А если однажды чашка склеится обратно...

Его размышления прервала горячая волна наслаждения, накрывшая с головой. Мышцы живота отозвались болезненным напряжением, но Тристан тут же забыл об этом, наблюдая за тем, как тщательно и упоительно Галахад выдаивает его на свой язык, жадно облизываясь, будто умирающий от голода и жажды. Капли спермы попадали на его бороду, но Галахад не обращал внимания. Он не сводил взгляда с Тристана, жадного, мрачного. Кажется, он пытается запомнить каждую черточку лица, каждое выражение, что ночь позволяла ему рассмотреть, вслушиваясь в звуки голоса. Голубые глаза пристально рассматривали лежащего из-под копны темных волос, с почти охотничьим азартом ловя каждый вздох и едва слышный стон, наблюдая за тем, как часто вздымается и опадает грудь. -Иди сюда, - прошептал Тристан. Галахад не заставил себя упрашивать, приникнув к губам лунноглазого, втягивая в глубокий поцелуй. Почему-то у него был тоскливый оттенок, он был похож на последнее обещание. -Мне пора идти, - с трудом и явной неохотой оторвался от губ раненого Галахад. -Куда ты идешь? – выдохнул Тристан. Кудрявый вытер рот, провел рукой по бороде, видимо, в тщетной попытке вытереться, потом сдался и принялся оправлять одежду на лежавшем. Тристан перехватил его руку. -Куда ты идешь? -Возвращаюсь к себе, завтра утром мы выезжаем на задание. Ланселот, должно быть, меня уже ждет. Внезапно в дверь постучали. Раз. Тишина. Два коротких. Тишина. Еще один. -Мне пора. Галахад дернулся было идти, но Тристан удержал его руку. -Ты ведь не задумал ничего опасного, Гала? – с тревогой спросил лунноглазый. -Я воин, Трис, я не могу задумать ничего не опасного, - невольно ухмыльнулся Галахад, затем наклонился, поцеловал раненого в макушку и высвободил руку, - мне пора… -До встречи! – проговорил Тристан. -Конечно, - кивнул Галахад, словно давая обещание, - до встречи! Дверь приоткрылась. -Галахад! Нам пора! Старшая лекарка идет на обход во второй половине ночи, с ней я не договорюсь, - раздался резкий шепот. -А она была бы непротив! – усмехнулся Галахад и рванул к двери. -Выздоравливай, Трис! – сказал Ланселот из-за двери. -Берегите себя! – воскликнул лунноглазый вдогонку. Дверь поспешно закрылась. Тристан прикрыл глаза, представляя, как два друга пробираются по залитым лунным светом коридорам, стараясь никому не попасться. Артур выделил лекарям это крыло Камелота, укрепления, в котором некогда располагался весь гарнизон, без малого сто пятьдесят человек, а теперь… Осталась лишь горстка сарматов, не больше четверти от прежнего числа. И что мешает этим проклятущим римлянам прислать еще людей? Но нет. Куда завтра попадет эта парочка бородачей? Хотел бы я знать, что за обет они дали… Тристан откинулся на подушку и глубоко вздохнул. От напряжения раны заныли, и он попытался устроиться поудобнее. Но покоя не было в сердце, а стало быть и телу его было не видать. Галахад приблизился к окну, проверил натянутую веревку, лунный свет высеребрил его бороду. -Как твое плечо, Гала? – спросил Ланселот, - Ты уверен, что сможешь держать меч? -Кто бы говорил? У тебя самого швы не раскрылись, пока ты с лекаркой договаривался? – парировал Галахад. -Она сама все сделала, - отмахнулся Ланселот, многозначительно усмехнувшись, - когда вернемся… Гала… - он осекся, заметив неладное. -Да? -Вымой бороду! Ты, видать, за ужином совсем неаккуратно ел! - Ланселот выразительно посмотрел на товарища. Галахад почувствовал, как против его воли щеки залились краской. Он порадовался, что в ночи румянец заблудился в бороде, в которой лунный свет так предательски выбелил застывшие жемчужины. Джон распахнул глаза и тихо ахнул. Внизу живота было непривычно горячо, а в трусах влажно. Он откинул одеяло и отогнул резинку. Обмякший член был липким. Джон покраснел. Кажется, я об этом читал или слышал от кого… Это бывает в подростковый возраст, правильно? Да, точно в интернете я об этом и читал, когда искал откуда берутся дети. На биологии эту тему подают завуалировано, а то, чем потчуют на богословии… Ну ни в какие ворота не лезет. Как бы то ни было… Джон вспомнил свой сон. В интернете не было речи о том, что поллюции предшествуют такие сны. Я думал, что мальчикам должны бы сниться девочки, а не странные бородатые мужики. Это все из-за этой странной книги. Нутром чую, эти люди из той эпохи. Почему сон этот был таким ярким и таким… Джон не смог подобрать подходящее слово. Таким… Таким… желанным? Но это неправильно, Боже! Это неправильно! Неужели я такой же как та девчонка из норвежской семьи? Что со мной сделают, если узнают? Надо поскорее помыться и забыть об этом сне. Джон вспомнил лицо лежавшего, в лунном свете его было непросто разглядеть, но его черты напомнили кого-то знакомого. Вот же еще чего не хватало… Что ж я… Содомит, что ли? Что скажет папа? Что скажет мама? Клара будет стыдиться такого старшего брата! Я должен успокоиться! Я должен успокоиться! Сердце бешено колотилось, Джон сделал несколько глубоких вздохов, прижав руку к груди. Как будто тише. Вот так. Вот так хорошо. А теперь полотенце, сменное белье и марш в душ, пока никто не заметил! Джон схватил вещи и пулей ринулся в ванную. Маркус вошел на кухню. -Привет, пап! – мальчик плюхнулся на свое место. -Доброе утро, Маркус, - Лукас поправил очки и пододвинул к сыну чашку с какао, а потом принялся намазывать хлеб маслом. -Ты, похоже, совсем не выспался, па! Разбирался с этой книгой? – Маркус принял кусок хлеба и сразу откусил большой кусок. -Не совсем, я ведь не говорю по-датски. Просто приснился дурной сон. После этого я почти не спал, - признался Лукас, машинально мешая ложечкой кофе. -Мне тоже странный сон снился, - вздохнув, кивнул Маркус, шумно отхлебывая какао, - мне казалось, что я лечу. -Это значит, что ты еще растешь, - мягко улыбнулся Лукас. -Нет, - Марус помотал головой, - это другое. В этом сне я не я. Я был птицей. Лукас напрягся. Что-то заставило его спросить. -Какой? Маркус задумался. -Не знаю, пап, я себя не видел. Но я очень хорошо все видел, представляешь, я летел над верхушками деревьев, высоко-высоко, - он махнул рукой с зажатым бутербродом, словно бы пытаясь показать высоту, - а потом я увидел мышку, она шныряла в траве, а потом я спикировал, - рука с бутеробродом резко опустилась на уровень рта, - поймал ее и… Лукас отпил кофе. -И ты ее съел? – спросил он, наблюдая за тем, как сын откусил кусок от хлеба. -Не-а, - покачал головой Маркус, - я зажал ее в клюве, ну и гадость, да? -А потом? – поинтересовался Лукас. Почему-то ему очень важно было знать ответ. -Ты отнес ее своим птенцам, да? -Нет, - Маркус наморщил лоб, вспоминая, а потом смущенно произнес, - я принес ее тебе. -Спасибо, сынок! – мягко усмехнулся Лукас, намазывая новый будерброд. Какая глупость, я уже подумал, что… -Ты не подумай ничего дурного, - поспешил продолжить Маркус, - я тебя люблю, пап, и не стал бы кормить мышами, но там был вроде как и ты, а вроде как и не ты. -Как это? – рука с ножом застыла над маслом. -Ты был странно одет, совсем небритый и волосатый, будто не стригся и не брился… Ну не знаю, год, наверное. Не меньше! А еще ты лежал под валежником. И истекал кровью. Лукас выронил нож. Лезвие жалобно звякнуло. Маркус потянулся поднять, но Лукас был быстрее. -Не беспокойся, я сейчас подниму. Ешь быстрее, тебе скоро на занятия! -Пап, извини, что рассказал, - Маркус чувствовал себя неловко, - просто ты сказал, что видел странный сон, и я невольно вспомнил о своем. Лукас спешно помыл нож и вернулся за стол. -Все хорошо, спасибо, что рассказал, будешь еще бутерброд? Маркус нерешительно кивнул. Джон неловко опустил глаза в тарелку. Клара рассказывала свой сон. Ну конечно же. Опять ей снится, что она выходит замуж за Лукаса. Маленькая чудачка. Но вот мой собственный сон… Если папа спросит… Не могу же я ему рассказать… -Джонни, а что тебе снилось? – спрашивает мама. Джон нервно сглатывает, лицо краснеет неровными пятнами. Он поднимает глаза на отца и, глядя ему в глаза, отвечает. -Я не помню. Папа подозрительно щурится. Джон старается не дрожать. Папа это вечный детектор лжи. Как он только понимает, когда сын врет, непонятно. -По-моему, ты врешь, Джон. -Нет, - резко качает головой мальчик, - это правда! -Вон из-за стола! – резко приказывает отец. И Джон не смеет ослушаться. У калитки Лукас встречает Клару и ее маму. -О, вы сегодня сами, миссис Траскотт? – удивленно спросил он, - Я думал, что вам на работу к восьми. -Вы правы, - она неловко кивнула, - но я зашла и предупредила, что опоздаю. -Что-то случилось? – встревожился Лукас. -Я хотела поговорить с вами, - она неловко замялась, затем обратила внимание на застывшую на месте Клару, - ну, беги в группу, милая! Девочка подняла глаза на воспитателя. -А Джон сегодня соврал! – нараспев мрачно произнесла она, а потом вприпрыжку бросилась в дом. Мать неодобрительно покачала головой, провожая дочь хмурым взглядом. -Она постоянно видит вас во сне, в качестве жениха, это выглядит очень странным. -Девочки часто влюбляются в учителей и воспитателей, это пройдет, не волнуйтесь, - мягко улыбнулся Лукас, - а что же случилось с Джоном? Насколько я знаю его, он хороший мальчик и никогда не врет. -Да, так и было, - подтвердила мама, - до сегодняшнего утра. Мой муж спросил его. тчо ему снилось. Но Джон сказал, что забыл. Мы уверены, что он врет. Лукас нахмурился. Ох уж эти сны… -И поэтому, так как Джон считает вас своим другом, мы бы хотели попросить вас поговорить с ним. А потом рассказать его сон нам. Мой муж подозревает, что сыну могло присниться что-нибудь ужасное. Например, то, что он подался в протестанты! – она в ужасе всплеснула руками, - А раз он не говорит, что именно ему приснилось, значит, он пытается сокрыть это. Как преступление. Муж его выпорол, но Джон все равно ничего не сказал! Лукас встревожено кивнул, глядя на взбудораженную женщину. -Если хотите, он может зайти к нам на чай вечером, а я его расспрошу, а потом провожу домой. -Хорошо, - женщина с облегчением перевела дух, - спасибо, что согласились помочь. Он кажется вам доверяет, так что вам, я уверена, удастся выяснить все, что нам нужно. Лукас кивнул, и миссист Траскотт ушла. Внутри царило смятение. Конечно, я не стану шпионить ради них, выяснять что-то у Джона помимо его воли. Но я должен с ним поговорить. Что могло ему так присниться, что он готов терпеть порку, лишь бы не говорить? Какая странная ночь…