Зеркало

Стив знал, что больше не уснет. Во-первых, обычно ему хватало на сон пяти-шести часов, а во-вторых… Баки выглядел таким бледным, уставшим, но при этом живым, что сердце Стива снова зачастило. Он вспомнил, как Баки, уже напряженный как струна в ожидании боли и агонии, все-таки нашел силы, чтобы показать – он помнит. Пусть не все, но самое главное о них двоих. «Ты не можешь бояться, ты просто не умеешь, помнишь?», а Стив слышал другое: «Я помню, как мы дорожили друг другом. Я помню тебя». Он осторожно коснулся губами лба Баки и замер. Он мог бы лежать так очень долго, но Баки тоже пошевелился, вздохнул сонно, чуть хрипло, и поцеловал его в шею. Стиву стало вдруг так хорошо и спокойно, будто не было вокруг кроме них никого больше. - Стив? - Я здесь. Здесь. Болит, да? - Немного. Не так, как до операции. Более… правильно, что ли. Баки попытался отстраниться, неловко упираясь единственной рукой, и Стив напоследок еще раз сильно обнял его, будто боялся, что тот исчезнет, но отпустил. Баки потрогал под футболкой затянутое изоляцией металлическое плечо и бинты, охватывающие грудь, криво усмехнулся и перевернулся на спину. - Я жив, - удовлетворенно заключил он. – Черт… Хорошо. Стив? Хорошо-то как! Стив улегся на бок, подперев голову рукой, и улыбнулся. - Мы живы, и это хорошо, - наконец, произнес он. Баки оказался сверху в то же мгновение, вытянулся на Стиве, придавливая своим немаленьким весом, и пытливо вгляделся в глаза. - Мы, - медленно, со значением повторил он. Стив в ответ обхватил рукой его шею и потянул к себе, губы к губам, просто чтобы поверить – самое страшное позади. Баки встретил его на половине движения, страстно, жадно, будто тоже боясь поверить в это. Стиву должно было быть стыдно за то, как откликается его тело на едва живого после операции Баки, но он не чувствовал неловкости, лишь оглушающее облегчение. Хотелось перекатиться сверху, вжать, вплавить Баки в себя, укоротить до предела те невидимые, но прочные нити, что связывали их с тех самых пор, как в начале прошлого века в первый раз прозвучало: «Я с тобой до конца». - Хочу тебя, - выдохнул Баки. – Полностью, всего. - Твоя рука, - начал Стив, но тот взглянул на него с такой неизъяснимой нежной насмешкой, что он замолчал. - Да, ее нет. Тебя это смущает? - Нет, но… - Тогда помоги мне, - Баки сел, подцепил одной рукой низ футболки и потянул его вверх, обнажая поджарый живот с темной дорожкой волос, убегающих под резинку штанов, и замер. Стив помог ему стянуть футболку, осторожно коснулся металла плеча, ключицы, шеи, без слов спрашивая: «Ты в порядке?» - Все хорошо, - Баки понял его, как и всегда. – Ну, правда, Стив. Я хочу. Хочу с тобой всего. У Стива в висках застучали крошечные молоточки. Его потянуло к Баки будто океанской волной: неотвратимо, мощно, страшно. Он понял, что не сможет отказать. Ни в чем, никогда. Баки уронил его на себя, обхватил ногами и блаженно застонал в поцелуй. И все стало вдруг неважно: отсутствие опыта, какие-то мнимые предрассудки, беспокойство о мелочах, нюансах, о том, что сказать и куда деть руки. - Я никогда больше не оставлю тебя, - прошептал Стив куда-то в напряженно выгнутую шею Баки. – Не причиню боли. Смогу уберечь. - Я знаю. Я тебе верю. И ни в чем тебя не виню. Во всем – только себя, - Баки провел ладонью по его волосам и снова поцеловал. – Ни в чем, Стив. - Но я себя – да, - ответил Стив. – Я… - Прошлое – прошлому, ладно? Стив медленно кивнул. - Хорошо. Баки усмехнулся и чуть приподнял бедра, заставляя Стива исступленно вжаться в него и застонать. - Хочу тебя, - напомнил он. - Да, - выдохнул Стив ему в шею. – Я… да. Сейчас… Как… Как ты хочешь? – наконец, выговорил он и удивился тому, что не покраснел. - Долго, - ухмыльнулся Баки и потянул его футболку вверх. – Чтобы на нас ничего не было, - принялся перечислять он, и глаза его смеялись, - и чтобы ты орал, как тогда, в самый первый раз, - Стив все-таки покраснел, мгновенно и жарко, вспоминая, как ломал кровать и стонал, срывая голос. – Чтобы и эта кровать прошла тест на прочность, - Стив сел, стянул футболку и, подчиняясь Баки, который поманил его, снова склонился, почти касаясь губами его губ. – А еще я очень хочу кончить, сжимая тебя в себе, - добавил Баки шепотом, и Стив сорвался. Он хотел поспорить о распределении ролей и не мог, просто физически не мог начать обсуждать это. Не тогда, когда Баки смотрел на него так требовательно и вместе с тем – с жаркой, вынимающей душу нежностью. Остатки одежды будто испарились, Стив даже не был уверен, что ничего ни на ком не порвал, и когда он прикоснулся к Баки, чуть исхудавшему, горячему, податливому, то просто отключился от всего, что было за пределами их постели. Стив не мог думать, не хотел ни о чем беспокоиться, он просто отдался тому глубинному, темному, что проснулось в нем, когда Баки призывно развел колени и прошептал: «Не бойся». Стив боялся только одного: не справиться. Сделать больно, разочаровать, слишком утонуть в тех чувствах, что били в нем через край. Баки горячо шептал ему что-то на ухо, что-то такое, от чего кровь вскипала в жилах, от чего становилось горячо и сладко. Стив подчинялся, несмотря на условно-ведущую роль, подчинялся Баки, как сотни раз до этого, как всегда. Его мягким приказам, жесткой хватке колен, гортанным стонам, от которых вдоль позвоночника бежала огненная волна, теплой ладони, нежно направляющей, удерживающей на краю. Пот тек градом, воздух, казалось, раскалился, но Стив видел только глаза Баки, расширенные, темные, как колодцы, ведущие на изнанку мира, чувствовал всем собой его жар, волнами расходящийся от каждого прикосновения, жаркую тесноту его тела, свою беспомощность перед ним. Свою невыносимо острую потребность принадлежать. Быть с ним. Быть ЕГО. Хотелось говорить «люблю», но горло перехватывало от полноты чувств и ощущений, от вида того, как Баки запрокидывает голову, прикрывает глаза, выгибается навстречу, от гладкости его кожи, от вкуса губ. Когда Баки стиснул его особенно сильно, выгнулся и направил ладонь Стива вниз, держа взглядом крепче, чем стальным канатом, и сжал в себе почти до боли, Стив будто рухнул с огромной высоты, ломая, разрушая до основания все, что было до Баки, сливаясь с ним в одно. Первым, что он ощутил, отдышавшись, была тишина. Абсолютная, мирная тишина внутри. Не гудела голова, не ныли затекшие плечи; не ломило подъем стопы от бесконечно длинных каблуков; не зудело под кожей, будто она вот-вот треснет, деформируется, выпуская чудовище. Он не чувствовал ничего, никого, кроме Баки. Кроме его руки у себя на загривке и солоноватого вкуса на языке, в точности повторяющего вкус его кожи, и… нудной, какой-то привычной боли в левом плече. Стив улыбнулся. - Ты мой, - хрипло поведал он шее Баки. Тот тихо фыркнул и запустил пальцы ему в волосы. - Никогда в этом не сомневайся, - ответил. – И даже если я сам усомнюсь… Стив поднял голову и внимательно посмотрел Баки в глаза. - Прошлое - прошлому. Ты мой, и больше ничей. Баки только вздохнул и снова уложил его на себя. - Твой, - тихо заверил он. – Кому я еще сдался. *** Тони поспешно хлебнул виски и вернулся в постель. То, что он чувствовал, невозможно было описать хоть сколько-нибудь приличными словами. Материться тоже было лень, даже мысленно, потому что такую степень вытраханности, блаженной пустоты в голове, приятной тяжести в теле он не ощущал вообще никогда, даже во времена бурной юности и многочисленных экспериментов в постели. Зависть – вот одна из составляющих того коктейля, что он глотнул не по своей воле. Еще тут было сожаление о том, что он так и не нашел того, с кем мог бы вот так отключиться от всего, разделить все, кому смог отдаться без остатка, до самого неприглядного дна. Того, кто понял и принял бы его любым, с многочисленными недостатками, раздутым эго и снобизмом. То, что чувствовал Роджерс к своему отмороженному сокровищу, не укладывалось ни в какие внутренние рамки, отведенные Тони для таких дел. Такое растворение в другом было выше его понимания, выше его сил, больше, чем он смог бы себе позволить. - Не завидуй, - почти промурлыкала Наташа, потягиваясь рядом. - Не говори ерунды, - отмахнулся Тони, уже жалея, что решил разделить радости Кэпа с кем-то еще, а не мужественно пережил их наедине. - Ты слишком эгоистичен для того, чтобы испытывать что-то хоть отдаленно похожее, - «утешила» Наташа. – Мы оба, впрочем. Тони не хотелось спорить с ней, а потому он просто лег рядом. - Если бы у них было наоборот… - Ну да, - Наташа, усмехнувшись, закинула руки за голову, - так, вроде, мы трахнули Барнса, а вот если бы он нас… Тони подавил желание закатить глаза – с Романовой это не работало – и перевернулся на живот, рассчитывая подремать хоть немного. Но тут по коже опять побежали горячие змеи, член с предвкушением дернулся, и Тони вздохнул, надеясь, что, все же, отсутствие руки помешает Барнсу. Он не был готов ощутить (пусть и фантомно, довольно смазанно) немаленький член Барнса у себя в заднице. Баки, видимо, о неготовности Тони ничего не знал, знать не хотел, и отсутствие руки ему не мешало. *** Два месяца спустя. Вместо эпилога. Баки по-особому щелкнул пальцами, и на кончике указательного вспыхнул крошечный огонек. Он прикурил от него и жадно затянулся, игнорируя осуждающий взгляд Стива. Когда большая часть воспоминаний вернулась, Баки вдруг понял, что не курил вечность. Стив был против, Старк был против, и даже доктор Чо была против, но прирожденное упрямство Баки Барнса вернулось к нему вместе с пагубной привычкой. Всем пришлось смириться, а Тони (наверное, чтобы позлить Стива) вмонтировал ему в новую руку зажигалку. - Грузимся, - скомандовал Стив, бросив на Баки укоризненный взгляд. Баки хмыкнул, загасил сигарету и, удобнее перехватив свою «детку», направился к джету, стараясь не опускать взгляд ниже широкой капитанской спины. Миссия была пустяковой, Стив никогда бы не позволил ему начать с чего-то серьезного, и эта его заботливость изрядно действовала на нервы. Ради несерьезного дела Стив собрал всех, даже Старка, и тот не отказал, одарив, правда, Баки длинным насмешливо-оценивающим взглядом. Потому что Стива было не переубедить, не перепереть и не переспорить. Он был не просто упрям. В делах, касающихся Баки, он был скалой: ни обойти, ни сдвинуть. Баки не стал спорить, хотя силами Старка и доктора Чо он полностью восстановил функциональность, а силами адвокатов СтаркИндастриз и денег из той самой сумки – честное имя. Насчет честности у него были сомнения, но то, что пронырам Старка удалось выбить ему не только свободу, но и компенсацию за 70 лет плена и пыток, было просто чудом. Баки уселся напротив Стива и пристроил винтовку между коленями. Полет должен был быть коротким, а миссия – легкой. Он прикрыл глаза, потому что видеть Стива, который буквально два часа тому назад стонал под ним и выглядел таким домашним, таким трогательно-беспомощным, в роли сурового Капитана было выше его сил. Но он обещал себе, что научится: подчиняться беспрекословно, делать, что скажут, молчать, когда не спрашивают, и как можно меньше отсвечивать и выпячивать свое «особое положение». И готов был обещание сдержать. - Барнс, зона высадки, - по внутренней связи объявил Клинт, и Баки поднялся. Стив вскинулся за ним, прошел к люку, и, пока тот опускался, сжимал и разжимал кулаки. - Бак... - начал он. - Я все помню, сто раз повторил, выучил и даже пересказал, спроси у Романовой. - Бак, - повторил Стив с той же интонацией, с которой обычно начинал лекцию о вреде курения. Баки лишь усмехнулся, молниеносно прижался к его губам, на крошечное мгновение, и вышагнул в открытый люк. Операция оказалась чуть сложнее и длительней, чем предполагалось, и Баки, снимая очередную цель с пыльной крыши, в который раз подивился чутью Стива, его умению мыслить стратегически и перестраивать тактику на ходу. И предусматривать мелочи. И держать в узде своих разномастных чудиков (включая и самого Баки). Когда низкое серое здание просело внутрь, выбросив облако пыли, как белый флаг, и в наушнике раздался ликующий вопль Старка (как ребенок, ей-богу), Баки закинул винтовку за спину и привычно спрыгнул с крыши на припаркованную внизу машину, радуясь, что Стив этого не видит. Крыша с хрустом просела под его немаленьким весом, и он бегом направился к месту основной заварушки, чувствуя себя псом, отпущенным с поводка. Остальные тоже понемногу сползались к эпицентру. Старк и Уилсон кружили над невысокими здесь деревьями, оценивая разрушения с воздуха, Романова отправилась приводить в чувство Беннера (широкая просека безошибочно указывала ей направление), Стив допрашивал кого-то из уцелевших, а Клинт невозмутимо устроился на огромном валуне, бывшим когда-то то ли стеной, то ли частью опоры канувшего в Лету бункера – мелкого филиала ГИДРы. То, что это было базой небезызвестной организации, и вводило Стива в режим гиперопеки, ужасно раздражавший Баки. И вот теперь Капитан тряс какого-то юного врачишку в белом халате, пытаясь добиться вразумительных ответов. Остальные уцелевшие сбились небольшой стайкой и опасливо на него поглядывали. Баки не обманулся расслабленной позой Клинта: у того все было под контролем. С небольшой площадки перед бункером у гражданских было всего два выхода: в тюрьму и на тот свет. - Зимний! - взвизгнула какая-то особо чувствительная девица, увидев Баки. – Господи, - запричитала она и упала на колени. Баки сорвал маску и подмигнул ей. Его забавляла собственная репутация и слухи о том, насколько сильно он ненавидел медиков ГИДРы. Слухи были правдивыми, но это не значило, что он сейчас примется душить всех голыми руками и заливать тут все кровью. Прошли те времена. - Шесть целей, - отчитался Баки, дождавшись, пока Стив окинет его быстрым взглядом, убеждаясь, что все в порядке. – Без повреждений. Стив едва заметно расслабился и снова взглянул на мальчишку-доктора. - Идите, - коротко приказал он. – Мы вернемся к этому разговору в штабе. Пленный попятился от него, слепо нашаривая дорогу, и с ужасом смотрел то на него, то на Баки. - Бу, - произнес Баки и сделал страшные глаза. Мальчишка вскрикнул, запутался в ногах и упал. Клинт и Баки заржали, но Стив оборвал их веселье лучшим взглядом из серии «Капитан Америка осуждает». - Раненые есть? – спросил Стив по связи. - Меня слегка зацепило, - весело признался Сэм, - в плечо. Хорошо, что ты уже это все не ощущаешь на своей шкуре. Веселенькое было проклятие, а? Баки почувствовал, как у него закладывает уши, потому что Стив посмотрел на него так виновато и с такой опаской, что немедленно захотелось его схватить и трясти, трясти, пока он не признается, что за проклятие и почему ему, Баки, об этом ничего не известно. - А поподробнее? – как мог ровно произнес Баки в коммуникатор, неотрывно глядя на Стива. – Уилсон, подробности, или я кое-кого если не убью, то изрядно приложу о ближайшую твердую поверхность. - Упс, - произнес Старк. – Уилсон, не думал, что ты такое трепло. - То есть в курсе все, кроме меня, - у Баки стучало в висках от какой-то первобытной ярости, которая только разгоралась от того, что лицо Стива стало еще более виноватым, хотя, казалось, дальше некуда. – Подробности. Кто-нибудь? – он знал, что выяснять сейчас что-либо у Стива бесполезно. - Разбирайтесь сами, - хмыкнул Старк. – Прости, Кэп. - Стив, я… - жалобно начал Уилсон, но Стив вынул наушник из уха и твердо посмотрел в ответ. - О, я знаю этот взгляд, - процедил Баки. – Он называется: «Я был козлом, но я был прав». На два слова, Кэп. Он направился к развалинам, понимая, что должен выяснить все сейчас, потому что пока прибудет группа поддержки, пока все оформят, пока Стив напишет рапорт и подпишет тонну бумаг, начнутся допросы. Так как дело касается ГИДРы, о Стиве можно забыть на пару суток. Потом он будет отсыпаться… а потом они поссорятся, потому что за трое суток Баки уже сам все придумает, а фантазией он не был обделен никогда. Поэтому – сейчас. - Идешь? - Плохая идея, - высказал общую мысль Клинт, но Стив его уже не слышал, он шагнул за Баки как в пропасть, и вскоре они скрылись среди развалин. - Будут трахаться, - обреченно заключил Тони. – За что мне это, а? - Да ну, связь давно установлена, - фыркнул Клинт, убедившись, что и Барнс отключился от общей сети. - Я не об этом, - заметил Тони. – Командир, - сказал он по открытому широкому каналу, включающему и прибывшую группу поддержки, - уведите пленных и оцепите здание, оно может быть заминировано. Кэп и Барнс все осмотрят. Безликий командир группы коротко рявкнул, и его люди рассыпались вокруг развалин редкой цепью. Внутри остатков здания что-то громыхнуло, обрушилось, зазвенело, вверх взметнулось очередное облако пыли, а потом все стихло. Значит, все обошлось. Мстители выдохнули с облегчением. Они переживали за Стива, удивляясь, как тот справляется: у Баки Барнса, вопреки написанному в учебниках истории и показаниям современников, оказался тяжелый характер. Как его удар левой. И то, и другое без особых последствий выдерживал только Стив. *** - Жена вождя, значит, - Баки длинно лизнул соленую шею Стива и оставил на ней еще один засос. Стив прерывисто вздохнул и прикрыл глаза, подаваясь бедрами навстречу. Баки снова нашел его губы и крепче сжал оба члена живой ладонью. Откуда-то сверху сыпалась едкая цементная пыль, воняло паленым, но им было все равно. Трахаться вместо драки и шумной затяжной ссоры – это надо было взять за правило. Гораздо приятнее и настроение улучшает на раз. Это не значило, что не будет долгого обстоятельного разговора, но помогало до него дожить, сохранив целыми конечности и лица. - Да, - выдохнул Стив, хватаясь за плечи Баки ладонями. Кожа на сбитых костяшках уже затягивалась, но стена восстановлению не подлежала. – Ты – мой. - Твой, - согласился Баки, замедляя движения до едва ощутимых касаний, - и хочу, чтобы так оставалось как можно дольше. И поэтому, - он обвел чувствительную головку члена пальцем, и Стив застонал, - ты будешь говорить мне обо всем, что с тобой происходит, а не героически сдыхать от боли. Что мешало нам трахнуться до операции? Твоя ебаная гордость? - Язык, Бак… - Охотно засуну его тебе, куда скажешь, - ласково пообещал Баки и опустился на колени. Стив хотел его остановить, но не успел: Баки был хорош во всем, что делал. Поэтому все, что ему оставалось, это, закусив ребро ладони, производить как можно меньше шума. Мир в который раз выцвел до белизны, Стив еле устоял на ногах, а когда отдышался, принялся приводить в порядок форму под насмешливым взглядом Баки, который как раз вытирал руку о платок. - Больше так не делай, - хрипло попросил Стив. – Мы на работе. Люди вокруг. - Буду делать так каждый раз, как ты облажаешься. Тебе это отлично прочищает мозги, вождь, - последнее слово прозвучало с легкой насмешкой, и Стив нахмурился. - Бак… - Кстати, - перебил его тот, - я девушка честная, а потому, - он отстегнул от пояса светошумовую гранату и выдернул у нее чеку, - все должно быть по правилам. Он надел кольцо от чеки Стиву на безымянный палец и сообщил: - На выходных летим в Вегас, и я ничего не хочу знать обо всякой чуши, вроде отчетов и допросов. А это – салют в честь помолвки. Бежим. С этими словами он зашвырнул гранату куда-то в подвал и дернул Стива за перевязь щита, целуя. И они побежали. За их спиной раздался оглушительный взрыв, ярко полыхнуло, даже с учетом того, что взрыв произошел в подвале, и рухнула еще одна стена. Когда они выбрались, вся команда обеспокоенно собралась вокруг них. - Мы едем в Вегас, - спокойно сообщил Стив. – В субботу, - он взглянул на часы. – Все вопросы потом. Работаем. Наташа, как Брюс? - Все нормально, - Наташа усмехнулась, посмотрела на его кольцо и вздернула брови. - Одно слово про жену, и я… - предупредил ее Баки. - Я знаю новый позывной Барнса, - радостно сообщил Тони. – Звучит как… Баки вскинул винтовку, и Тони, смеясь, активировал лицевой щиток. - Спокойно, мэм, вы в безопасности. Позвольте проводить вас, мэм. Все рассмеялись, включая Баки. Стив тоже сдержанно улыбнулся и напомнил: - Работаем. Баки проводил взглядом его широкую спину и вдруг подумал, что ему нравится это время. Время, в котором они могут быть вместе вот так – с кольцами, фейерверками и прочей ерундой. Да, ему определенно нравилось быть здесь и сейчас. Не самый худший вариант, оказывается, быть человеком. Жить.