Not gonna die

В убежище Вергилий почти ввалился, старательно отгоняя ощущение, что тело в его руках медленно остывает. Затихающие удары сердца брата отдавались в кончиках пальцев, или это было просто его воображение. «Только посмей сдохнуть, Данте, и я тебя никогда не прощу…» Кажется, всеобъемлющее беспокойство напрочь отключило ему логику. За стенами квартиры солнце только-только начало показываться над горизонтом, но Кэт уже была на ногах и немедленно подбежала к нему. – Кэт, приготовь аптечку и… сгинь куда-нибудь на пару часов. Я сам, – потому что эта девушка брату небезразлична и видеть его растерзанным полутрупом не должна. Гордость Данте не простит ему такого надругательства. А ещё потому что нелогично не хочется подпускать к беззащитному близнецу никого, даже ту, что никогда не причинит вред. Он сам. Серьёзно кивнув, девушка принесла коробку с медикаментами и, ни слова не сказав, ушла на кухню, начала чем-то греметь. Вергилий уложил брата на диван, развернул плащ, который придётся выбросить, и приступил к осмотру повреждений, там, в камере, делать это было особо некогда. Аккуратно срезал превратившуюся в кровавые лохмотья одежду, бережно прикасаясь к многочисленным отметинам ненависти демонов к нефилиму. Хорошо, что Данте по-прежнему без сознания, это явно будет больно. Заливая раны перекисью, вправляя вывихи и складывая края переломов, Вергилий ругался так, как не позволял себе никогда прежде. Сознание затапливала злость. На себя, оказавшегося неспособным это предвидеть и предотвратить, на демонов, за пару дней превративших здорового выносливого бойца в кровоточащий кусок мяса, на Данте, позволившего сотворить с собой всё это, только чтобы защитить его. Покорной жертвой брат явно не был, некоторые травмы, вроде сбитых сталью кандалов запястий, он явно нанёс себе сам в процессе борьбы, а что-то было результатом того, насколько это не нравилось его мучителям. О том, что там было с внутренними органами, Вергилий вообще старался не думать – починить это в домашних условиях нереально, а нести брата в больницу невозможно. Оставалось надеяться, что регенерация сама справится. Спустя два с половиной часа Данте превратился в плохо собранную мумию, а одуревший от перманентной злости Вергилий выбрался на кухню, чтобы смыть кровь, запятнавшую руки до локтей, и заварить жизненно необходимый ему сейчас чай. Нужно было успокоиться. Оглядев застывшего на пороге кухни босса, бледного от ярости и в бурых разводах крови, Кэт покачала головой, сунула ему чистое полотенце и лёгким тычком в грудь направила в сторону ванной. Разворачиваясь, он слышал щелчок кнопки электрического чайника и с непривычной нежностью подумал о том, что жить на одной территории с медиумом легко и приятно. Мысли Кэт, конечно, не читала, но благодаря развитой интуиции намерения считывала легко. Раньше, когда их связывала только работа, нефилим этого не замечал. Через четверть часа отмытый и значительно успокоившийся Вергилий пил чай на кухне и размышлял. Данте так и не очнулся, дыша с противным присвистом, что наводило на очень нехорошие мысли. Но, по крайней мере, отдавать концы в ближайшее время брат явно не собирался, что, несомненно, в их положении уже большой плюс. Мундус по-прежнему желает их убить, и стоило бы опередить его в этом, но пока Данте не приведён в хотя бы относительный порядок, строить планы бесполезно. А Вергилий ненавидел действовать без строгого плана. Без него можно разве что… Смутная мысль попыталась сбежать, но, придавленная за хвост, капитулировала и оформилась окончательно. Нефилим улыбнулся. Кэт, перебравшаяся в комнату, чтобы следить за состоянием Данте и не мешать боссу успокаиваться, резко вздрогнула. На губах прошедшего мимо Вергилия застыла одна из самых паскудных ухмылок Данте, а в руках подрагивала жаждущая боя катана. Твари, посмевшие довести его брата до такого состояния, были всё ещё живы. И это срочно требовалось исправить. Пожав плечами, медиум вернулась к составлению заклинания. Ей тоже не нравились надсадные хрипы в груди Данте, сигнализирующие, что лёгкие парня похожи на дуршлаг. Это надо было исправить как можно скорее. А Вергилий уже большой мальчик и способен позаботиться о себе самостоятельно. Вернувшись ближе к ночи, Вергилий с удовлетворением не обнаружил поблизости от брата неугомонную девчонку. Видимо, она уже спит, что в данной ситуации к лучшему. Не хватало ещё ей на глаза попасться сейчас. Нефилим тяжело опустился на край дивана, прислонил катану к подлокотнику, сдёрнул рубашку и попытался дотянуться до торчащих из спины игл, которыми его нашпиговали мелкие летучие твари. Чужие, горячие и жёсткие от рукояти меча пальцы легко коснулись плеча и принялись по одной выдёргивать иглы. Из-за спины донёсся хриплый смешок. – Зачем ты разозлил пташек, братец? – Данте… – А ты ожидал кого-то другого? Извини, сексуальных блондинок поблизости не имеется. Аптечка у нас всё там же? – диван заскрипел, когда Данте попытался встать, и Вергилий тут же развернулся, ловя его за руку. Вчерашнему полутрупу разгуливать пока рано. – Я всю её на тебя извёл и не успел пополнить запасы, – нарочито недовольный тон дался легко, несмотря на то, что он был почти счастлив, что брат пришёл в себя и уже привычно огрызается. Темнота скрывала близнеца от него, оставляя только поблёскивающие глаза, хриплое дыхание и жар его пальцев в ладони. – Прям-таки всю? – задумчиво донеслось до него, а потом горячее прерывистое дыхание стало ближе, и по ранкам прошёлся влажный язык. – Что ты творишь?! – Вергилий попытался вырваться, но неожиданно сильные пальцы брата сжали его плечи. – Не ори. Разбудишь Кэт и будешь сам ей объяснять, почему похож на подушечку для иголок. И не дёргайся, я ещё не всё вытащил. Эти летучие крысы любят мазать иглы всякой дрянью, – Данте сплюнул и невозмутимо продолжил. – Конечно, если там что и было, то уже давно всосалось в кровь. И раз ты без проблем сюда дошёл, значит, оно не опасно, – он выдернул оставшиеся иглы и зализал кровоточащие ранки. – Сам виноват. В следующий раз всегда оставляй что-то в аптечке про запас, особенно если опять попрёшься мстить. Впрочем, у тебя всё должно сейчас зарасти без проблем, – Данте уткнулся подбородком в плечо брата и устало выдохнул. Вергилий поднял свободную руку и попробовал почесать его за ухом. Данте хрипло усмехнулся, не пытаясь увернуться. – Да, брат, мы в полной заднице. Есть идеи, как из неё выбираться? – Нам нужно больше силы. Но сначала нам нужно привести тебя в порядок, – Вергилий кожей чувствовал учащённое сердцебиение брата. На короткую активность ушла вся его успевшая восстановиться энергия. Которая, вообще-то, была необходима для регенерации, а не ночных задушевных бесед. – Что нас не убивает, то делает сильнее, так, вроде? – По этой логике, Мундус тоже будет усилен. – А вот это хрен ему, – Данте зевнул и начал сползать с его плеча. – Так, ты ложиться собираешься? – и, не слушая ответ, завалил брата на диван, вплотную прижимаясь к нему. И захихикал, когда тот попытался возмущённо вырваться. – Не, а как ты хотел? Единственную кровать мы отдали Кэт, и я тебя компрометировать девушку не пущу. А тут нам двоим будет хоть и тесновато, но зато тепло. Вергилий вспомнил залитую кровью близнеца камеру, расползающееся по опустевшим венам ощущение нечеловеческого холода. Вздохнул и осторожно приобнял брата. Исключительно из опасения, чтобы тот из-за тесноты не свалился на пол. Проснувшаяся на рассвете Кэт обнаружила на диване клубок из двух настолько крепко сплетённых тел, что с большим трудом можно было различить, где чьи конечности, разве что по наличию на половине из них пропитавшихся кровью повязок. Медиум покачала головой, накинула сверху плед, стараясь не разбудить, и тихо удалилась на кухню готовить завтрак. Вергилий проснулся от незнакомого ощущения опустевшей постели. Удивился, открыл глаза и, не обнаружив на диване брата, мгновенно взвился на ноги. Ямато укоризненно упала на ногу. Нефилим взвыл вполголоса, поднял фамильное оружие. Мутный ото сна разум наконец сообразил, что раз он жив и катана на месте, то и Данте должен обнаружиться где-то поблизости. А с утра и после нескольких дней без еды люди, да и нефилимы тоже, обычно зверски голодны. Пальцами зачесав назад растрёпанные волосы, он направился на кухню. И, не дойдя до неё, был остановлен доносящимся оттуда хрипловатым смехом. При нём Данте не смеялся. Хмыкал, ухмылялся, ржал, но искренний весёлый смех остался далеко в беззаботном детстве. И сейчас, когда ему что-то рассказывала Кэт… Вергилий выдохнул и помотал головой, почувствовав укол тёмного чувства, с удивлением опознанного им как ревность. Эта девчонка… имела полное право находиться рядом с братом и слышать его смех. Ради неё Данте прошёл половину ада и получил несколько пуль в спину. Ради него пошёл на пытки и лишь чудом не погиб. Выругав себя за нерешительность, Вергилий шагнул на кухню. Ребеллион, по-домашнему прислонённый к столешнице. Кэт, увлечённо помешивающая что-то в кастрюльке и напевающая. Данте, сонный, взлохмаченный, в свежих повязках и розовых тапочках, явно принадлежащих Кэт, потому что он такое точно не покупал, не менее увлечённо поглощающий овсянку. Данте. В розовых пушистых тапочках. Трезвый. Завтракающий кашей. Какого хрена? Обернувшись к дверному проёму, Данте обозрел статую брата-близнеца взглядом естествоиспытателя. Или ребёнка, довольного удавшейся шалостью. – Ещё раз, Кэт, как это называется? – Когнитивный диссонанс, – медиум повинно вздохнула. – Данте, это жестоко. – Зато весело, – хохотнул нефилим, вытаскивая из-под стола коробку с пиццей. – Братишка, отомри. Это я, я адекватный. Иди сюда, поешь, а то на тебя такого смотреть страшно. Вергилий вздрогнул, в очередной раз пообещал себе набить морду этому… нехорошему созданию… сразу же, как только оно придёт в норму, и шагнул к столу.