Зеркало

В результате жарких споров, пущенного в ход тонкого шантажа, завуалированных угроз, приведенных железобетонных аргументов и обещаний соблюдать все возможные и невозможные меры безопасности, Стив скрепя сердце согласился остаться в Башне, предоставив команде самостоятельно осуществить операцию по захвату криокапсулы с Баки. - Хорошо, - Тони устало откинулся в кресле и с неизъяснимой насмешкой посмотрел на нахмурившегося Стива. – Когда самый главный вопрос решен – Кэп остается в Башне – разделаемся с мелочевкой. Я обоснованно уверен, что Барнса будут готовить к заморозке вот здесь, - он развернул экран и ткнул пальцем в точку на карте неподалеку от Нью-Йорка. – База достаточно оснащена, охраняется лучше других и вообще, по моим данным, именно этот объект имеет самый близкий профиль: исследование действия психотропных препаратов и разработка новых нейролептиков. НИИ – их официальное прикрытие. - База два - более вероятный вариант, - не согласился с ним Стив. – Она выглядит заброшенной, персонала мало. Зимний Солдат – не тот проект, о котором должно быть известно широкому кругу лиц. Скорее всего, из гражданских о нем знают только два-три человека обслуживающего персонала, да и то не факт, что их… не устраняют после каждой заморозки, чтобы избежать утечки информации. - А база три защищена лучше первой и второй, - сообщила Наташа, что-то рассматривая на планшете. – Нам нужно решить. Второй шанс может представиться через годы или не представиться вообще. Прости, Стив, я не хочу быть гонцом, принесшим дурные вести, но три удара одновременно мы не потянем, а при выборе одного объекта из трех шансы на успех соответствующие – тридцать три процента. Стив молча смотрел в окно, что-то напряженно обдумывая. - Баки должен вернуться на базу перед тем, как… как его сдадут на хранение, - после легкой заминки безжалостно закончил он. – Нам нужно установить слежку за каждой базой. Более того. Если бы процессом сдачи на хранение тайного оружия такой категории, как Зимний Солдат, руководил я, то я бы привез его на склад уже… упакованным. А, значит, не следует отбрасывать вариант, что заморозка будет осуществляться где-то в другом месте, и на одну из баз объект попадет уже недееспособным, - он с усилием выдохнул и поднялся. – Хотя одного человека, приученного оставаться незаметным, засечь у базы гораздо сложнее, чем, например, фургон или джет с криокамерой. - И потому, - Тони тоже поднялся и встал рядом с ним, - нам очень повезло, - он сделал паузу, будто подбирая слова, - ну, будем считать, что все-таки повезло, что у нас есть ты, своего рода передатчик состояния Зимнего Солдата. Кстати… - Бежит, - ответил на незаданный вопрос Стив. – Очень быстро, почти на пределе. Похоже, он завершил задание, в чем бы оно ни заключалось. - У нас мало времени, - Тони стремительно прошел через комнату и активировал панель общего сбора. – Если в состоянии Барнса что-то поменяется – дай знать, - распорядился он и нажал на красную кнопку. В Башне взвыла сирена. *** Стив был как на иголках – наблюдение за базами пока ничего не дало, везде было слишком тихо. Подозрительно тихо. Тони задавал Джарвису все новые и новые параметры поиска, мониторил каждую камеру в городе, нарушая разом десяток законов, но эти усилия не приводили ровным счетом ни к чему – Призрак оправдывал свое прозвище. Мышцы ног и легкие фантомно горели, и Стиву казалось, что это он, пробежав не один километр, отлеживается в каком-то укромном месте, мучась от жажды и боли в мышцах. Чужая усталость накатывала волнами, подтачивая его почти бесконечные силы, и он старался не думать о том, что скоро даже это подобие жизни, полное запредельных физических нагрузок и стресса, будет отнято у Баки. Просто так. Будто кто-то имеет право решать, сколько ему дышать. Как долго жить, если, конечно, такое существование можно назвать жизнью. Функционирование – вот самое точное слово. Стив провел руками по лицу, будто пытаясь снять паутину чужого измождения. Смертельной, свинцово-тяжелой, круто замешанной на голоде и боли усталости. Невольно пришла мысль, что криосон после такой жизни покажется чуть ли не отпуском. Висок сверлила нудная боль – Тони не спал больше двадцати часов и ложиться, видимо, не собирался. Дергало указательный палец левой руки – Сэм готовил ужин и порезался. У Клинта ныла поясница – верный признак перемены погоды. А Наташа… Ну, от Наташи шел ровный фон абсолютно здорового человека. Только свод стопы побаливал от долгого хождения на высоких каблуках. Стив выдохнул и, повернувшись на диване в общей гостиной, подложил подушку под поясницу, чувствуя себя на все свои без малого сто лет. Оставалось только научиться кряхтеть и рассуждать о том, что раньше и трава была зеленее и девушки не выглядели столь вызывающе. От разговоров в подобном ключе он героически удерживался всякий раз, как возникало подобное желание, но, похоже, терпение его готово вот-вот истощиться, вместе с остатками физических сил. - Ты как? – Наташа появилась как всегда бесшумно. - Есть новости? – вопросом на вопрос ответил Стив, решив, что не готов честно ответить на этот вопрос. Не Наташе. - Тони заметил кое-что, но особой уверенности нет. Он отправил к каждой из баз по несколько человек из поддержки, так что мы точно ничего не пропустим. - Хорошо. Уже скоро. Наташа ухмыльнулась одними губами, безуспешно маскируя беспокойство, и кивнула. Правое предплечье обожгло болью, и та стала растекаться раскаленными волнами от сгиба локтя к пальцам, плечу, груди, нарастая с каждым ударом сердца. Стив сжал зубы и процедил: - Кажется… Наташа, не дослушав, активировала браслет и коротко бросила в коммуникатор несколько слов, которые Стив не расслышал из-за нарастающего гула в ушах. Боль пульсировала уже во всем теле. Обжигающая, красная, будто по венам вместо крови тек расплавленный металл. Конечности стали неподъемными, голова, казалось, готова была вот-вот лопнуть, как переспевшая дыня, легкие горели при каждом судорожном вдохе. Стив еще успел подумать, что не чувствовал себя хуже никогда в жизни, когда выяснилось, что это – не предел. Брюс, ловко управляя робоносилками, доставил его в заранее подготовленную комнату – сюда же должны были доставить криокамеру. - Стив? Ты слышишь? – мягкий голос Брюса прорывался сквозь гул в голове, как сквозь радиопомехи. Стив прикрыл глаза – да. - Они вкололи ему специальную жидкость, превращающую кровь в густой гель, чтобы при заморозке плазма не кристаллизовалась и не рвала сосуды. До заморозки несколько минут. Дыши. Ты должен помнить, что твои ощущения – не настоящие. Это все в твоем мозге, с телом все в порядке. В порядке, слышишь? Только давление немного подскочило. Стив с трудом кивнул. Если это всего лишь отзвук ощущений Баки, то каково же ему самому? Сжав зубы до хруста, он попытался думать о чем-то отвлеченном, как делал в далеких тридцатых, в очередной раз свалившись с воспалением легких или гриппом. Но тогда рядом был Баки, как самый надежный ориентир реальности, да и сейчас, по сути, ничего не изменилось. Баки был здесь. Стив чувствовал это каждой своей готовой к заморозке клеткой. Брюс что-то вколол ему, и сознание, до этого отчаянно цеплявшееся за реальность, уплыло. Стива обступили кошмары. Сквозь искусственный сон он, как в горячечном бреду, снова и снова боролся с красными многоголовыми чудовищами, а они душили его и поливали жидким огнем. А где-то там, среди щупалец и оскаленных пастей был Баки, и Стив рвался к нему, пытаясь ухватить протянутую руку, но Баки падал и падал, все глубже проваливаясь куда-то вниз. От ног к голове пробежала короткая волна, напротив, обжигающе холодная, и Стив сквозь полусон-полубред почувствовал долгожданное облегчение: он снова шел на дно, захлебываясь темной ледяной водой. Он спас Нью-Йорк и еще какие-то города. Только вот Баки спасти не смог. Значит, все правильно. Все, наконец, так, как должно быть. Холод нес покой. Внутри будто что-то оборвалось, и он перестал чувствовать. Вообще. Черная дыра в груди, где только что была прожженная рана, росла, ширилась, пока не охватила его всего. Толща соленой воды сомкнулась, и он перестал быть. *** - Эй, - позвал кто-то и не слишком вежливо ткнул его чем-то в живот. – Эй, Кэп, хватит прикидываться мертвым, ты не опоссум, в конце концов! У тебя даже давление нормализовалось. Хорош, а? Под веками полыхнуло красным, и Стив заторможенно подумал, что лампы, наверное, включили на максимум. - Мы доставили твою Белоснежку. В лучшем виде, даже остыть не успела. Не то чтобы я был поборником некрофилии... нет, ты не подумай, я не из тех, кто станет осуждать чужие пристрастия… Но, Кэп! Он страшный, как Читаури! И что ты в нем нашел? Неимоверным усилием воли Стиву удалось открыть глаза, и по ним тут же резанул яркий свет. - На двадцать процентов! – скомандовал Тони. Стив будто только что понял, чей это голос. – Привет. Выглядел Тони хуже, чем звучал его голос: гематома на скуле, неловкая поза, едва заметно подрагивающие пальцы на пульте управления. - Гд… - голоса у Стива не было совсем. Получилось только разлепить губы и захрипеть. - Какое единство, - ехидно заметил Тони, но даже не попытался улыбнуться. – У тебя с Барнсом. В болезни и здравии, в криокамере и в… - Гд… - снова попытался Стив, и Тони, закатив глаза, отъехал в сторону вместе со стулом, позволяя рассмотреть огромную криокапсулу, больше похожую на новенький, безумно современный, блестящий и навороченный гроб. - Вот он. Горячая была ночка, спасибо, что спросил. - Чт… - Все целы, немного помяты, Гидра лишилась пары голов и щупальца, - Тони ткнул пультом в сторону криокапсулы. – Но я заберу свое обещание наблюдать за разморозкой с безопасного расстояния, если ты немедленно не возьмешь себя в руки и не начнешь удовлетворительно функционировать. Хорош притворяться. Стив неуверенно пошевелил пальцами рук, подспудно ожидая, что они захрустят, как перемороженные стейки, но те послушно согнулись, хотя он готов был поклясться, что не почувствовал этого. Просто увидел глазами. Будто его тело было чужим. И лишь фантомная боль в скуле и правом плече – Тони действительно досталось, несмотря на сверхсовременную броню – доказывали, что он все еще жив. Стив заставил себя сесть неимоверным усилием воли, каждое мгновение ожидая, что суставы захрустят и откажутся гнуться. - М… - Тони критически оглядел его и потер глаза. – Полдела сделано. Разморозку можно будет начать через несколько часов. Осложнений быть не должно, все системы организма Белоснежки успели полностью перейти в режим криосна. Брюс как раз занимается составлением программы. Стив вопросительно (как он думал) взглянул на Тони. - Что? – вскинулся тот. – Мы подумали, что тебе не понравится, если мы разогреем «жену вождя» в микроволновке… это метафора, если что. Означает «грубо вырвем из блаженного забытья». Распакуем твою принцессу медленно и бережно. Глядишь, будет сговор… ладно, молчу, не нужно взглядов «Капитан Америка осуждает тебя». Встать сможешь? Стив чувствовал себя промороженной деревяшкой, но кивнул. Отказавшись от помощи Дубины, он с трудом поднялся и с запоздалым удивлением понял, что не чувствует. Вообще ничего. Он стоял на ногах, но ступни не ощущали ни гладкости пола, ни его прохлады. Ни-че-го. - Я не чувствую, - с трудом, раздельно произнес он. – Ног. Рук, - он коснулся кончиками пальцев смятого одеяла на кушетке. – Будто затекло все. - Разморозим Барнса – полегчает. Он влияет на тебя больше всех остальных вместе взятых, так что удивительно уже то, что ты из солидарности не лежишь рядом с ним окоченевшим куском мяса. Тони вместе со стулом отъехал к прозрачному экрану и принялся настраивать что-то под поощрительное посвистывание Дубины. - Джарвис, отчет о состоянии Роджерса. - Жизненные показатели в норме, - послышался знакомый голос искусственного интеллекта, - наблюдается некоторое замедление нервных реакций, но и это в пределах допустимого. - Хорошо. Стив, я бы советовал тебе принять горячий душ. Полегчает вряд ли, но хоть займешься чем-то кроме… кроме этого. Стив молча провел ладонью по покрытому изморозью стеклу криокамеры, пытаясь рассмотреть за ним Баки. Он думал о том, каким будет пробуждение, нужно ли так торопиться, и отогнал от себя мысль о том, что Баки нужно отдохнуть. Такая вот временная смерть на отдых походила мало. - На что похож криосон, Тони? – вдруг спросил он. Тони как-то странно фыркнул, продолжая заниматься своим таинственным делом, но потом все-таки ответил: - Честно – понятия не имею. Но могу предположить. Как смерть. Как… мгновенный провал в темноту. Он не ощущает времени, с ним не происходят физические перемены… Так что если тебя волнует вопрос «Нужен ли милому Баки отдых после трудов праведных», бросай думать, тебе не идет. Стив еще раз провел ладонью по мерно гудящей поверхности капсулы, в который раз убедившись, что тактильная чувствительность у него почти на нуле, и направился в душ. Он не разбирался в новейших криотехнологиях, несмотря на то, что прочитал не только дело Баки от корки до корки, но и еще несколько заумных статей на эту тему (несомненным достоинством Брюса было полное отсутствие привычки смеяться над аматорами, и Стив был ему благодарен за пояснения «на пальцах»). А потому ушел в душ, не став спорить с тем, кто разбирался в вопросе лучше него. *** Выслушав рассказы Наташи и Клинта о проведенной операции (капсулу с Баки доставили-таки на самую охраняемую из баз), Стив, не ощущая вкуса, выпил чашку крепчайшего чая и принялся ждать, отпустив команду отдыхать. «Несколько часов» растянулись почти на восемь, но Стив не жаловался: еще совсем недавно он был уверен, что ждать нечего. Что теперь для него какие-то несколько часов? И вот, наконец, Тони фальшиво-бодрым голосом сообщил в телефон: - Давай, Кэп, время проверить Башню на прочность. Операция «Воссоединение любящих сердец»… - Тони. - У тебя пять минут на то, чтобы оказаться внутри, рядом с «милым Баки», а не за бронированным стеклом рядом со мной. Время пошло. Стив, конечно, успел. Он замер перед криокапсулой за мгновение до того, как за ним с тихим щелчком закрылась дверь из толстого металла, выдерживающая удары Халка. Капсула тихо гудела, но чуткое ухо Стива уловило изменение тона звука ее работы. - Первая стадия, - послышался из динамиков голос Брюса. – Стив? - Я в порядке, - он сел в кресло, в котором несколько часов назад катался Тони, и приготовился ждать. – Начинайте. Передняя панель криокамеры со зловещим шипением сдвинулась вверх и Стив, задержав дыхание, ждал, пока мощные вытяжки не очистят воздух от холодного пара. Затянутое в тонкий кевлар тело Баки было пристегнуто к внутренней обшивке капсулы прочными ремнями, смутно ассоциировавшимися у Стива с психбольницей. Сердце пропустило удар, пока он всматривался в мертвенно-спокойное лицо Баки. Глаза, прикрытые голубоватыми веками, были неподвижны, как и широкая грудь, и Стив поймал себя на том, что сам почти перестал дышать – настолько страшно ему было, что Баки не очнется. Что он умер. В этот раз по-настоящему, до конца. Что он снова потерял его, просто еще не знает об этом. Не хочет верить. Подавив беспокойство, Стив шагнул ближе и коснулся неподвижной груди Баки. Та была твердой и такой холодной, что это ощущалось даже сквозь нечувствительность, сковавшую Стива по рукам и ногам. Лампы, встроенные в боковые стенки капсулы, засветились, начиная прогрев, и голос Брюса вернул Стива к реальности: - Отойди, будь добр. Мне нужно изменить положение аппарата. Стив сделал шаг назад, и капсула медленно повернулась в креплениях, принимая горизонтальное положение, и стала еще больше напоминать гроб. Что-то загудело, и Баки от Стива отрезало тонкое прозрачное стекло. Внутри заклубился пар, камера мелко завибрировала. - Это на два часа, - сообщил голос Брюса через динамик. – Обрабатываем ткани микрочастицами и специальным газом, чтобы свести к минимуму побочные эффекты разморозки. Когда мистер Барнс придет в себя, он будет ощущать лишь слабость и кратковременную дезориентацию. Никакой боли, первых спазматических вдохов и прочих радостей. Стив вспомнил свое пробуждение на базе ЩИТа и снова устроился в кресле. Ждать он не любил, но происходящее лежало так далеко за кругом того, что он считал обычным, что внутренний протест так и не возник – два часа так два часа, лишь бы не причинять Баки лишнюю боль. Наконец, камера снова приняла вертикальное положение, и Стив, стряхнув оцепенение, поднялся, ощутив, как тело, до этого будто и вовсе ему не принадлежавшее, ожило. Чувствительность возвращалась. У Баки по-прежнему ныло левое плечо, кололо в боку и гудели перетруженные мышцы ног. Но все эти ощущения совершенно точно принадлежали живому человеку. Баки жил, дышал. Он был, в конце концов, и за одно только это Стив был готов обнять весь мир. Даже Тони. Если разобраться – Тони в особенности. - Поднимаю стекло, - предупредил Брюс, и Стив безошибочно уловил в его голосе волнение. – Ты помнишь, что… - Поднимай, - нетерпеливо перебил его Стив. Инструкции он помнил отлично, но следовать им не собирался. Не с Баки. Тот не должен, открыв глаза, снова оказаться в лаборатории. Не в этот раз. Зашипев, стекло исчезло, а Солдат в камере открыл глаза. В них не было и тени узнавания, только черная, мертвая усталость и обреченность. С щелчком отстрелились удерживавшие ремни, и он, покачнувшись, безвольно выскользнул из камеры прямо Стиву в объятия. Стив подхватил его и крепко прижал к себе, зная, что пользуется чужой слабостью, но удержаться не было ни единого шанса. Вдохнув химический, едкий запах, идущий от его влажных волос, он хрипло произнес: - Привет, Бак.