Определяя любовь

Томас Шарп сидел у камина в гостиной, притворяясь, что читает книгу о механике, но его мысли находились далеко от текста, что был перед ним. На другом конце комнаты Люсиль играла на пианино. Даже будучи потерянной в музыке, её осанка оставалась превосходной, словно она боялась, что её будут критиковать за мимолетную потерю контроля. Он пробежался взглядом по ее спине от округлостей, соблазнительно подчеркнутых нарядом, до нежной шеи и выше к темным волосам, которые ему вечно хотелось освободить из плена тугих кос. Волосы Люсиль были собраны, как нравилось их матери, и Томас задался вопросом, почему его сестра повторяет её образ. Его взгляд переместился к портрету их матери, что висел над камином. Это было неотрицаемо, что она и Люсиль, обе держались неприступно, доминировали своим присутствием. Обе были достаточно вежливы, но им не хватало тепла, чтобы очаровывать. У обеих были тёмные глаза, которым было знакомо презрение, улыбки которым были не чужды жестокость. Я не любил тебя, Мама. Томас не думал, что его мать это бы волновало. В конце концов, она не любила его. Будучи ребёнком, Томас хотел иметь родителей, которые бы любили его. Сперва он мечтал об этом, а затем ушёл в свои чертежи и изобретения. Он знал, как всё должно было быть в семьях и знал, что он никогда не получит такой любви. До того, как Люсиль дала ему её. Люсиль любила его. Она заботилась о нём, она верила в него. Она была его силой. Она научила его страсти и контролю, сумасшествию и убийству. Она была всем, что он хотел и всем, что он когда-либо знал. До того, как Эдит пришла в его жизнь. Эдит приняла его кольцо, его предложение. Его сердце. Теперь, когда он ускользал в объятия Люсиль, кровать Люсиль, он сдерживал себя, чтобы не произнести имя Эдит в момент страсти. И это было опасно. То, что Томас чувствовал к Эдит было опасно для них обоих. Если он любил Эдит, если он принял, что любовь была тёплой и дающей, если она оставляла тебя чувствовать себя целым и давала надежду, если она заставляла тебя ожидать следующего часа, дня, с волнением и радостью, то тогда то, что он чувствовал к своей сестре не было любовью. Это было отчаявшимся, искажённым близнецом любви. Я не люблю тебя, Люсиль.