Классовые предрассудки

"Кто-то умный", обещанный Эриком, оказался персоной на вид примечательной, но меньше всего похожей на детектива, или кем там был этот господин средних лет. Эйд долго рассматривал и его приталенный пиджак, и богемный шарфик, столь любимый представителями творческой интеллигенции как раз его поколения. В общем, доверия специалист не вызвал. Эйд старался заставить себя не судить по внешности, но больше судить пока было не по чему. Впрочем, приехал господин не в одиночестве. Его не то напарницей, не то помощницей была дама, по виду чуть старше Эрика, и вот ей, пожалуй, Эйд доверил бы вообще что угодно. Казалось, одного сурового взгляда этой валькирии хватило бы, чтобы даже самый закоренелый злодей сознался вообще в чем угодно. Даже в том, чего не совершал. Впрочем, очевидно, действовал взгляд не на всех, или же не в полной мере. У дамы были сбиты костяшки пальцев на левой руке, а на шее, чуть выше плотно прилегающего ворота водолазки, виднелось весьма характерное покраснение, какое случается уж точно не от драки. Разве что бой выдался жарким. Пока Фрейя вела всю компанию в дом, Эйд так и метался взглядом от начищенных туфель детектива, узких джинс, красиво очерчивающих ноги, к широким плечам и длинной пшеничной косе, так завлекательно покачивающейся в такт твёрдым шагам прекрасной дамы. Метался и все гадал, которую отметку на её теле оставила работа, а которую развлечение. Вероятность была и у той и у другой, если он хоть сколько-нибудь разбирался в людях. Последняя мысль заставила его погрустнеть. Разбирался он. Как же! Эйд так и сидел, насупившись, и упорно молчал, пока Фрейя хлопотала вокруг гостей, предлагая чаю с дороги, и вообще всячески демонстрировала гостеприимство. В какой-то момент ему показалось, что эта его меланхолия отчего-то здорово веселит Эрика. Должно быть, и вправду смешно было смотреть, как Эйд жалеет себя и, будто малое дитя, дуется на весь свет вообще, и в частности на людей, собравшихся здесь, чтобы ему же помочь. Впрочем, как и все, что происходило в этом доме, формальности были улажены быстро, и Эйду пришлось выбираться из своего угла необъятной кухни, чтобы, наконец, заикаясь и сбиваясь от смущения, объяснить, что же с ним такое случилось. Господин Сид как раз достал красивый блокнот, погладил кожаную обложку и положил его на стол в раскрытом виде, явно собираясь делать какие-нибудь пометки, а госпожа Фрейя подала ему ручку. Простенькую, самую обычную пластиковую ручку. Но в процессе передачи настолько ненавязчиво коснулась его плеча локтем, что привередничать гость не стал. Эйд оглянулся машинально на Эрика, и чуть отмер, когда тот заговорщицки ему кивнул. - Значит, - поторопила всех явно ничуть не заинтересованная всей этой возней помощница, - вы говорите, вы ни в чем не виноваты. - Да, - подтвердил Эйд, пытаясь, наконец, сосредоточиться. – Только простите. А вы сказали, как ваше имя, госпожа? Должно быть, имя она говорила, или же ее представил кто-то еще, потому что посмотрели на него в тот момент все. Как смотрят на любимых, но не слишком сообразительных детей. С умилением и легкой виной. - Шэрон, - представилась та, и кивнула поощряюще. Она явно ждала продолжения более обширного, чем просто «да». - Ну, в общем, - замямлил Эйд и снова обернулся на Эрика, как будто ждал от него подсказки. Тот только моргнул ободряюще. Он знал об этой истории не больше, чем остальные. – Наше исследование. То есть, не наше. Оно было потенциально, ну, полезным. И прибыльным. Очень потенциально. Вроде как. - Мы поняли, поняли, - перебил его Сид и усмехнулся, - и что же случилось? - Конкуренты получили всю информацию, что мы успели собрать. Все результаты, - сообщил им Эйд и вздохнул. Ему не было жалко своей работы, просто неприятно было вспоминать, чем все это закончилось. – Вот. А служба безопасности проверила, данные послали с моего компьютера. И в мою смену. А я не посылал ничего! Да и зачем мне? Мама и так дала бы мне денег. Если бы я попросил. Я, конечно, не просил, но… - Это ты на свою зарплату в лаборатории тот милый домик в лесу оплачивал? – тут же заинтересовался Эрик. В голосе его была отчетливо различима насмешка, и Эйд покраснел, стыдливо отвел взгляд в дальний угол. На тот домик каждые выходные как раз вся зарплата и ушла бы. - Это была моя доля из семейной прибыли, - сказал он тихо и замолчал. Объяснять что-то дальше не хотелось, не смотря на то, что все здесь ради этого и собрались. - Тьфу ты! – возмутился Эрик его молчанию, но чувствовалось, что не всерьез. Даже виноватая нотка в этой короткой фразе проскользнула. – Ну что ты? Не обижайся. Это шутка. Обидная? Да? - Да, - подтвердил Эйд, мечтая провалиться сквозь пол. Он совсем не хотел обсуждать такое при свидетелях. – Ну, в общем. Денег у меня, понятно, не прибавилось. Зато мне припомнили давние разговоры. Года два еще было назад. Конкуренты звали меня к себе. Жениться даже предлагали. Перейти в другую семью. Ну и долю от прибыли тоже. Да этого не скрывал никто! Мама тогда не согласилась. В общем, решили, что это я передумал. - Но почему же тогда ты не ушел вслед за сообщением? – удивился Сид, рисуя в своем блокноте замысловатую загогулину, и даже не скрывая этого. - Вот и я о том же! – слегка взбодрился Эйд, глядя на него с внезапной надеждой. Никого другого этот аргумент не впечатлил. – А они говорят, что, наверное, я им письмо послал с результатами, и они решили, что я им больше не нужен. Говорят, меня та невеста обольстила, а потом бросила. Ну вот что я идиот, на такое купиться. - Ну, вообще-то, - задумчиво протянул Эрик, почесывая подбородок. Эйд обиделся было снова, но глаза его любовника сверкнули такой задорной ухмылкой, что сил злиться не стало. - Да я тогда ни с кем вообще, кроме тебя, не встречался! – мстительно оповестил он всех желающих, глядя прямо на Эрика. Тот изумился заметно и даже, вот чудо, слегка порозовел. - Может быть, ближе к теме? – перебила их воркование Шэрон и совершенно бестактно посмотрела на часы. Эйд вздохнул, но продолжил. Там и продолжать-то было особенно нечего. Только и рассказать, как он пытался тогда оправдаться, и какие привести аргументы в свою пользу. Все повздыхали. Очевидно, его способность всерьез защищаться казалась сомнительной даже тем, кто видел его в первый раз. Он замолчал и виновато развел руками. Сид к тому моменту как раз успел украсить свою загогулину веселеньким цветочным орнаментом, да написать пару скупых строк в самом верху листа. Эйд замолчал и виновато и растерянно улыбнулся. Выходило, толку с него не много. - Ну, в общем, - очнулся, наконец, Сид, выводя всех из задумчивого транса. – Задачу я понял. Если бы знал, что информации так немного, не поехал бы в такую даль. Фрейя с другого конца стола слегка поболтала ложечкой в своей чашке, легонько постукивая ею по дну. Сид перевел на нее задумчивый взгляд, и в глазах его в тот момент отчетливо читалось: «а, ну да». - Что же, - заявила Шэрон, отвлекая Эрика от закатывания глаз, - мне нужно вернуться и начать собирать информацию. А шеф, по всей видимости, на некоторое время задержится. Где тут ближайший автобус? Сразу после этих слов, как всегда простовато-галантный Эрик подскочил, уверяя, что подвезет госпожу до ближайшего городка, откуда она уедет в столицу на скоростном поезде, Эйд подскочил тоже, чувствуя укол новой вины, что заставил людей, или, по крайней мере, одного человека, напрасно тащиться в такую даль, а остальные, исключая собственно босса-самодура, бросились готовить бутерброды и кофе, чтобы девушке в дороге не пришлось заскучать. По прикидкам Эйда, ехать в поезде ей предстояло никак не больше пары часов, но спорить Шэрон не стала, и, казалось, приняла такую заботу вполне благосклонно. В общем, самая первая и простая часть их расследования, еще недавно казавшегося таким безнадежным, была окончена. И оставалось только ждать, да время от времени по телефону уточнять самые разные вещи. Некоторые из них он понимал, и даже удивлялся про себя, как это ему не пришло в голову сразу об этом рассказать. Кто еще имел доступ в его кабинет, выходил ли он в тот день куда-то в неурочное время, и заходил ли кто-то к нему. Все это припоминанию поддавалось уже с трудом, все-таки прошло время, а Эйд с такой силой старался его забыть, что стер едва ли не начисто. Эрик тогда усмехался досадливо, и начинал гладить его по плечам, пока он, запинаясь, бормотал что-то в трубку, сам не веря, что это поможет. Но были и другие вещи. Даже сломав себе все извилины до одной, он не смог бы себе представить, зачем детективу понадобилось узнавать, какой вид открывается из окна его бывшего кабинета, или какая в тот день стояла погода. Впрочем, это детектив просто выяснил по метеосводкам и зачем-то сообщил, что день тогда выдался солнечным. А потом обескуражил снова, спросив, любит ли Эйд вафли. Пришлось подтвердить, что любит, да еще как. Это, по крайней мере, он помнил точно. Эрик тогда пришел в бурный восторг, и долго смеялся, заявляя, что вафли, наверняка, и решат все дело, и что нет ценнее сведений, чем гастрономические пристрастия. В этот раз Эйд рассмеялся тоже, а потом извернулся, забрался на постель с ногами, встал там на колени, чтобы оказаться выше сидящего Эрика и надавить на его плечи, заставляя откинуться на спину. Эрик поддался легко, снизу вверх заглядывая в его лицо с заметным невооруженным глазом любопытством, и Эйд воодушевился такой покорности, потянул его за плечо, переворачивая на спину. - А можно, ты встанешь на четвереньки? – прошептал ему прямо в ухо, чувствуя, как тут же сбивается дыхание. Эрик всегда так на него действовал с самой первой их встречи, но сейчас это заметно было слишком уж сильно. Не было больше запретов, сомнений и классовых предрассудков. Эйд мог просто делать, что хочется, и не думать, как это выглядит для других. Он не был больше отпрыском знатного рода, снизошедшим до привлекательного простолюдина, но и жалкой приживалкой тоже не был. Впервые за все время их знакомства он чувствовал себя так свободно и просто. Он брал Эрика сзади, почти грубо, так, как раньше никогда бы себе не позволил, и задыхался от счастья, чувствуя, что его страсть взаимна. Что Эрик, такой большой, и, черт, да, такой сильный, послушно постанывает под ним, как он протягивает руку, балансируя на другой, чтобы приласкать его, Эйда, яички, и как кончает, стоит только легонько стиснуть его член, да пару раз двинуть рукой. Эйд так и повалился Эрику на спину, тяжело дыша и совершенно не думая, что может придавить его, а не поспешил, как обычно, вежливо скатиться под бок. А потом, с самого его изумившей страстью, почти с мольбой, зашептал затихающему любовнику на ухо: - Не хочу уходить! Не хочу туда возвращаться. Эрик, давай все отменим, а? Пусть он перестанет искать, что он там ищет! Ну пожалуйста! Твоя мама говорит, что я полезный. Можно я останусь? И Эрик, явно готовившийся было слегка задремать на пару минут прежде, чем отправиться в душ, развернулся, стряхивая его на кровать, но упасть не дал, стиснул, притягивая к себе ближе, и самым наглым образом дунул в лицо, прерывая очередной поток красноречия. Эйд засопел сердито, но замолчал. - Пусть ищет, - решил Эрик в одностороннем порядке, а потом ласково прикусил его за ухо. - Не захочешь, так и не вернешься. Но пусть знают, что ты не шпион. И не идиот. И на этом дискуссия была закрыта. Эйд больше к теме своего будущего не возвращался, решив, что раз все складывается так удачно, и его готовы принимать здесь так долго, как он того захочет, раз расследование продолжается практически без его участия, и повлиять на его результаты он просто не может, то не о чем здесь и думать. Пусть идет, как идет. Смущал разве что вопрос оплаты, но тут пришлось просто смириться и принять от Эрика еще и такой подарок. К тому, что это никакая не подачка, Эйд привык подозрительно быстро, за каких-то дней пять или шесть. А в следующий раз вернулся их стильный детектив уже с его, Эйда, мамой. Приехал без предупреждения, но вид при этом имел такой гордый, что стало ясно, он с хорошими новостями. Даже с очень хорошими, как выяснилось практически сразу. Мама сдержанно радовалась встрече, а не отводила взгляд, как при прощании, и Эйд тут же растаял, потянул ее за руку в сторону кухни. И не вспомнил даже, что дамам ее положения ютиться на кухне ну никак не положено. Впрочем, в этом доме все равно не было места, достойного блистательной госпожи. Эйд заметался, устраивая ее и стыдясь своего стыда за свое новое жилище. Сразу же всплыли сомнения и смущение первых его здесь дней, когда он боялся неизвестно чего и не мог найти себе места, не мог сориентироваться в новой иерархии. А вот госпожу Фрейю подобные мелочи, казалось, не смущали. Она вручила гостье огромную чашку чая, к которой та принюхалась с опасением, и тут же отставила на стол, настолько далеко от себя, насколько позволяли приличия, а потом, заметно нервно, расправила складки своей строгой юбки. Чем тоже друзей себе здесь не приобрела. Впрочем, мама и не пыталась. Она приехала, как следовало из ее как всегда лаконичной речи, забрать своего сына, оправданного по всем статьям. - Вам бы, молодой человек, - пояснил это заявление Сид, с явным удовольствием поглядывая на едва не шипящую от возмущения хозяйку дома, - не дармоедам из службы безопасности доверяться, а в полицию обратиться. Они бы так халтурить не стали. - Ага, - радостно вклинился Эрик, делая сумбурную ситуацию еще менее понятной, - сразу бы про вафли спросили. Да объяснит кто-нибудь толком или как? Эйд вздохнул и покосился на мать. Никто бы не позволил члену благородной фамилии раздувать скандал, обращаясь в полицию. Может быть, такая мысль и посетила его начальство, но им бы быстро объяснили, что в обществе так дела не делаются. Решили все тихо, в семейном кругу. А оказывается, было, что выяснять. - Письмо то послали в четырнадцать тридцать примерно, - сказал Сид и бесцеремонно отобрал у благородной госпожи ненужный ей чай, видимо решив, что не пропадать же добру. Та поморщилась, но спорить не стала. – Это самое сложное было, выяснить, во сколько именно. Но тут ваша семья, Эйд, пошла мне навстречу. А дальше я просто стрелял наугад, проверяя самые бестолковые мысли. Толковые-то все опоздали. Столько времени прошло! Вам еще повезло, что записи с камер парка под вашими окнами хранятся столько времени. Еще бы денек, и все бы потерли. - Парка, - Эйд хлопнул глазами, заметался взглядом от мамы и к Эрику, - я был в парке? Точно. Это была суббота. И там продавали горячие вафли. Он пробормотал это и опустил взгляд в стол, но все равно успел заметить, какими крупными буквами на лицах всех окружающих было написано слово «придурок». - Вот и я подумал, что после обеда для них самое время, - сказал Сид и замолчал. Дальше-то все было ясно. - Но я, - залепетал Эйд снова, как обычно сбивчиво, но теперь обиженно и обвиняюще, - я же говорил! Я говорил, что выходил! Говорил, что в полтретьего! В этот раз, отвела взгляд уже мама, а с «придурка» вердикт окружающих перебрался куда-то поближе к «бедолаге». Сид оживился, прищелкнул в воздухе пальцами, будто припомнив что-то до крайности занимательное. Подтвердил: - Совершенно верно! Говорили. Только вам тогда никто не поверил. Есть данные с замка на двери вашей лаборатории. Их тогда и проверили. Дверь открывалась в четырнадцать, а потом в четырнадцать двадцать семь. Как раз три минуты, чтобы доесть вашу вафлю и отправить письмо. Открыта она была вашей карточкой. И для службы безопасности этого оказалось достаточно. - Но как же тогда? – пролепетал Эйд, быстро моргая и припоминая, как сам уже когда-то пытался собрать все концы воедино, и хотя бы себе что-нибудь объяснить. - Да без проблем вообще, - хмыкнул Сид и пожал плечами, - у вас карточку вытянули, как только вы вышли. Один лаборант в окошко смотрел, чтобы вы ненароком раньше времени не вернулись, другой от вашего имени письмо отправлял. Потом подождал в кабинете подольше, пока первый не просигналил, что вы идете, вышел, и карточку вам снова подсунул. Вот и вышло по логам, что в это время вы были в кабинете, а потом вышли на пару минут снова. Может, вообще в туалет. Это уже никого не насторожило. Потому что, уж простите, никого не волновала судьба золотого мальчика, просиживающего в лаборатории дорогие штаны. И расследование проводить было лень. Не иначе. - Я там работал! – искренне возмутился Эйд, но на этом его возражения и иссякли. – Но за что они так со мной? Что плохого я им сделал? - Да ничего, - утешил его Сид, и показалось, в его насмешливом взгляде промелькнуло сочувствие. – Один на место ваше хотел, а другой просто денег. Не берите дурного в голову. Такое просто случается. В общем, на камерах в парке, в четырнадцать тридцать вы поедаете вафлю в белом шоколаде. И, наверное, Эйду следовало чувствовать, что справедливость восторжествовала, но стало только гадостно грустно. Он хотел было спросить, о каких именно лаборантах шла речь, но не решился. Так можно было представить, что это какие-то неизвестные люди, случайно забредшие в здание, а не коллеги, встречавшиеся с ним каждый рабочий день. Не было радости от слова совсем. - Эйд, - сказала мама, видимо, утомившаяся ожиданием от него хоть какой-то реакции, - ты что, не понял? Ты вернешься домой. Прямо сегодня. И работать сможешь, где только захочешь. Эйд вздохнул и, словно потерявшийся щенок, обернулся на Эрика. Тот промолчал, но кивнул с самым одобрительным выражением лица. И тогда Эйд решился. Понял, что не собирается ничего тут обдумывать и откладывать. Сейчас он точно знал, чего хочет, и поездка домой, в место, откуда его прогнали, даже не выслушав, чтобы только побыстрее замять скандал, точно в список желаний не входит. - Это хорошо, - сказал он суховато, но решительно, - что смогу. Потому что я уже выбрал. - И что же? – мама, казалось, насторожилась, но все еще продолжала вежливо улыбаться. – Скажешь сейчас или дома? Вообще-то, мы и так злоупотребили гостеприимством. - Я не поеду домой, - тем же светским тоном оповестил ее Эйд и едва не зажмурился от охватившего его детского страха вызвать родительский гнев. Но продолжил: - Тут недалеко есть биостанция. Я узнал, там есть вакансии. А я за последнее время значительно расширил свои познания в ботанике. Меня должны принять на работу. А, если нет, я мог бы окончить специальные курсы. - Что?! – возмутилась его мать, моментально забывая возражения, что явно копила еще с начала его речи. – Моего сына?! Не возьмут на какую-то захолустную биостанцию?! - Ну, тем более, - хмыкнул Эйд, уже не скрываясь и ничего не боясь. Ее гнев и дурацкая гордость, на поверку оказавшаяся обычной спесью, показались сейчас совершенно безвредными. И даже полезными, если так уж подумать. – В общем, я остаюсь. И я даже знаю место, - тут он снова бросил взгляд на Эрика, но уже не жалобный, а скорее веселый и совсем немножко вопросительный, - где мне сдадут комнату. Или хотя бы ее половину. Эрик кивнул, усмехаясь, и Эйд почувствовал, что больше для него ничего не важно. Он смутно запомнил, как подписывал какие-то документы. Восстановление его в правах оказалось делом быстрым, но хлопотным, смутно помнил, как прощался со сдержанно раздраженной матерью, как благодарил Сида и в красках расписывал впечатление о его гениальности. Как смеялся, поедая на ужин ставшие символом его спасения вафли. Жизнь его, в который уже раз, рассыпалась кусками, вертелась перед глазами, кружа голову и застя взгляд, а потом выстраивалась заново, ровно такая, какую ему прямо сейчас и хотелось. И Эйд поверить не мог, что это может быть так просто и весело.