Разбитые окна

— Один писатель сказал, что любовь живёт три года. Как думаешь, Юнги, нашу ждёт то же? Ухмыляюсь, сцепляю пальцы на стройной шее, притягивая к себе младшего, и звонко чмокаю его в лоб. — Не задавай глупых вопросов, Ким Дурак. Мы бесконечные.

***

Не знаю, когда всё пошло наперекосяк. Не знаю, когда я перестал видеть ебанутый блеск в его глазах, который покорил меня, и когда сияющая улыбка превратилась в звериный оскал. Не знаю, в какой момент мы разлюбили друг друга. Снова истошно орёт во всю глотку, театрально хватается тонкими пальцами за длинную чёлку и топает ногами как невоспитанная малолетка. Я же устало потягиваю пиво из стеклянной бутылки и усмехаюсь, наблюдая за цирком с противоположной стены, прислонившись к ней спиной. Передо мной разворачивается настоящее акробатическое представление. Внимание, на арене Ким Тэхён — умелый трюкач и по совместительству редкий идиот. Запрыгивает на подоконник и снова визжит что-то вроде "Что с нами стало? Тебе наплевать, даже если я умру?" Жалкое зрелище. Дешёвая показуха. — Ты ещё не наигрался? — зеваю и медленно делаю очередной глоток. — Слезай, выглядишь нелепо. — Нелепо? — шатен презрительно щурится и явно пытается прожечь в моей переносице дырку. — Это всё, что ты можешь мне ответить? — Именно. Сворачивай представление, я устал. Разворачиваюсь и выхожу из комнаты под злобное шипение "Гори в аду, Мин Козёл", нервно улыбаясь. Последние месяцы невыносимо больно отдаются в висках. Моя любовь превратилась в мигрень. Ноющую, раздражающую, растекающуюся по всему телу и добирающуюся даже до самых кончиков пальцев. В приобретённый за три года порок сердца. В огромную опухоль по имени Ким Тэхён, которая медленно пожирает мой мозг. Друзья, сочувствуя, бьют по плечу и советуют: "Держись, чувак". И я держусь. А ещё держу рядом эту истеричку, постоянно пытаясь вспомнить, зачем. Иногда даже получается. То и дело перед глазами появляется светящийся энергичный комок счастья, который вредно и мило до одури тянет хриплое "Юнги" и неожиданно бросается сзади на шею. Однако сразу после этого идеальное зрение возвращает к реальности, а я впечатываюсь взглядом в пустые карие глаза, которым всегда всего мало, и мою грязную растянутую футболку на чужом костлявом теле. Никто ни в чём не виноват. Просто однажды я пришёл домой и понял, что мне нечего сказать тому, кому когда-то не нужны были даже слова. Всего лишь в один день у меня не хватило сил, чтобы привычно провести тыльной стороной ладони по гладкой щеке и прошептать "Доброй ночи". Так бывает. Люди устают от людей. Слышу робкий топот в сторону кухни и выбрасываю уже пустую бутылку в мусорное ведро. Дверь приоткрывается и появляется сначала грязная голова, а затем и весь истощённый организм. Палочка с не иначе как крошечными внутренностями смотрит на меня из под ресниц и осторожно подходит ближе. — Прости. Мне совсем башню срывает. — шепчет Ким и отводит взгляд на забитую грязной посудой раковину. Киваю и рассматриваю бледные потрескавшиеся губы напротив. — Юнги, мы справимся или тебе действительно всё равно? Парень решается и заглядывает в мои глаза, видимо, надеясь что-то рассмотреть. Я же вижу перед собой разбитые окна. Молчу и опускаю взгляд ниже, вперившись в неприлично выпирающие ключицы. Смятение. Решение. Вопрос. Ответ. Мысли носятся в голове подобно бешеным собакам, глухо ударяясь о черепную коробку. Я не успеваю понять, что чувствую в данный момент. Я бешусь, мечусь вместе с мыслями, сжимаю зубы до отвратительного скрипа. — Значит, три года... Где-то в своей больной голове я ломаю эту хрупкую шею и громко кричу. Кричу так, что лёгкие начинают гореть, а горло пульсировать. Он отводит глаза слишком вовремя, будто чувствует, что может увидеть и... боится этого. Берёт меня за руку и как-то особенно жалобно морщится. — Мне страшно, хён. Я слышу голос и понимаю, что это голос не парня, который хочет, наконец, принять правду. Это голос человека, который уже всё потерял. Смотрю на крепкую руку, сжимающую мою, почти прозрачную, и всё ещё не решаюсь сказать ни слова. Я стою как последний потухший в парке фонарь, смотря на чужие мокрые ресницы и удерживая в своих эти чёртовы пальцы, снова осознавая зачем.