А если однажды чашка склеится обратно...

-Галахад… - беспомощно выдохнула Гвиневра. Он лишь молча сжал ее руку. Я не знаю, что говорить. Не знаю… Как относиться к тебе… В голове вместе с пульсом дрожит одна лишь мысль. За что… За что… За что… Тристан отступил от группы крестьян, с которыми только что разговаривал, и поспешил к въехавшим на двор конникам. -А где Галахад? – спросил он у мрачного Артура. Ланселот обошел кого-то и приблизился к ним. -Он погиб, - Артур скинул поводья слуге и спустился с коня, - немедленно пошлите валлийцам гонца, они больше не могут тянуть, пусть прибудут ночью, нам нужно выезжать до свету, у них много пленниц, далеко не уйдут. -Погиб? – Тристан отступил на шаг, в хвосте плелась лошадь Галахада, в глазах потемнело, голова закружилась, ноги потеряли твердость. Как это? ПОГИБ? Как это может быть? Как это бывало с другими, враг, травма, болезнь, все что угодно… Но это же не кто-то другой, это Галахад… С ним ничего не может случиться… Не могло? Ланселот заметил неладное и сделал шаг к Тристану, обнял его за плечи. -Как это случилось? – спросил Ланс. -Галахад был ранен, он вез старика, разбойники кинули копье им в спины, насадив обоих как на вертел. -И вы его оставили? – Тристан снова обрел дар речи, а его взгляд - осознанность. -Рана была очень тяжелой, даже если он окажется в плену, то не проживет долго, Тристан, - ответил Гавейн, то ли упрашивая смириться, то ли оправдываясь. -Мы бы все там погибли, если бы попытались его спасти, - бросил Борс, уводя коня на конюшню. Борс услышал какой-то странный скрежет и оглянулся. Сжав кулаки, до боли, Тристан скрежетал зубами. Лицо белое, а глаза горят как у совы. Будто нежить, которой пугают маленьких детей. Тристан бросился к конюшням, Ланселот ринулся за ним, но сумел догнать только, когда Трис уже начал седлать своего коня. -Подожди… Что ты собираешься сделать? -Я поеду к разбойникам и заберу Галахада любым. -Я с тобой! -Нет, ты должен остаться здесь и помешать Артуру мне препятствовать, а если я умру, то ты отомстишь за нас. -Гала мой брат, я не могу… -Именно поэтому ты можешь… Сарматов осталось мало. -Что ты собираешься делать? Ты же не можешь просто въехать туда и… -Обдумаю по дороге, крестьяне доносили, где видели огоньки в лесу, их лагерь должен быть там. Ланселот испытующе посмотрел на Тристана и отступил. -Привези его, Трис. Живого или мертвого. Тристан кивнул и закончил седлать коня в полном молчании. Девочка лет десяти с визгом упала на землю и в ужасе оглянула обступивших ее мужчин. Гвиневра в ужасе ахнула, прижав руку ко рту. Галахад приподнялся на руках, стиснув зубы от боли в ране, при движении обломок копья шевелился в ране будто живой. -Я первый, - маслянисто сказал кто-то. К ней потянулись руки. Галахад почувствовал, как кровь стучит в висках, отмеривая шаги пульса, а потом услышал свой собственный голос, что прозвучал как литавры. -Если вам так хочется чего-то необычного, то может попробуете трахнуть не малолетку, а меня? – спросил он. Гвиневра воззрилась на него с ужасом, но сейчас Галахад не думал о ней. Лишь о тех малышках, что в страхе жались друг к другу, и о той, что от шока не могла даже плакать, оказавшись в кругу мужчин. -Ну же, боитесь, что рыцарь Артура окажется слишком тесным для ваших хуев, а? – Галахад вложил в слова как можно больше яда и насмешки. Кто-то гоготнул. -Тащите его сюда, - приказал атаман. Галахад выдохнул, будто ныряя в самый глубокий омут в своей жизни. Он чувствовал испуганные взгляды девочек, как прикосновения призрачных ладошек, Гвиневра смотрела на него со смесью ужаса и какой-то затаенной горечи. Он вернулся в чувства тела, когда внутрь вторгся первый разбойник, от боли Галахад прикусил губы до крови. -О, да он пользованный, а что в Камелоте совсем с бабами хреново, что Артур дрючит своих рыцарей? – гоготнул разбойник. Все смеялись. Галахад слышал оскорбления, хохот, но все будто издали, будто и не с ним вовсе. Даже адская боль, что разрывала тело, когда в него вторгались и сменялись новые члены, не пугала, тело будто затаилось в ожидании смерти. Надо только немного потерпеть. Дотянуть, пока Артур с подмогой не приедет, не дать этим ублюдкам насиловать девочек… Гвиневру… Не могу даже рассердиться на нее за предательство… Она просто запуталась, наша девочка, моя и Тристана… Вот бы поговорить с ней, понять, что произошло, почему она это сделала… Гвиневра… Тристан… Какая-то девчонка взвизгнула, и Галахад вынырнул из одуряющего облака боли, вытолкнув себя, будто из лона матери. Атаман выволок кельтскую девчонку с узорами на лице. -Не по мне это мужика пялить, я лучше уж кельтку попробую, что-то новенькое, - ухмыльнулся он, намотав волосы на кулак. -Если уж тебе так хочется новое попробовать, то почему бы тебе не попытаться присунуть мне одновременно с кем-то из твоих ребят? – подал голос Галахад, голос предательски подрагивал от усталости и боли, - Уверен, стручки у вас такие мелкие, что я двух и не замечу… -Ах ты, сука! – атаман отбросил девчонку к другим и пнул Галахада сапогом под ребра. Сармату показалось, что потерял весь воздух из своих легких. Он бессильно раскрывал рот, будто рыба, вытянутая из воды, силясь вздохнуть. Атаман принялся развязывать завязки на своих штанах. -Держите эту артурову подстилку, покажу ему, что означает настоящий британский хер. Я предал тебя, Тристан. Я открыл двери твоего храма врагам, чтобы спасти детей. Я всегда стыдился, что мы не можем иметь детей, а тут Гвин, словно маленькая сестричка, словно родная дочка… Но как же горько, Тристан… Ведь я был для тебя целым миром, а теперь твой мир разрушен кем-то чужим… Тристан резко постучал в дверь. Ему открыла старуха с распущенными волосами. Она изумленно воззрилась на сармата. -Есть ли у тебя средство потравить крыс, травница? -Крыс? – старуха пытливо посмотрела на воина, - Видать, большие крысы? -Да, и много. -Сейчас смешаю, зайди, - кивнула она и открыла дверь. Тристан оглянулся на привязанного коня и зашел в дом. Женщина зажгла лучину и разложила на столе свои принадлежности. -Сделай побольше, - попросил Тристан, - я заплачу, сколько попросишь. Старая женщина подняла на мужчину свои серо-голубые глаза, выцветшие от долгих лет жизни. Мужчина, который выглядит как будто готов умереть в любую минуту. Готов к смерти… Своей или чужой… Нет. Так охотятся не на крыс. -Ты ведь воин Артура, ты идешь за разбойниками? Один? Ответом ей было молчание. -Убери кошель, рыцарь, мне не нужно денег, верни людям потерянных детей и будем в расчете. -Лучше ты его заберешь, чем разбойники снимут с моего трупа, - Тристан отвязал от пояса кошель и положил на край стола. -Хорошо, я возьму его, но лишь на хранение, вернешься – заберешь. А не заберешь, не поленюсь, пойду в ваши казармы и сама отдам тебе. -Спасибо… - Тристан благодарно кивнул старухе. Совсем стемнело. Гвиневра сидела рядом с Галахадом. Губы ее дрожали, она глотала слезы, судорожно дышала, все пытаясь убрать налипшие от пота и крови волосы со лба Галахада. -Оставь, Гвин, когда они приготовят ужин, то вернутся, ты должна бежать. -Куда? Мне всюду путь заказан. Я вас предала… - голос ее упал почти до шепота. -Скажи Артуру, где разбойники разбили лагерь, приведи его сюда, как можно скорее, и он простит тебя. Он защитит тебя. Никто не посмеет сказать о тебе плохо. -Но разве он хозяин мыслям людей? Они все равно будут перешептываться за моей спиной… -Если ты знала это, то зачем… -Это из-за вас с Тристаном! – Гвиневра вспыхнула и замолчала. Сейчас ее чувства запутались, это ведь был Гала, такой родной, такой близкий и теплый, а они испачкали его, вот он весь в крови, в ранах, умирает, но не жалуется, хотя, должно быть, испытывает жуткую боль… Страшно смотреть на него, а не смотреть не получается, там, где его чресла… до сих пор хлещет кровь. Все эти люди, все эти девочки видели, как его насиловали. Ее Галахада. Где же Тристан? Это вы оба виноваты, что она теперь изгой, чужая в Камелоте, если бы любили ее, а не друг друга, то не было бы ничего этого… Мы бы до сих пор могли смеяться в Камелоте у костра и есть пирожки, для чего это все было? Из жалости? Но не она, Гвиневра, нуждается в жалости, а он, Галахад… -Ты запуталась, бедная девочка… - сармат протянул к ней ослабевшую руку и попытался коснуться щеки, но сил не было. -Я вела себя плохо, не жалей меня, я этого не заслуживаю, - она отстранилась. Рука бессильно зависла, а потом тяжело опустилась на примятую траву. -Я прощаю тебя, Гвин, - прошептал Галахад. Девушка потрясенно вскинула голову.