Зеркало

Яичница из полутора десятков яиц для двух оголодавших и потративших уйму энергии суперсолдат была каплей в море. - Больше ничего нет, - вынес вердикт Стив, порывшись в холодильнике. - Обычно я не обедаю здесь. Идем в общую столовую? Баки загасил окурок и пожал плечами. - Дресс-код? – единственное, чем поинтересовался он. - Нет, - усмехнулся Стив. – Но футболку лучше надеть. Баки кивнул, ушел в спальню и появился оттуда в помятой, но чистой футболке. Стив, не выдержав, прижал его к себе и поцеловал. Баки ответил, крепко прижавшись к нему, обхватил обеими ладонями ягодицы. Воздух на кухне начал накаляться, но тут в дверь, ведущую из общего коридора, постучали. Потом раздался щелчок, и в образовавшуюся щель просунулась рука с куском белой ткани. - Перемирие, - раздался голос Тони, - переговоры, - рука махнула импровизированным белым флагом, и дверь распахнулась. Стив не спешил выпускать Баки из объятий – они были на своей территории, и кому не нравилось то, что они могли тут увидеть, не следовало сюда соваться. - Тони? – позвал Стив. – Что-то случилось? - На тебе есть штаны, Кэп? - вопросом на вопрос ответил тот, показательно закрыв глаза ладонью. - Э… да. - А на Белоснежке? - Заходи, - усмехнулся Стив. – Мы собирались поесть. Тони зашел с наигранной опаской. В свободной руке у него была стопка коробок с пиццей. - Вот, - коротко заявил он. – Для поддержания игривого настроения. Стив думал, что смутится, но этого не произошло: стыдиться ему было нечего, ведь произошедшее между ним и Баки было самой естественной на свете вещью. И самой желанной. - Так, - продолжил Тони, - пока вы не начали травмировать мою хрупкую психику необходимостью наблюдать за вашими брачными играми… - Что с тобой, Тони? – спросил вдруг Стив, выпуская Баки. – Ты выглядишь… Тони пригладил встрепанные волосы и потер смуглую шею, на которой виднелся почти исчезнувший синяк, подозрительно походивший на засос. - Много работы, - ответил он и развел руками. – А что? Один я помню, как мало у нас времени? - Ты плохо себя чувствуешь, - не очень уверенно произнес Стив, прислушавшись к ощущениям. Он по-прежнему ощущал Тони как себя. – Голова болит? Тони закатил глаза: - Голова сейчас наименьшая из моих хм… проблем. Так, - перешел он на деловой тон, - сейчас четыре пополудни. Через час я жду вас обоих в лаборатории для крайних анализов. Завтра переберем нашего Терминатора и заживем долго и счастливо, - двусмысленно закончил он. – Восстановите силы и не опаздывайте, - закончил он, неопределенно махнул рукой и скрылся за дверью. Несколько поспешно, на взгляд Стива. - Ты не заметил... – начал Стив, обращаясь к Баки, но тот уже раскладывал по тарелкам большие ломти пиццы, которая пахла так одуряюще, что все сомнения показались неважными. - Странности Старка – не нашего ума дело, - заметил Баки, но добавил: - Пока они никому не угрожают, конечно. Стив нахмурился, но пицца так восхитительно пахла, что он решил оставить анализ неправильного поведения Тони до лучших времен. *** Тони, выйдя в общую гостиную, сразу направился к кофе-машине. - Ты им не сказал, - заметила Наташа, томно потягиваясь на широком белом диване. - Нет. - Хм. - Ты же знаешь Кэпа – стоит ему понять, что их игрища с Барнсом доставляют кому-то… неудобства, - не сразу подобрал слово он, - и мы рискуем. - Чем? - Знаешь, я жду-не дождусь, когда он уже трахнет своего Барнса и успокоится! – на повышенных тонах ответил Тони. – Задолбало! То от моей головной боли у Кэпа делается такое выражение лица, что зубы сводит, то их взаимная дрочка доводит меня до состояния, в котором я простейший интеграл не могу взять! – Он снова потер засос на шее. – Какого черта тот маг-шутник не предупредил нас, что вождь берет себе нашу боль, а с нами делится удовольствием?! Если Роджерс будет валять Барнса всю ночь перед операцией, я просто не смогу завтра стоять! - Переведи Барнса в медотсек на ночь, - Наташа снова сыто потянулась и поднялась. – И побереги нервы, нам еще предстоит пережить становление связи, - глаза ее хитро блеснули. – Всем нам. А что до колдуна… не думаешь же ты, что древние вожди занимались сексом со своими женами в перерывах между пытками и получали от этого удовольствие? Она вышла, покачивая бедрами, а Тони схватился за край стола: похоже, Барнс в совершенстве освоил технику глубокого минета, а чертова сыворотка, видимо, позволяла трахаться двадцать четыре часа в сутки - на случай, если человечество окажется на грани вымирания. Тони, пережив еще один какой-то нереальный, выпивающий все соки оргазм, решил, что Наташа права. Права, как никогда. Ночи, наполненной подобными переживаниями, ему не пережить – он не на сыворотке. Он обычный. Даром, что гений. *** - Барнс в кресло, Кэп за дверь, - привычно скомандовал Тони, хотя знал, что последний не послушается. Как же – вдруг его драгоценного Баки тут кто-то обидит? - Нет, - веско бросил Стив, и Тони вздохнул. - Тогда в угол и не отсвечивай. Доктор Чо, - переключил он внимание на очаровательного специалиста в области генетики, - вы готовы? - Конечно, мистер Старк, - тут же отозвалась та. – Можем приступать к сканированию. Тихо гудело оборудование, какие-то щупы кружили над застывшим неподвижно Баки, экраны мерцали от быстро сменяющих друг друга картинок и диаграмм, а Стив думал о том, что никогда Баки еще не казался ему таким красивым. Наверное потому, что никогда еще Стив не чувствовал, что Баки настолько ЕГО. Он не мог не думать о том, что будет после, но все-таки гнал от себя ужасные мысли о том, что завтра в это же время он, вполне возможно, будет искать способ сдохнуть. Если не сойдет с ума от болевого шока во время операции или от горя – в случае ее неблагоприятного исхода. Баки вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на него, будто знал, о чем Стив думает. Поманил к себе, притянул за шею теплой ладонью, не обращая на ругань Тони и на неодобрительное молчание доктора Чо никакого внимания. - Стиви, - сказал он, выдохнул в губы почти забытое детское прозвище, от которого у Стива сердце зашлось, застучало сильно-сильно, - не дрейфь, ладно? Ты не можешь бояться, ты просто не умеешь, помнишь? - Да, - так же тихо согласился Стив, едва понимая, что Баки ему говорит. - Ты мелким лез на рожон, и я боялся за двоих. Теперь твоя очередь, но… не надо, ладно? - Хорошо, я не буду, - Стиву хотелось увести Баки из лаборатории, от вида которой у того подрагивали веки и руки сжимались в кулаки. Укрыть от всего, чтобы он мог вспоминать, чтобы у него, у них обоих, было для этого время. Но времени, как раз, и не было. - Кэп! – докричался до него, наконец, Тони. – Прощание отложим до завтра, дай мне закончить. Стив отошел на несколько шагов, держа Баки взглядом, пока не уперся лопатками в стену, а Баки не закрыл глаза. «Я не буду», - про себя повторил Стив, надеясь, что сможет сдержать обещание. *** Перед операцией у Стива кошки на душе скребли. Точно так же как тогда, накануне злосчастной вылазки за Золой в чертово ущелье. Он всю ночь ходил из угла в угол в их с Баки спальне, брал альбом и снова откладывал его, часами смотрел, как Баки спит (или делает вид, что спит) в своей палате. Тони был непреклонен: хитрые приборы всю ночь будут писать параметры его жизнедеятельности, так надо, а Кэпу лучше пойти к себе и не провоцировать пациента на выбросы адреналина, эндорфина и прочих гормонов, совершенно лишних перед серьезным хирургическим вмешательством. Стив подчинился. Не мог не подчиниться, хотя уйти от Баки было самой сложной миссией за последние годы. Рассвет над Нью-Йорком выдался мутным, бледным и безрадостным. Стив принял душ, выполнил обязательный минимум упражнений, который повторял, даже если был очень болен и отвратительно себя чувствовал, снова принял душ, мысленно попросил Тони принять обезболивающее (голова гудела, как колокол), полюбовался просыпающимся Баки и отправился завтракать. Без Баки было пусто. Стив гнал от себя мысли о том, что эта пустота может снова поселиться рядом, теперь уже навсегда. На подоконнике стояла пепельница с единственным окурком, через спинку стула, на котором обычно сидел Баки, была перекинута его футболка, и сердце Стива предательски сжалось, будто он уже потерял то, что едва-едва обрел. Быстро расправившись с омлетом и обжегшись кофе, он пошел в медблок, уговаривая себя не бежать. Баки был в душе, и Стив обругал себя последними словами, когда замер, обнаружив его постель пустой. Нельзя было с Баки – так. Душить чрезмерной опекой, трястись над ним, как курица над яйцом, ловить каждый его вздох. Может, когда-нибудь, в очень отдаленном будущем, Стив сможет контролировать свои темные собственнические инстинкты, свой страх потерять, но сейчас еще слишком свежи воспоминания о том, как холодно быть одному. - Хэй, - окликнул его Баки и улыбнулся, вытирая волосы пушистым полотенцем. – Ты рано. Стив кинулся к нему, прижал к приоткрытой двери душевой, нашел его губы и почувствовал, как мир вокруг снова становится целым, наливается красками, звуками, запахами. - Я тебя люблю, Бак, - тихо признался он, глядя в чуть насмешливые светлые глаза. – Я… - Я знаю, Стив. Знаю, - Баки провел живой ладонью по его волосам, шее, и во взгляде его было то, чего Стив не видел очень, очень давно: теплота. – Здесь не место, ты не находишь? Стив осознал, что вжимает Баки в дверь и далеко небезобидно упирается членом ему в живот. - Прости. Баки осторожно высвободился и снова улыбнулся. - У нас еще будет время, - пообещал он. Стива обожгло осознанием того, как он скучал по улыбке Баки. По той, настоящей, от которой его глаза становились чуть светлее и ярче. - Я тебя люблю, - повторил он. Сказав раз, он не чувствовал в себе сил, чтобы остановиться. – Я не смогу без тебя. Совсем. - Значит, будем вместе… - … до конца, - закончил за него Стив и тоже улыбнулся, ощущая, как металлические обручи, сдавившие грудь, чуть ослабли. - Да, - легко согласился Баки. – До любого, когда бы он ни наступил. - Простите, что прерываю столь интимную сцену, - послышался от двери голос Тони, - но, как говорит Клинт: «Раньше сядешь – раньше выйдешь». Барнс - на выход, доктор Чо ждет в операционной, Кэп, задержись на два слова. Стив проводил уходящего Баки взглядом, лишь усилием воли заставляя себя остаться на месте. - Кэп, - начал Тони, - послушай… - Когда ты начинаешь издалека, у меня возникает ощущение, что мы на грани катастрофы, Тони. Поэтому не мог бы ты не испытывать на прочность мои нервы и сказать, как есть? - М. Да. Я… Черт, давай я действительно просто скажу это, ладно? Стив, наконец, перевел взгляд с двери, за которой скрылся Баки, на Тони, отметил темные круги под глазами и, нахмурившись, спросил: - Что-то случилось? Тони отхлебнул кофе, глядя куда угодно, но не на него, и после длинной, тягостной паузы произнес: - Я от имени команды прошу тебя не делать глупостей. Стив нахмурился еще больше. - Все так плохо? – в лоб спросил он. – Тони, скажи, как есть. - Мы будем проводить отстыковку без наркоза. Обычные дозы не подействуют, а лошадиная только навредит. - Господи, - Стив отвернулся к окну, но потом снова посмотрел на Тони. – Вам придется меня… как-то изолировать. Чтобы я не свернул кому-нибудь шею. - Магнитные браслеты. Тебе и Белосне… Барнсу. Прости, Кэп. Стив заставил себя расправить плечи и похлопать Тони по плечу. - Все в порядке, мы справимся. Мое кресло в операционной? - Мы не собирались… - Распорядись, пожалуйста. Вдруг понадобится моя кровь или еще… что-то. - Еще что-то, - пробормотал Тони. – Сердце? Печень? Да легко. Это же для милого Бакички. Стив повернулся от двери, и Тони мысленно хлопнул себя по лбу: о суперслухе он постоянно забывал. - Это все и так уже его, - заметил Стив. – Так что в случае чего не стесняйся и десять раз не переспрашивай. Тони залпом допил кофе и отправился за ним, моля самого себя о терпении и понимании, терпении и понимании. *** В операционной Стив впервые, пожалуй, вознес благодарность Богу за хорошо подвешенный язык Тони. Тот болтал без умолку, между делом поясняя, почему нельзя наркоз и зачем Стиву кресло да еще за звукоизолирующей перегородкой. Сам Стив не готов был сейчас пускаться в объяснения о колдовстве, проклятии и собственном самочувствии. Он надеялся, что эта тема всплывет нескоро, а в идеале – никогда. Старк мастерски обходил правду, не говоря ни слова лжи. Говард тоже так умел, наверное, это наследственное. Стив молча поместил щиколотки и запястья в специальные крепления и сжал зубами капу, радуясь, что этого не видит Баки – стекло было прозрачным только изнутри. Стив мог видеть Баки, а тот его – нет. Оставалось надеяться, что перегородка и крепления выдержат, и Стив, обезумев от боли, никому не навредит, зная, как плохо сейчас Баки. Операция длилась пять часов, почти без перерыва и передышки, на живую. Стив, наверное, все-таки выломал бы фиксаторы и разбил стекло, если бы не был уверен: Баки сейчас тоже терпит, сдерживает себя, чтобы ничего не испортить. Чтобы выжить, нужно как можно меньше мешать профессионалам. Боль была адской. Стив еще никогда, ни в одной, даже самой кошмарной передряге, не испытывал такого. Он боялся думать, что у Баки это все не в первый, а, может, и не во второй раз. Старался не представлять себе, каково это было: упасть в пропасть с огромной высоты, чтобы потом жить в аду, не имея возможности прекратить этот кошмар. Тело, казалось, наполнилось до краев огненной лавой, расплескивающейся от каждого движения, от каждого стона. Ни одно положение не облегчало страданий, они длились и длились, минутами, часами, днями. Иногда Стиву казалось: прошла вечность. Он умер и попал в ад. Или что это он упал тогда с поезда и теперь над ним проводит бессчетные эксперименты ГИДРа. Сознание путалось и плыло, а потому, когда боли стало гораздо меньше, он, выдохнув, просто отрубился от усталости и пережитого шока. *** Реальность возвращалась легкими мазками. Сначала запах, который Стив бы ни с чем никогда не перепутал. Сложно было как-то описать его словами, но так пах для него дом. Потом он ощутил прохладу простыни под боком и тепло от того, что не один. Потом звук капающей воды и едва слышное гудение вентиляции. Стив открыл глаза, чтобы понять: Баки, свернувшись клубочком на слишком широкой даже для них двоих кровати, мирно сопит ему в плечо. А он сам сжимает его изо всех сил, ощупывает тугую повязку, скрывающую новое плечо, и с ужасом понимает: левой руки нет. Баки сонно пошевелился, разгоняя дрему окончательно, и Стив вспомнил объяснения Тони: пока крепление не приживется, бионику навешивать нельзя. Но Баки жив. Он жив, а остальное не важно.