Золото дураков

Она сидела на скамье из полированного эбенового дерева под мерцающим светом масляных светильников. Высоко в небе сияла луна, и лишь сир Барристан составлял ей компанию. Уже поздно – не время для встречи с делегатами. Но нынешних посланников это не остановило. - Ты знал ее - до того, как ее послали на Север. Какой она была? – спросила Дэни. - Серсея была умной, красивой, гордой девочкой. Но в то же время безрассудной. Никогда прежде она не пыталась представить себе Серсею Ланнистер. Сейчас Дэни попыталась собрать все, что ей известно, чтобы представить себе полную картину. Не только внешность – светлые волосы, зеленые глаза, исключительную красоту, - но и другие качества, составлявшие саму ее сущность. Она попыталась увидеть цельный образ этой женщины. - Что ты думаешь о ней теперь? - Думаю, она не сможет удержать Север – не надолго, особенно теперь, когда железнорожденные штурмуют ее берега. Не с такими обширными землями, и не с угрозой нападения Станниса. Не зимой, когда верность ее подданных держится лишь на вере в младенца. Не когда королева Кейтлин требует ее голову. «Да, - подумала Дэни, вставая и прогуливаясь вдоль комнаты, - она приняла глупое решение». Королева Кейтлин объявила Эддарда Старка предателем. Она обвинила его и Тириона Ланнистера в сговоре с целью убить короля и посадить на трон Тибальда Ланнистера. С племянниками, закованными в цепи, и назначенной датой встречи с палачом, Тирион принял единственный разумный шаг: преклонил голову и признал себя виновным. И наследнику Ланнистеров было позволено облачиться в черное и отправиться на Стену. Тайвин Ланнистер не выразил никаких возражений – возможно потому, что опасался за собственную голову, а возможно, потому, ценил жизнь внуков превыше всего остального. Но Серсея не склонила голову, не приняла условий, выдвинутых королевой. Непокорная, она подняла Север за спинами новорожденного младенца и дочери. Королева вырвала глаза Эддарду Старку, но Серсея поклялась вырвать сердце принцессы и скормить его Кейтлин. По крайней мере, так гласили песни, доходившие через море. «Да, глупый выбор. Но как бы поступила я на ее месте?» - Вы правда думаете, что они верны ей только из-за младшего сына, младенца? Говорят, ее дочь командует войсками Старка, в доспехах и с щитом наперевес. - Она служит простым оруженосцем. Это лишь символ. Менестрели слагали истории о битвах королей и королев, и в них Серсею Ланнистер называли Королевой-Львицей, которой не нужна была корона, ибо ее волосы были сделаны из чистого золота. Сир Барристан часто говорил Дэни, что королевство нуждается в ней. Что люди тысячами будут идти под ее знамена, а великие лорды и благородные рыцари будут приветствовать ее только потому, что она – сестра Рейгара. Мать драконов. Но Серсея… Серсея играла роль Матери, с невинным младенцем на руках и дочерью-воином рядом с ней. И в этом тоже была сила - величие символа. - Ее называют Королевой-Львицей, не так ли? Золотой Королевой. И Королевой-Ведьмой. Кейтлин Баратеон говорит, что она колдунья, потому что Старки выиграли так много сражений. «Сомневаюсь, что дело тут в колдовстве, - подумала Дэни. – Только в ее остром уме. Хотя, и это может быть достаточным преступлением». Дэни не слишком любила Ланнистеров и Старков, а Серсея была Ланнистер по рождению и Старк по замужеству. Ее муж последовал за узурпатором в битвы, а ее отец был слишком коварен или труслив, чтобы быстро реагировать. Дэни не любила эту женщину, но понимала, что есть между ними некое сходство. Святое Братство возродилось вновь, и на ее драконов они не будут взирать с почтением – то были исчадия зла. Старки хранили веру в Старых Богов, и одно это было достаточным основанием чтобы обвинить их, а Серсею назвать демоницей. Это связывало их обеих. Что еще более важно – Серсея не была союзницей короны. - Сражения не выиграют для нее королевство. Она не доберется до ворот Королевской Гавани. «А я добралась до ворот Королевской Гавани?», - с горечью подумала Дэни. По городским улицам текла кровь. Ксаро предложил ей корабли, чтобы она уплыла, но Дэни отказалась. Она не хотела бросать Миэрин, подвергнув его судьбе Астапора, и все же… Она не знала, что делать. Но одно было точно: если Серсея Старк была далека от прорыва стен Королевской Гавани, то Дэни была от этого еще дальше. - Нет, не доберется. Не в одиночку, - пробормотала Дэни и остановилась у окна, глядя через синий шелк моря - туда, где был далекий Вестерос. Она вновь подумала о просителе. Он не захотел встречаться с ней в зале суда, настаивая, что должен поговорить с глазу на глаз. Один из людей Серсеи. Коварный замысел? Или что-то иное? Он приехал издалека. Следует ей встретиться с ним, или отказать? Или заставить его ждать? - Скажи ее представителю, что он может войти. Он получит свою личную аудиенцию. Сир Барристан кивнул и пошел к выходу. - Подождите, как его зовут? – спросила она. - Сир Джон Сноу, Ваше Высочество, - ответил сир Барристан. Она повторила имя, «попробовав» его на язык. Сноу. Она никогда не видела снега, не могла его представить, и все же этот посланник пришел из далеких земель снега и льдов, где вода замерзает, и шишковатые деревья царапают небо. Это казалось местом из сказок, чем-то выдуманным - иллюзией, созданной, чтобы тешить воображение. И она мельком подумала о том, какой должна быть зима. - Джон Сноу. Очень хорошо. Сир Барристан кивнул. Дайенерис села на свою эбеновую скамью, сложив руки на коленях. Она подняла голову, когда молодой человек вошел в комнату. Его глаза были серыми, а лицо – невозмутимо спокойным... Конец.