А если однажды чашка склеится обратно...

Это так странно и так страшно, когда у нас есть только сорок минут. А потом, кто знает? Я никогда раньше так не боялся, но я так устал, так устал каждый раз терять тебя. Все это похоже на гребанный День Сурка. Тристан… Как бы я хотел никогда больше тебя не отпускать… Почему Вселенная раз за разом испытывает нас? Я боюсь коснуться тебя, мне страшно, что ты рассыплешься в прах. Снова и снова… Мне хочется подарить тебе всю нежность, на которю я способен, чтобы стереть это загнанное выражение лица. Нет слов, которыми я мог бы выразить тепло, которое я чувствую, глядя на тебя. Понимаешь ли ты, как много значишь для меня? Я не боюсь смерти, меня ввергает в ужас больше никогда не видеть твою улыбку. Хотя бы сорок минут, хотя бы минта, хотя бы краткое мгновение. Я буду жить ради этого всю жизнь, даже, если мне придется страдать и умирать… Снова и снова… -Ты с ума меня сводишь… - шепнул Джим, прижимая Майкла к стене. -Мы с тобой давно уже спятили. А вдруг все это лишь бред, и на самом деле мы сидим в соседних палатах в смирительных рубашках и грезим дрг о друге? -Тогда это самые лучшие галлюцинации. Я бы не хотел выздороветь, Галахад… -Тристан… Обними меня… - молодой человек обвил руками шею, чувствуя, как руки мужчины прижимают его к себе. -Хочу лучше чувствовать тебя… - Майкл чуть отстранился, стянув рубашку через голову, расстегнув лишь пару пуговиц. Джим избавился от своей и привлек к себе парня, с наслаждением вдыхая аромат обнаженной кожи. Как бы я хотел забрать у тебя боль и страх, Галахад. Я бы хотел, чтобы ты мог быть уверен. То, что мы делаем, это прекрасно. Мужчина выцеловывал юную кожу, изгиб шеи, ключицы, соски, пресс, живот над ремнем. -Я никогда не сомневался в нас, Галахад. -Я не сомневаюсь, я просто боюсь… - Майкл откинулся затылком на стену, закатывая глаза, не в силах смотреть на мужчин, что справился с ремнем и ширинкой и уже вобрал член в рот. Он не мог говорить, но Майкл примерно представлял, что он мог бы ответить. Ты не боялся броситься в мой погребальный костер, вытаскивать мой труп из горящего дома, подхватить мою отрубленную голову… Но почему я все время мог выразить свою любовь твоему трупу, а, Тристан?! Я хочу жить с тобой, но мы постоянно можем только умирать. Это и есть наша судьба?! Но почем так? Почему? На мысли не хватало дыхания, они задохнулись. Майкл развел ноги пошире, видя, как Джим облизал свои пальцы и приник к проходу, кудрявый сам развел ягодицы, помогая открыть вход. -Я хочу прожить с тобой жизнь, увидеть, как мы старимся, я хочу все почувствовать, старение, храп, маразм, закрыть глаза, держа тебя за руку и одновременно не проснуться утром, - скороговоркой проскулил Майкл, насаживаясь на пальцы. -Мы воины, и всегда ими были, Галахад. Наше счастье, острое, выстраданное, оно ярче чем мирная старость. Ты бы умер со скуки скорее чем от старости, - Джим извлек член изо рта, а потом мазнул губами по головке, вновь принимаясь за дело. -Возьми меня, - задыхаясь, взмолился Майкл. Заставь меня не думать. Я слишком много думаю. Пока мы были молодыми, по-настоящему молодыми… Я никогда так много не думал… Забавно я прожил так мало здесь, но там так много жизней, и я будто стар. Но я никогда не был старым… Страх и усталость… Джим вошел внутрь, и Майкл обхватил его поясницу ногами. Он почвствовал, как слезы покатились по щекам. -Больно? – Джим замер, обеспокоенно всматриваясь в такое знакомое лицо. Сколько же раз я видел тебя юным, молодым, даже совсем ребенком. Но только я сумел приблизиться к старости. Ты сам этого хотел. Но теперь у меня ощущение, как будто я тебя обокрал… -Нет, мне просто горько от осознания, что я снова тебя потеряю… - чуть улыбнулся и помотал головой Майкл. Джим усмехнулся. -Но здесь и сейчас… я здесь. Ты ведь чувствуешь? Я здесь… - толчок. -Да, я чувствую, - Майкл прижался к губам, целуя жадно и отчаянно, чувствуя, как внутри вдалбливается самый лучший член во всем мире, лучший, как и его обладатель. -Отпусти себя, не думай. Будем счастливы, пока мы есть. Майкл послушно кивнул, и Джим ускорился. Кудрявый снова почувствовал нарастающее возбуждение и запретил себе думать. Наверное лучше… -Тсс… Ты опять думаешь… - улыбнулся Джим, приникая к распухшим от поцелуев губам. Мужчина ускорился, вознося на пик. Наконец-то желанное молчание в голове. И Майклу показалось, что он на вершине среди облаков, оглушительный оргазм выбил его из реальности на сотые доли секунды. Он медленно открыл глаза. -Мне должно было бы надоесть за эти годы… -Нежели я настолько плох? – насмешливо спросил Джим. Майкл покачал головой. -Я не о сексе. Я о том, чтобы помнить свои перевоплощения. Но я боюсь, что тогда бы не мог узнать тебя… Джим плавно вышел из задницы и спустил парня на пол. Майкл тихонько вздохнул, чувствуя, как сперма потекла по внутренней стороне бедер. -Даже если однажды мы не вспомним друг друга, мы останемся вместе, Галахад. -Мне бы твою уверенность… -Ты бы хотел прожить долгую и счастливую жизнь, пройдя мимо, не вспомнив, не заметив. -Я бы этого не хотел… - покачал головой Майкл. -Пойдем в душ, сорок минут скоро кончатся. -Я люблю тебя, Тристан. И всегда буду. -И я, Галахад… Люблю больше всего на свете… Рано или поздно что-то может нам надоесть. Таков уж человек, не может довольствоваться тем, что имеет, всегда стремится к лучшему, и чаще всего оказывается в дураках. Ведь погнавшись за призраком светлого будущего, можно потерять то дорогое, что находится рядом. Но иногда бывает и так: воля бежать ослабевает, ты тянешь бечеву обычной жизни как ополоумевший от жары и тяжести бурлак, надеясь только на то, что когда-то и твой путь окончится. И все чем ты когда-то был, творческая суть, все блекнет, как выцветает под солнцем футболка, как выгорают волосы под летним жаром будто от старости. Когда ты теряешь волю, то надоедает даже самое дорогое. Однажды ты просто устаешь и падаешь под грузом обыденной жизни, и она катится дальше – прямо по тебе. Когда что-то не получается, это адская мука. Не получается стать писателем, не выходит прожить долгую и счастливую жизнь с любимым. Хорошо, если он однажды уходит и не возвращается. Но много хуже, когда он возвращается снова и снова, будто открывая старые раны. Приходит, чтобы сделать счастливым и покинуть снова. Мы движемся по спирали, повторяя все на новом уровне. У каждого пути должна быть цель, но когда ты не знаешь пути к цели, не видишь ее или груз твой тяжел, рано или поздно ты останавливаешься, чтобы перевести дыхание. И благо, если находишь в себе силы двигаться дальше, обретаешь путеводную нить, но когда тебя тащат другие, в ту сторону, куда тебе не нужно, не хочется даже дышать, потому что ты задыхаешься от безотчетного отчаяния. Иногда тебя нет сил даже думать. Когда думать надо. Если вдуматься, им двоим повезло, да, Майкл об этом знал. У них есть они двое, любящие и родные, у них есть те, кто может подставить плечо в нужный момент, но ответственность за других тоже иногда душит. Когда понимаешь, что не можешь никого защитить, приходит отчаяние. Когда боишься, что сделаешь ошибку, что упустишь нужный момент, что всего, что ты делаешь недостаточно, что там где-то вверху уже написали тебе на веку, мучаться в одиночестве, но прежде испить горькую чашу: смотреть как мучается дорогой тебе человек. Что же мне делать, Тристан? Как вернуть себе былую уверенность? Майкл позволил Джим выкупать себя и вытереть, он наслаждался каждым прикосновением, внутренне дрожа от ужаса, что снова это потеряет, потому что кому-то там вздумалось, что они слишком хороши друг для друга.