Taricha granulosa

После довольно тёплого и на удивление сухого для этой осени воскресенья Ньют расслабился настолько, что выскочил из дома, не посмотрев в окно. И незамедлительно пожалел об этом: подгоняемый ветром косой ливень мгновенно промочил не только мантию и шляпу, но, кажется, всего Ньюта насквозь. Досадуя, он только со второго раза верно наложил водоотталкивающее заклятье на портфель и припустил вниз по улице — к зданию почты, откуда каждое рабочее утро, а иногда и по выходным, отправлялся камином в министерство. Конечно, живи он всё ещё в родительском доме, ему бы не пришлось сейчас бежать под дождём, оскальзываясь на размытой глине и каждым шагом увеличивая вероятность рухнуть в одну из мутных луж, но летом Ньют воспользовался предложением Торнтона разделить его бесхитростный быт за символическую арендную оплату частью продуктов и помощью с книззлами. О чём Торнтон умолчал, так это о своём чрезмерном увлечении экспериментами с чарами, из-за чего пространство в доме было стабильно изменчивым, а оба камина либо не работали, либо забрасывали незадачливого хозяина куда угодно, кроме названного адреса. Так что и сам Торнтон, всё так же появляющийся едва ли дважды в неделю в отделе распределения домовых эльфов, и Ньют предпочитали перемещаться всегда исправным почтовым камином, заодно пользуясь возможностью пройтись и вдохнуть свежего воздуха. Но в такие дни, как этот, Ньют жалел, что перебрался из родных лесов в испятнанную колпаками антиаппарационных чар Восточную Англию. Наконец он достиг крыльца, ни разу по дороге не упав и даже не слишком сильно заляпавшись, счистил с ботинок налипшую грязь, распахнул дверь и шагнул внутрь. Кто-то успел навести в проёме соответствующие погоде чары, так что в почтовый зал Ньют вошёл уже в сухой мантии и не оставляя за собой мокрых следов. У камина стоял грустный Боб и запускал в зелёное пламя слишком крупные для сов посылки. Сейчас был черёд Галифакского отделения и, судя по возвышающимся сбоку от камина стопкам, это было только начало.  — Натащили за выходные, — пожаловался Боб, затолкнув в огонь едва пролезшую в камин коробку, — а здесь только девочки были, ну куда им такие тяжести таскать? Ньют окинул взглядом в основном некрупные свёртки, посмотрел в сторону «девочек», любая из которых могла при при желании поднять и пронести коротышку Боба на руках по залу, но предпочёл промолчать.  — В министерство, как обычно? Давайте, я вас пропущу, что зря порох тратить. По мнению Боба любой, кто работал в министерстве, был большой шишкой и заслуживал почтительного обращения, даже если годился ему во внуки и носил рабочий костюм в выходные лишь потому, что это была единственная прилично выглядящая одежда. Первое время Ньют пытался его переубедить, но затем смирился.  — Благодарю, — ответил он с улыбкой и шагнул в зелёное пламя, едва только Боб закончил произносить «Министерство Магии, общий зал». От общего зала до родного отдела добираться было через половину здания в толпе таких же несчастных, чьи отделы не имели собственных каминов. А также с пришедшими с улицы, которых именно сегодня можно было отличить от остальных по следам неловкой сушки, а то и по лужам, натёкшим с их мантий за время ожидания лифта. В отличие от деревенской почты, где посетителей было от силы десяток в день, вход в министерство никто бытовыми заклятьями не обрабатывал, потому что иначе их пришлось бы обновлять каждые пятнадцать минут, если не чаще. Иногда, когда кто-то из шишек в силу обстоятельств входил с улицы, хозяйственники делали вид, что изобретают способы продлить действие очищающих, высушивающих и даже разглаживающих чар, но быстро успокаивались и снова возвращались к своим бесконечным чаепитиям. Говорят, в старом здании правительства были артефакты, убирающие с входящих не только лишнюю влагу и пыль, но и личину, но то ли их потеряли при переезде, то ли украли, то ли они были намертво вмурованы в стены… Ньют склонялся к версии, что никаких артефактов не было, а на входе просто стояли волшебники, обновляющие заклинания и проверяющие входящих, а не только их палочки, но с того времени количество служащих значительно увеличилось, а денег на содержание — не прибавилось. Так что теперь оставалось лишь надеяться, что к нему в лифте не прижмётся какой-нибудь поленившийся высушиться курьер.  — Вы к особо опасным? Я тоже, — молодая, может, немногим старше Ньюта женщина со строгим лицом под лихо закрученными шляпными полями выскользнула вместе с ним из лифта и теперь широко шагала рядом. — Может, слышали, в Уэльсе закрывают заповедник. Ньют закивал — дело было громкое, тяжёлое. Визенгамот всё никак не мог вынести решение, а стороны раз за разом приводили всё новые аргументы, в основном, как подозревал Ньют из-за меняющегося выбора голосующих, личного и ценного характера. Конечно, не все в Визенгамоте взяточники, хватает и идейных традиционалистов, и ничего не понимающих старых пней, до сих пор уверенных, что Уэльс — отдельная страна.  — В этот раз его наконец-то закроют. Мне поручено доставить статистику нападений на магглов и собранные физические доказательства, — она приподняла свой портфель, так что Ньюту стал виден выгравированный на медальоне знак гильдии. — Я первый раз в министерстве, а вы?  — Нет, — коротко ответил Ньют, вызывая в памяти схему ближайших помещений. Драконий зал сейчас как раз пустует, как символично. — На следующем повороте налево.  — Но мне сказали, от лифтов всё время прямо до зелёной таблички.  — Там сейчас ремонт, — Ньют извиняющеся улыбнулся и развёл руками. — Над нами погодники, их постоянно прорывает.  — Сочувствую, — женщина послушно свернула следом за ним и вдруг остановилась. — Я Клара.  — Ньютон Скамандер, — машинально представился он в ответ и пожал протянутую руку. — Пойдёмте, мне за опоздание голову снимут. Судьба последнего пристанища зелёных валлийских драконов была сейчас в одном движении палочки от него — в руках человека, не понимающего всей ценности ограждённого от мира магглов клочка земли. Только из-за того, что кому-то приспичило срыть именно эту гору, заповедник вот уже который год находился на грани выселения на материк. А это огромный риск — ведь зелёные валлийские очень привязаны к своим холмам, их и в Сноудонию удалось перевести далеко не сразу, что уж говорить о другой стране!  — Направо, — скомандовал Ньют, и они на полной скорости вписались в группу курящих практикантов.  — О, Скамандер. Привет. А это с тобой кто? — раздалось над самым ухом, пока он помогал Кларе снова поймать равновесие. — Ну и погодка сегодня прямо с утра. Не удивлюсь, если к обеду Лондон смоет.  — Доброе утро, Берт. Прости, мы торопимся.  — А чего кругами ходите? Погодники опять текут? Ньют в ответ пожал плечами и заторопился уйти, почти таща Клару за собой, но не тут-то было.  — Эй, погоди. Я с вами. Прикроешь меня перед Сливзом?  — Видел его в главном зале с замминистра, — припомнил Ньют. — Думаю, ты можешь спокойно докурить.  — Да ладно, я уже и сигарету развеял. Ньют воздержался от дальнейших попыток от него отвязаться, тем более, что они уже пришли.  — Вот мы и на месте, — сказал он Кларе, галантно распахивая перед ней дверь. — Берт, раз уж ты всё равно здесь, прими у мисс…  — Миссис… Лэдл.  — Прими у миссис Лэдл документы и распишись в получении, — он наконец-то снял с себя мантию, в которой становилось уже слишком жарко, и теперь прикрывал ею подрагивающие от всё ещё не спавшего возбуждения руки. — Если меня будут спрашивать, я у себя.  — Без проблем, — заверил его Берт и немедленно переключился на Клару, расточая улыбки и сальные взгляды. Оказавшись в своём маленьком кабинете, где кроме него работали двое самых старших по возрасту сотрудника отдела, Ньют стянул шляпу и запустил руку в волосы, тщетно пытаясь придумать способ добраться до документов раньше заведующего делом заповедника Сливза.  — Ну и утро, да, парень?  — Да уж. Дождь так и хлещет, — согласился Ньют, пристраивая шляпу и мантию на вешалку.  — Да разве ж это дождь. Вот в восьмидесятом — вот это был дождь. Мы думали, Лондон смоет к драконовой матери. Помнишь, Карлус?  — Да-а. Только не в восьмидесятом, а в восемьдесят первом. Мильдред как раз померла, и мне пришлось аппарировать и укреплять землю — урну же у самого оврага закопали. Ну, и навернулся, конечно, в этот самый овраг. Хорошо, воды там уже было довольно, а то бы так и остался там — аккурат у Мильдред под боком.  — Э-эх, а помнишь, по молодости Мильдред… Воспользовавшись тем, что старики отвлеклись, Ньют скользнул на своё место и отгородился пологом тишины. Всё равно до обеда Сливз обычно почту не смотрит, так что время что-то придумать ещё есть. А вот времени на то, чтобы разобрать гору входящих жалоб и доносов, почти не осталось. Эти бумажки прибывали гораздо быстрее, чем Ньют был способен их рассортировать, а его напарники разбирали, дай Мерлин, десятую часть на двоих, при этом зарплата у них была чуть ли не втрое больше, чем его, — за стаж. Так — за сортировкой жалоб и самодоливной чашкой чая прошло всё утро. Прихваченный из дома обед Ньют сжевал не вставая из-за стола и запил домашним компотом, которым щедро поделился мистер Чести, чья жена всё ещё оставалась в добром здравии. Яркая смородиновая кислинка вымыла изо рта противный привкус серого хлеба, прочистила мозги, и Ньют вдруг спохватился, что так ничего и не надумал, а обеденный перерыв уже подходит к концу. Он подхватил со стола папку со срочными письмами, информация которых подлежала немедленной проверке, и направился в кабинет Сливза. То есть, собирался туда отправиться, но едва выйдя в коридор, попал на шумное празднование, хотя не было ещё и трёх часов.  — О! Скамандер! — а вот и Сливз, на удивление не нахмуренный и не пытающийся разогнать веселящихся. — А мы как раз тебя вспоминали. У тебя же брат на материке, да? Сердце пропустило удар, потом бухнуло о рёбра, застучало в ушах.  — Да. Новости с фронта?  — Ты что, опять всё под пологом просидел? По внутреннему радио передали — война закончилась, дурень. Радуйся! — гаркнул Сливз ему почти в самое ухо, и Ньюта обдало запахом огневиски, таким сильным, будто Сливз в нём искупался. — Что это? Это мне? Занеси в кабинет и кинь там куда-нибудь. Не до работы сегодня. Всё ещё пребывающий в прострации Ньют кивнул, машинально добрался до нужной двери, лавируя между снующими туда-сюда обнимающимися и распивающими напитки всех видов — и откуда только достали — сотрудниками, ввалился в кабинет и замер, будто поражённый петрификусом. Вот оно! Как вовремя! Он метнулся к столу, выгреб из кучи на столе нужные папки так быстро, будто они притягивали его к себе, вскрыл печати валяющейся тут же на столе, рядом с недопитым стаканом, палочкой Сливза, быстро пролистал бумаги, отбирая самые важные, самые ценные для горняцкой гильдии письма и доказательства, и снова всё запечатал и закопал в кучу, прикрыв сверху свежепринесённой папкой. Пачка листов, которую он спрятал под рубашкой, жгла грудь, а осознание того, что он нарушил правила, гнало его прочь, вынуждая искать убежища как можно дальше от места преступления.  — Отнёс? — Сливз поймал его за рукав на обратном пути, и Ньют подпрыгнул на месте от неожиданности и собственного нервного состояния. — Ну молодец. Дуй домой к родителям, поделись новостью. Но завтра чтоб не опаздывал. Ньют закивал так быстро, что показалось, сейчас голова отвалится, добежал оставшиеся ярды до своего кабинета, сгрёб шляпу и мантию с вешалки, подхватил с пола портфель и, крутанувшись на пятках, понёсся к выходу из отдела. Люди перед ним расступались, пару раз кто-то хлопнул по плечу. Дорогу до лифтов Ньют не запомнил, вскочил в первый подошедший, по счастливому стечению обстоятельств оказавшийся нужным. В общий зал его буквально вынесла радостно гомонящая толпа — маги торопились кто домой, кто на улицу, кто в другие отделы, у каминов оказалось настоящее столпотворение, но прибывающих было значительно больше, чем желающих уйти, так что у камина, работающего только на выход, перед ним оказалось всего трое человек в очереди. Перед тем, как шагнуть в огонь, Ньют вынул злосчастные документы из-за пазухи и, уже закружившись в сети, сжёг их, опалив себе кончики пальцев. Дым и пепел разметало по всей Британии, а Ньюта всё кружило и кружило, пока он не вылетел из домашнего камина прямо в родную гостиную.  — Ньют? — удивлённо спросила мать, явно поднятая из-за стола заклятием оповещения.  — Добрый день, матушка, — Ньют кинул мантию и шляпу на стул, прислонил рядом портфель и двинулся к ней. — Прости, что не предупредил. В министерстве по внутреннему радио передали — война закончилась. Она всплеснула руками и порывисто обняла его, пряча лицо у него на плече. Он и забыл, какая она, оказывается, маленькая — суровая несгибаемая миссис Скамандер.  — И ещё: сегодня я совершил должностное преступление, — продолжил Ньют, осторожно беря её за плечи и отстраняя от себя, чтобы смотреть в глаза. — Мам, я только что уничтожил важные документы, которые делали легитимным закрытие Уэльского заповедника.  — Ньютон Артемида Фидо Скамандер, — мать всхлипнула и улыбнулась, — я так горжусь тобой!