Taricha granulosa

Годы спустя Ньют будет вспоминать этот день как один из самых значительных в своей жизни, но прямо сейчас он хотел только одного — немедленно вернуться на месяц назад и отказаться от перевода в отдел по контролю особо опасных.  — У меня для вас хорошие новости, юноша: вы у нас меньше года, а для вас уже есть интересное дельце. Наш департамент обещал предоставить специалиста, но поскольку большая часть наших работников сейчас чрезвычайно заняты, на вас вся надежда. С драконами дело раньше имели?  — Да, сэр.  — Отлично. Постарайтесь освежить знания, они вам понадобятся. Мистер Фоулер, всё ещё красивый и ухоженный для своего возраста волшебник, формально был секретарём главы отдела, но на самом деле занимался всем — от составления планов и написания всех отчётов за номинального главу отдела до поставки тому противоартритного зелья и чучел особо опасных животных для коллекции.  — Мы и так тянули до последнего, так что зайдите домой за вещами, потому что отправитесь уже сегодня. Скамандер, да? Тесей Скамандер вам, случайно, не родственник?  — Мой старший брат, — Ньют неловко улыбнулся, не вполне понимая, как следует реагировать на этот вопрос.  — Вот и повидаетесь, — улыбнулся в ответ мистер Фоулер, и от вида этой улыбки Ньюту немедленно расхотелось улыбаться. Кажется, вообще навсегда. — Мистер Сливз проинструктирует вас насчёт бумаг и получения портала. Держите назначение и можете быть свободны. Ньют на подгибающихся ногах вывалился в коридор, прижимая к себе жёсткий свиток. На фронт. Его отправляют на фронт. Следует хорошенько подумать над тем, как рассказать об этом матушке. К сожалению, или к счастью, Ньют не туда свернул, и коридор вывел его не к выходу из отдела, а к столовой. Что ж, отличный повод подумать не в лифте и не собирая дорожный мешок, а над чашкой чая.  — Привет, салага, — поприветствовал его единственный в это время маг в столовой. Салагами он звал стажёров и тех, кто хотя бы днём меньше прослужил в отделе по контролю за особо опасными. Новенькие мантии, эпатажный стиль костюмов, вычурные булавки и пряжки — то, что сразу бросалось в глаза, когда вы пересекались с Бертрамом Вигораном. Даже Ньют, у которого с ним почти никогда не было совместных дел, прекрасно знал привычку Вигорана ходить без шляпы, пить спиртное до обеда и тыкать всем в нос идеальным знанием этикета более чем двухсот стран и народов.  — Что такой зелёный? От Фоулера?  — Д-да, мистер Вигоран.  — Ой, вот только не надо меня «мистерить», — скривился тот, поправляя щёгольские кружевные манжеты того непонятного оттенка белого, который в зависимости от освещения казался то серым, то розовым. — Я себя сразу таким же старым пнём начинаю чувствовать, как наш дорогой шеф, дай ему боги здоровья и благоденствия. Моё имя Бертрам. Иди-ка сюда, судя по твоему лицу, тебе срочно надо выпить.  — Я думал выпить чаю. И потом мне надо к мистеру Сливзу.  — Сливз никуда не денется до самой ночи, он опять с женой поругался. Чаю, так чаю, — Вигоран наполнил две чашки, протянул одну Ньюту, придерживая за донышко, и тот изо всех сил вцепился в ручку. — Давай, на брудершафт. И, зацепив локоть Ньюта своим, пригубил свою порцию. Ньют повторил его движение, в ноздри ударил травяной аромат, но отказаться в этот момент было уже невозможно, и Ньют залпом выпил до дна напиток, в котором бальзама было явно больше, чем чая.  — Молодец, — похвалил его Вигоран, но вместо того, чтобы коротко обнять, как надеялся Ньют, обхватил ладонью за затылок, вынуждая нагнуться ниже, и поцеловал открытым ртом в губы. Реакция Ньюта была немедленной и неконтролируемой. Вигоран отшатнулся, потирая красный след на скуле.  — Твою мать, пацан!  — Простите, — пробормотал Ньют. Он вытер губы и попятился, собираясь сбежать, но Вигоран остановил его, схватив за мантию.  — Это ты прости, — спокойно сказал он, будто не его приложил Ньют только что кулаком по лицу. — Я последние три дня общался с русскими, а у них так принято. Честно, не имел в виду ничего такого. Мир? Глядя в голубые глаза, исполненные искреннего раскаяния, Ньют просто не смог отказать.  — Мир, — кивнул он.  — Итак, я — Бертрам, — повторил Вигоран, отпустив его мантию, и поднёс к наливающемуся синяку кончик палочки, накладывая исцеляющее. — Как зовут тебя, салага? — спросил он, закончив с этим.  — Ньютон Артемида Фидо Скамандер.  — Ого, как много имён. Можно, я выберу какое-то одно? Вигоран явно тоже испытывал неловкость, понял Ньют, но старался игнорировать её, так что Ньют поступил так же.  — Только не «Фидо».  — Какая жалость. Но с другой стороны, я не хочу, окликнув тебя на улице, общаться со всеми живущими на ней собаками, — он ухмыльнулся, и Ньют не смог сдержать смешок, а потом представил себе эту картину и рассмеялся в голос.  — Куда тебя посылают? — внезапно посерьёзнел Вигоран.  — На материк, — Ньют сверился со свитком. — Карпаты. Отбываю вечером. Некоторые слова, которые после этого произнёс Вигоран, Ньют слышал впервые.  — Тебе же всего… сколько? Двадцать? Двадцать один?  — Девятнадцать, — поправил его Ньют и услышал в ответ ещё несколько новых слов.  — Я бы предложил тебе поменяться, но слишком привязан к этому миру. Надеюсь, ты вернёшься целиком, — Вигоран снова наполнил свою чашку, и вряд ли там теперь было хоть немного чая.  — Я тоже надеюсь вернуться, — сказал Ньют, немного завидуя ему, потому что он не мог позволить себе напиться до обеда. И вряд ли сможет как минимум до возвращения из командировки. — Ох, мне же ещё надо успеть домой за вещами!  — Родителям не ври только. Пусть лучше попусту волнуются, чем внезапно получат «весточку». Ньют кивнул, скомкано попрощался и ушёл. Легко сказать «не ври». Гораздо сложнее сказать матери, тревожно глядящей на каждую прибывающую сову, что её второй сын тоже отправляется на войну.