пота на по-военному бритой голове мужчины. Услышав его шаги, инвалид поднял глаза. О, это были удивительные глаза, светлые серо-голубые, внимательные, чуть печальные, чуть настороженные, очень глубокие и пронзительные. Они выделялись на бледном лице с чуть покрасневшими и припухшими будто от слез веками, как два топаза. Внезапно вайшнав почувствовал робость и некоторую растерянность. Именно с этим человеком и связано то, что я должен был сделать сегодня. Но что? Как заговорить? Что сказать? -Не желаете ли купить книгу? – как можно более бодро спросил кришнаит, чуть склонившись, словно пытаясь опуститься на уровень колясочника, не присаживаясь рядом. По лицу инвалида скользнула грустная усмешка с примесью горечи. -Извини, приятель, пенсию еще не выплатили, я без денег. Ответ не расстроил, ничего другого я и не ожидал, но теперь я могу продолжать речь дальше. Что же я должен ему сказать? -Жаль, вы здесь с друзьями? -Нет, - инвалид помрачнел, - просто знакомые… Просто знакомые. Он врет. Почему врет? Почем мне знать? Но не стану допытываться. Пусть врет, если хочется. Мне кажется, что он только что крупно поссорился, а возможно в чем-то разочарован. Не стоит копаться в чужой душе, это как войти в чужой дом без приглашения… Мне кажется, что все свои неполные двадцать пять лет, побои пьяного отца, школу, где меня унижали, брошенный колледж, когда я ушел в общину вслед за своей девушкой, что потом ушла к другому, все это я должен был пережить ради этого дня. Учитель говорил, что существуют другие жизни. У меня ощущение, что я когда-то уже видел этого человека. Чем больше я смотрю на это лицо, тем более знакомым оно мне кажется. Я уже много раз видел его, его внешний вид менялся, но не менялись эти топазовые глаза цвета голубики в дождливые дни. Я встречал его всегда. Иногда шел рука об руку много лет, а иногда играл какую-то роль, придавая его жизни нужное направление, являя собой путеводную нить, а потом исчезал из его жизни, уходя в следующую, чтобы вновь и вновь искать его. Внезапно казавшийся вначале незнакомым и чужим колясочник сейчас воспринимался почти как родной брат, друг, верный товарищ, надежный и преданный… Кришнаит едва подавил желание опуститься на колени и обнять незнакомца. Интересно, на кого же он смотрит? Возможно, на ту женщину в белой майке и солнечных очках? Нет... Не похоже… А что если? Если на тех двоих, они тоже кажутся мне смутно знакомыми. Мужчина и мальчик. Мне кажется, я их уже когда-то видел. Только мальчик был совсем другим. Но вместе с тем… таким же… Изменилась лишь внешность. Я чувствую, я знаю, что этот колясочник очень хороший малый. Но почему, за какие грехи в этой жизни он вынужден оставаться прикованным к квадрату в несколько квадратных дециметров на колесиках? Невольно вспомнился Иисус. Этот бого-человек, в которого так верят христиане, покойница-мама тоже верила, она бы уж явно не одобрила сына-кришнаита… Так вот, она ведь рассказывала, он пострадал не за свои грехи, а за чужие. А что если и этот тоже… Я даже не знаю как его зовут. Нет, что за глупые и странные мысли. Нельзя пугать человека придуманными чувствами из-за плодов моего воображения. Да, должно быть, я все это себя напридумывал… Вот бы спросить у Учителя… Обязательно спрошу на вечерней медитации… Но я не хочу уходить так просто. Еще рано. Я еще не сказал ему того, что должен. Ради чего проснулся сегодня утром, ради чего шел в этот парк. Ну не молчи же, скажи ему что-то еще… -Люди всегда платят за свои поступки. Вы знаете о карме и сансаре? -Нет, - усмехнулся инвалид, - послушай, парень, я крещеный, пойди, поищи себе другого слушателя… Кришнаит странно улыбнулся, склонив голову. -На самом деле Иисус тоже попал под карму. -О чем ты? -Люди лишь страданиями в новых жизнях искупляют свои грехи, но вот ирония. Чтобы искупить свои грехи могли одни, другим, с ними связанным, тоже приходится страдать. Иисус заплатил своими страданиями за грехи людей, а за чьи грехи платите вы? -Что? – вопрос смутил инвалида, и он опустил голову, уставившись на край своей ветровки. А вот теперь можно уйти. Топазы уткнулись в край одежды, явно что-то обдумывая. Не хочу ему мешать, к тому же, вагонетки уже пошли на последний круг. Я должен идти… Когда колясочник поднял голову, кришнаита уже не было. Камешки так живо чувствовались сквозь тонкую подошву сандалий. Солнце все также тепло грело бритую голову, но сейчас внутри нарастало очень тревожное чувство. Как же так? Сегодня такой чудесный день! Сейчас я схожу в дом общины, мне нужно поговорить с Учителем. Может ли джива-атман***** и в самом деле перевоплощаться, следуя сансаре? Может ли так быть, что я и в самом деле был знаком с этими людьми? Может быть мне следует встретиться с ними еще раз? Может я смог бы чем-то помочь? Мысли прервались, ударившись о грубо подставленное плечо, затянутое в футболку. Вайшнав встал как вскопанный, ему показалось, что он наткнулся на забор или телеграфный столб. -Куда прешь, козел? – грубо спросил его здоровенный мужчина крепкого телосложения. -Простите, - растерянно пролепетал кришнаит, отпрянув в сторону. Он заметил виднеющуюся под рукавом футболки свастику. И это была явно не буддийская символика солнца. Такую обычно показывают в фильмах на белом фоне в центре красного флага. Сердце похолодело и болезненно бросилось вскачь. -Что мне с твоего «простите», урод! – незнакомец схватил кришнаита за ворот рубахи, грубо дернув на себя. Книги выпали на асфальт, а челюсть вайшнава уткнулась в подставленный кулак. Кришнаит испуганно вскрикнул, заозирался в поисках помощи. С другой стороны улицы к ним спешили еще двое мужчин. Проехала машина, но водитель даже не притормозил. У Они почти приблизились к ним. Вайшнав увидел у одного арматуру, а у второго цепь. Он закрыл глаза. Сейчас будет очень больно… Он почувствовал тычок под ребра, потом еще один удар, на этот раз по голове. Казалось, что внутри черепа вспыхнул белый взрыв, словно кто-то ударил в гонг кованым молотом. Голова закружилась, и ноги подкосились. Грубая рука, что все еще держала воротник, наконец отпустила его и швырнула под ноги. Спина встретилась с асфальтом, таким шершавым будто крупнозернистая наждачная бумага. Кришнаит тяжело охнул. Сверху навалился тяжелый армейский ботинок. Так ведь уже было. Так уже было! Я появлялся на свет, ожидая встречи, а потом уходил, когда моя роль была сыграна. Но до чего же больно… До чего же больно умирать каждый раз… Что-то огрело по голове, отчего она мотнулась словно у бумажного паяца. Ботинок врезался в мягкий живот, отчего во внутренностях будто взорвался фейерверк. Вайшнав попытался перевернуться на живот. Я должен уйти. Я смогу уползти от них… Я… Кто-то схватил его за шикху. Все-таки слишком длинный… Шикху намотали на кулак, больно оттягивая голову назад, а потом кто-то набросил на горло цепь. -Проклятый кришнаит! Вы, долбанные психи, портите город своим присутствием! – порычал кто-то, склонившись над ухом. В горле почему-то резко стало не хватить воздуха. Что за жгучая боль… Вайшнав вспомнил, как хорошо и радостно было собираться в доме общины, где его наконец-то окружали теплые и искренние улыбки, которых ему так не хватало всю эту одинокую жизнь. И эти люди, все трое, инвалид и та пара на аттракционе, неужели я их больше не увижу, не узнаю, кто мы и как связаны. Как больно! Где-то далеко, так далеко кто-то охаживал ноги арматурой, но и страшные звуки, и боль сейчас казались такими бесконечно далекими и незнакомыми. Это не со мной, это с кем-то другим. Там на Северном полюсе моих ног. Да полноте, мои ли они еще? Неужели мне пора в новую реинкарнацию? И кем же я стану? Не знаю. Но я хочу защищать людей от таких фанатиков как эти, что могут убить только за то, что я не такой как они… И все же… Мысли постепенно гасли, словно огни в длинном библиотечном зале. Все же… Как больно… Сознание отключилось. Раздался поспешный топот, а затем воцарилась тишина. На асфальте в луже крови лежала охапка оранжевых одежд с торчащими переломанными руками и ногами с багровым шикхой на мокром от красноты затылке. И ветер силился перелистнуть слипшиеся от крови страницы разбросанных книг. А где-то вдали завывала сирена. Какой сегодня теплый и приятный день… Джон испуганно притих, воззрившись на Брууна. Библиотекарь задумчиво покачивался, облокотившись на краешек стола. Он наконец вынырнул из своих видений. -Вот такой вот сон мне приснился, Джонни. Я проснулся в холодном поту и… Раздался требовательный звон колокольчика. Бруун оборвал себя и бросился из комнаты. Джон застыл на месте, все еще пытаясь прийти в себя от рассказа. Ему захотелось обнять библиотекаря, но наверное это неприлично? Джон поспешил в общий зал. *Курта (инд.) – широкая рубаха. **Дхоти (инд.) – кусок ткани, который обматывается вокруг ног вместо штанов. ***Кантхималы – деревянные кришнаитские бусы из дерева туласи. ****Вайшнав – последователь вишнуизма, представляющий Кришну как одно из воплощений Вишну. *****Джива-атман – в кришнаизме индивидуальная душа.