Искры в глазах

Геральт сидит на краю кровати и пытается распутать узел, что состоит из его собственных волос. Помимо них там было полно тины, листьев, сучков веток и какой-то не смывшийся водой гадости. Колтун не сдавался, чем вызывал тихую злобную ругань Геральта и обещания непонятно кому остричь «эти долбанные патлы». Йеннифэр молча улыбается, смотря на ведьмака. В такие моменты Геральт не бывает грозным убийцей чудовищ или отважным спасителем мира. Больше всего он становится похожим на маленького ребенка, вызывающим у родителей умиление, своей неспособностью выполнять простейшие действия. — Холера, — простонал ведьмак, обнаружив в своих волосах какую-то странную продолговатую палочку.  — А это что здесь делает? Там ведь не было накеров, так откуда же взяться их костям? Он только недавно приехал с очередного задания и пока успел лишь вымыться и отдать порванную чьими-то зубами броню на починку. Но даже сейчас, когда он не был причесан и облачен в свои грозные доспехи, он казался чародейке безмерно привлекательным. И даже в худшие свои времена, будучи облитым кровью, забрызганным чем-то липким и вонючим или лежащим на постели с переломанными ногами, Геральт был для нее эталоном мужской сексуальности. Она не знала почему так случилось. Почему вдруг придворные щеголи императора в дорогих дуплетах или коллеги чародеи со своим бесконечным шармом таинственности и заманчивого риска, перестали привлекать ее. Почему вдруг нежным ухаживаниям она предпочла неумелые комплименты, а изощрённым ласкам, немного грубые, но всегда ласковые объятия привыкших к мечу рук. Почему и когда это случилось? Чародейка не стала отвечать на этот вопрос. Ни тогда, когда только осознала сей факт, ни сейчас, наблюдая за Геральтом. Она просто еще раз внимательно посмотрела на сидящего рядом с ней ведьмака. Он был одет в одно лишь набедренное полотенце, а потому чародейке предоставлялась возможность видеть все чего желала душа (и не только она). Крепкий торс ведьмака, изрезанный множеством ужасных шрамов, хорошо очерченные кубики — Йен всегда нравилось проходится по ним ногтями и слышать еле сдерживаемый полурык-полустон, литые мышцы рук, мощная шея, длинные ноги… Чем больше Йен рассматривала, тем отчетливей понимала, что точно не даст ведьмаку отдохнуть после долгой дороги. — Зараза, — шипит мужчина, дергая за очередной колтун. — Пора бы отстричь все это нахер, а то каждый раз мороки с патлами, больше с чем с трофейными тушами. Чародейка вновь улыбнулась. Она уже давно привыкла ко многим странностям Геральта, в числе которых находились и разговоры с самим собой. Так что вместо того чтобы начать смеяться или раздражаться, чародейка просто встала со своего места, и с грацией кошки приблизилась к ведьмаку. Тот даже не шелохнулся. Было ли это результатом безоговорочного доверия к черноволосой или просто приступ невнимательности, Йэннифер не знала. Мягко положив ладони на крепкие плечи Геральта она быстро проговорила заклинание делая легкий пас указательным пальцем. Кошмарный узел на голове мигом распался на отдельные аккуратно расчесанные пряди, а весь мусор куда-то испарился. Тонкие аристократические пальцы тут же зарылись в волосы, снова их запутывая. — Спасибо, — прошептал ведьмак теснее прижимаясь спиной к женщине. — Ты оказала мне неоценимую услугу, Йэн. Даже не знаю, как теперь буду расплачиваться. Чародейка усмехнулась. — Так и не знаешь? Острые ноготки прошлись по коже головы. Задевая чувствительные точки и приятно массажируя их. Седые волосы были послушными и на удивление мягкими. Мужчина ухмыльнулся. Одно быстрое смазанное движение и черноволосая леди лежит на кровати придавленная весом тела ведьмака. Ее тонкие руки подняты над головой и крепко схвачены, а ноги закинуты на Геральта. — Знаешь, как я по тебе скучал? — шепчет он в самое ухо чародейки и сразу же кусает мочку. Йен охает, чувствуя, как по телу разливается приятная нега возбуждения. Мозолистые руки мужчины нежно оглаживают ее бедра, бока, аккуратно, но уверенно тянут вниз края белоснежного полотенца. — Догадываюсь, — стонет она, когда теплые губы мужчины касаются ее шеи, игриво щекоча чувствительную кожу. — Я тоже по тебе скучала… Горячее желтое пламя вспыхивает в глазах Геральта и Йеннифэр видит в этом огне себя. Обнаженную, распаленную жаром страсти, яростную и непокорную, но в тоже время маленькую и хрупкую в уверенных и сильных руках ведьмака. Она видит в этот момент себя глазами Геральта, и ей безумно нравится то безграничное восхищение и возбуждение, что играет огненными всполохами в глазах партнера, а потому она выгибается как кошка, касаясь своей обнаженной грудью его торса и тихо произносит: — Я тоже люблю тебя.