I See You

      Я сидела в папином кабинете, представляя, где стоит его письменный стол из красного дерева, как на нём лежали важные документы, в которых одни бесконечные цифры и вечно недопитый крепкий кофе, чей аромат разнёсся по всему помещению. С левой стороны от меня тикали древние часы, стрелки которого с глухим звуком отсчитывали секунды моего нахождения в всепоглощающем одиночестве. Я размышляла о многом. В особенности о жизни, которую мне приписали. Придумали. Создали. Будто напечатали книгу, рассказывающую про слепую девочку и весьма одарённого мальчика.       Они никогда не разговаривали друг с другом, но молча могли строить замки из песка, пускать воздушные пузыри, есть мороженое в морозную стужу, рисовать то, что казалось прекрасным, ходить в зоопарк держась за руки, чтобы не потеряться в мире хаоса.       Нас не объединяли бессмысленные фразы, которыми так любят делиться взрослые, мы не давали обещания на мизинцах о вечной дружбе. Можно сказать, мы даже не были друзьями и повода расходиться не находили. Мы просто не могли представить завтрашний день друг без друга и засыпали полные надеждой, что встретим вместе рассвет.       Не знаю с чего маме пришло в голову решить, что тем мальчиком мог оказаться Усуи Такуми. Он не был со мной во времена моих детских, совершенно безумных фантазий. Он не жил в огромном дворце из хрусталя среди заснеженного водопада и не играл ту мелодию на фортепиано.       Я встала с дивана, на ощупь подошла к столу и взяла папку с бумагами, мысленно проведя указательным пальцем по имени, которую я давно не произносила и сказала вслух:       — Игараси Тора.       Однажды я заблудилась, придя в гости к нему домой. Как ни странно, там не было его родителей, но встречались слуги и дворецкий, напоминавший сурового гиганта, судя по его басовому тембру голоса. Ни один из них не показал мне куда идти. Помню, как заходила в каждую комнату, едва доставая до ручек чересчур высоких дверей и звала Тору. Через несколько минут скитаний, я услышала мелодию, доносившуюся из дальнего коридора. Касаясь холодной стены, я ускорила ходьбу и буквально влетела в комнату. Мне стало страшно от того, что я никогда больше не выберусь из бесконечного лабиринта. Несмотря на мои всхлипы, мелодия не прекратилась. Она звучала так, словно сбегала с горы на бешеной скорости, потом снова становилась тихой и медленной. Углубившись в воспоминания, я не сразу услышала знакомые аккорды, в тотчас сорвавшие моё застывшее тело с места. Я стрелой поспешила в гостиную.       — Хм, до сих пор не забыла? Чувствую, как Тора улыбается, сидя на табурете перед пианино. Лёгким движением пальцев он нажимает на клавиши, извлекая из инструмента мною полюбившуюся песню.       — Совсем не изменилась, — говорит он, мимолётно оторвав взгляд от клавиш.       — А я забыла, как ты выглядишь. Тора перестал играть. Некоторое время мы смотрели друг на друга. Я пыталась вспомнить черты его лица, но тщетно. Он встаёт с табурета и подходит поближе.       — Ты и не знала меня, Мисаки, — его яростный шёпот коснулся моих пунцовых щёк. Я в это же мгновение отошла от него на шаг.       — Зачем пожаловал? В ответ слышу его тихий смех с нотками коварства. Тора хватает меня за запястье, сильно сжимает и кладёт на мою ладонь маленькую бархатную коробку.       — Прими это и не забывай, кому принадлежишь. В мыслях я подумала об Усуи. В сердце будто что-то болезненно щёлкнуло, я с силой выдернула руку и обратно швырнула ему эту коробку.       — Не будь так уверен. Ничего ещё не решено.       — А ты наивно предполагаешь, что наши родители изменят свои планы насчёт нашего будущего? Не будь дурой. Им важно состояние компании, а мы для них — это способ её укрепить. Или думаешь, — сделав паузу, Тора издал язвительный смешок. — Усуи Такуми всю жизнь будет сюсюкаться с тобой? Ох, Мисаки, не будь настолько глупой. Он уйдёт первым. Он окажется первым, кто отвернётся от тебя.