Я супруг Темной Владычицы

      День не задался. Я лежал на жесткой кровати, стараясь не шевелиться. Малейшее движение отзывалось адской болью во всем теле, и оставалось только лежать и размышлять над собственной глупостью. Я перехитрил самого себя. Младший сын оседлого фермера на границе светлого королевства, обладатель смазливого личика и парочки шулерских талантов, который всю свою жизнь ни разу не вспотел, чтобы заработать себе на хлеб, обхитрил самого себя. Я усмехнулся, но ухмылка превратилась в гримасу боли, когда мышцы лица свело судорогой. Лежать и не шевелиться! Тьма меня поглоти, как же больно!       День не задался. Не задался он с самого утра. Сначала меня накормили безвкусной жижей, в которой, по словам повара Уини, полно «протеина». Я не знаю, что такое «протеин», но думаю, что это яд, который медленно убивает меня вкупе с многочасовыми издевательствами над моим телом, которые Уин называет «тренировкой». Каждое утро и каждый вечер моя возлюбленная Владычица тренирует меня в навыках рукопашного боя, боя с мечом, стрельбе и в чем-то еще. В чем именно, я точно не помню, потому как парочка ударов мечом плашмя по голове начисто отшибают у меня способность запоминать, рассуждать, думать и жить. Но неизменно каждый вечер я нахожу себя на кровати, не в состоянии двигаться, но все еще сохранившего способность думать. И тьма меня поглоти, как же мне сейчас больно.       День не задался. Если быть честным, день не задался еще пару недель назад, когда нашу деревню захватила Победоносная Армия Тьмы, а я решил, что месить ботинками грязь, будучи зачисленным в новобранцы этой самой армии, это не для меня. Я был хитер, обаятелен и чертовски самонадеян. Возможно, если бы я родился в семье не последним, а скажем пятым, то все могло бы быть иначе. Отец позволил бы мне арендовать у него часть угодий, я бы завел скотину, кур, собаку и жену. А когда Легион Темной Владычицы захватил бы нашу пограничную деревушку, я бы был одним из тех, кто стал бы протестовать и требовать помощи от государства Света. Мне бы тихо-мирно отрубили голову в назидание другим. Угодья вернулись бы к отцу, скотину распродали бы за долги, кур отдали бы солдатам, собаку и жену— одному из братьев без собаки и жены. Но нет. Я родился самым младшим, и даже щепотка земли, которой владел мой отец, была для меня недоступна. Конечно, мне приходилось как-то утолять свои потребности, и я научился жить с тем, что есть, без оглядки на отца и братьев. Я научился пользоваться тем, что у меня было — собой. Я хорош собой, нравлюсь женщинам и всегда этим пользуюсь. С самого детства мое обаяние росло и крепло, пока я не стал виртуозно обхаживать женщин, получая от них все, что мне хотелось. Я словно кот, которому стоит лишь поластиться к вашей ноге, а вы уже наливаете ему миску свежих сливок. Да, я таков. Но, когда я вынашивал свой хитрый и коварный план по откосу от армии, я не учел лишь одного: женщина, за которой я собирался ухлестывать, женщина, которая должна была спасти меня от жизни или смерти безымянного солдата, женщина, которую я выбрал, не могла быть обыкновенной заурядной женщиной. С ней не действуют все мои приемы и уловки. Все мои хитрости и таланты бесполезны, когда она вступает в игру, потому что она не просто женщина, она Уинифред Альба Сора Дрейна Стоунберн, Владычица Проклятых Земель, Генерал Осквернённого Легиона, Королева Всех Темных и Демонорожденных, Правительница Всех Земель На Которые Только Ступала Её Нога. А я ее новоиспеченный супруг. Зато в пехоту не пошел, это да.       Ах да, во всем этом самокопании и попытках пожалеть себя любимого я забыл представиться. Меня зовут Шон Уильям. Точнее, раньше так звали — две недели назад, когда я был просто сыном фермера. А теперь я Шон Уильям Стоунберн, Лорд Проклятых Земель, Первый из Осквернённого Легиона, Принц Всех Темных и Демонорожденных, Супруг Правительницы Всех Земель На Которые Только Ступала Её Нога. Да-да, я теперь не абы кто, со мной теперь надо на Вы и всеми титулами.       Оглядываясь назад, я даже не особо и верил, что мне посчастливится просто встретиться с Уини. Два обстоятельства сделали это не просто возможным, но еще и привели меня туда, где я есть сейчас. Хотя сейчас, в данный конкретный момент времени, не могу сказать, что я этому несказанно рад. Неважно. Вернемся к сути. Первое, наша деревня была достаточно зажиточна для того, чтобы сам Темный Владыка, прошу прощения, Владычица могла устроиться там со всеми удобствами. А второе то, что Владыка Света может быть весьма назойлив. Так вышло, что Уинифред доставляла больше проблем не армия противника, а ее предводитель. Узнав о наступлении Темных Войск на свои земли, Владыка Света трезво оценил баланс силы и решился на безумный шаг для спасения наших (теперь уже их, я ведь как никак Лорд Темных, буквально вчера им стал) Благословенных Земель.       И вот я, применив все свои низменные качества, стою перед ней в ее походном шатре, а она дочитывает очередное письмо от моего пока еще Правителя. Это письмо с предложением прекратить экспансию Благословенных Земель и привести два государства к миру путем политического брака. Это сто семьдесят шестое письмо со дня ее наступления на Земли Света, но кто их считает. Никто, кроме самого Владыки Света, который в каждом письме указывает на его очередность и неизменно ждет ответа от своей, как он надеется, будущей жены. Но игру вступил новый игрок. Темная лошадка по имени Шон.       Уинифред Альба Сора Дрейна Стоунберн довольно высока, почти с меня ростом, ее темные с синим отливом волосы стянуты в тугую косу, ниспадающую до пояса, а яркие льдисто-серые глаза блуждают по бумаге. Лицо ее, хмурое, слегка обветренное и осунувшееся, сохранило отблеск нежной девичьей красоты, а губы плотно сжаты, выдавая ее недовольство. На ней тонкая измятая рубаха, явно служившая нижней одеждой, и не предназначенная для посторонних глаз. На ногах стеганные брюки и кожаные грубые сапоги. Там, где кожа проступает из-под одежды, моему взору открывается всё та же обветренная загорелая плоть, исчерченная кое-где тонкими светлыми полосками шрамов. Она, наконец, оторвалась от чтения, аккуратно сложила письмо и заперла его в сундуке с ворохом таких ровно сложенных писем. И только после этого ее взгляд обратился ко мне.       Я нервно сглотнул и попробовал вспомнить хоть одну молитву богам, но молитвы не вспоминались. Трудно вспомнить то, что ты никогда не учил.       Ее тонкая черная бровка взметнулась вверх, когда она окинула меня оценивающим взглядом, и хищник во мне ожил. — Кто ты? — зверь умер, толком не пожив. Я бы мог удивиться твердости и силе, которая прозвучала в этом голосе, но передо мной стояла не просто женщина. Теперь я это понимал с предельной четкостью. Но отступать уже было поздно, на кону была не просто моя служба в армии, а моя жизнь — чтобы попасть в шатер к самой Темной Владычице, я обещал такое, что никогда бы не смог исполнить, если мой план пойдет прахом. — Я Шон, — моя козырная улыбка намертво прикрепилась к моему лицу, когда я судорожно соображал, что я должен сказать дальше. — Я увидел Вас, когда Ваши войска грабили и разоряли нашу деревню, — глаза боятся, а язык без костей, — Вы были так неотразимы в лучах утреннего солнца. Ваши черные доспехи, взмыленная лошадь и брызги крови, пота и грязи, смешавшиеся на Вашем лице. Всю ночь, пока я прятался от Ваших солдат, я грезил о Вас. Ваш громогласный боевой клич до сих пор звенит у меня в ушах. — Только не перестарайся, только не перестарайся. — Я хотел сказать… — Я замолчал, медленно сокращая расстояние между нами и пытаясь угадать ее мысли.       Она стояла в той же позе, ее бровь медленно вернулась на законное место, а в глазах появилась легкая растерянность, но легкий румянец, что окрасил ей скулы подарил мне надежду. Я как можно более осторожно приблизился к ней, пытаясь использовать нашу незначительную разницу в росте и заглянул в ее глаза. — Я хотел… я надеялся, что Вы… что ты обратишь на меня свой взор и ответишь на мои чувства. — Я шел ва-банк, все или ничего, поздно было жалеть о ставках, осталось лишь надеяться, что смерть моя будет быстрой. — Шон, — Она промедлила, будто пробуя на вкус мое имя. Мне понравилось. — Шон, — ей, видимо, тоже, — Ты хочешь сказать, что влюбился в меня? — В её лице читалось неприкрытое напряжение, и мой желудок скрутило узлом. Ну вот и всё, Шон. Никакой быстрой смерти. — Да.       Я не был бы уверен, что произнёс эти слова вслух, если бы не её реакция. Лицо, в котором мгновение назад я читал напряжение, тут же прояснилось, и меня озарила прекраснейшая из улыбок. — Я согласна. — Что? — не то, чтобы я был великим грамотеем, но я чувствовал, что в нашем диалоге пропущено несколько фраз. — Я сказала, что я согласна. Я выйду за тебя. — Я взял свои слова назад по поводу прекраснейшей из улыбок, но вот её неописуемый восторг она точно отражала. Я даже не успел ничего возразить или прояснить, как она вылетела из шатра, выкрикивая приказы.       На следующий день, оставив войска под командованием своих полководцев, она вместе со свои новоиспеченным женихом, то есть, со мной, отправилась в столицу, дабы сочетаться браком со своим женихом, то есть, со мной.       Вот так вот быстро и, на первый взгляд, безболезненно я откосил от армии. Но что же все-таки заставляет меня каждый вечер лежать пластом на кровати и тихо подвывать от боли. На этот вопрос есть вполне логичный и обоснованный ответ.       Я, как супруг Владычицы Проклятых Земель, Генерала Осквернённого Легиона и прочее, и прочее, не могу по определению быть слабее своей жены. Это первое.       Я, как Лорд Проклятых Земель, Первый из Осквернённого Легиона и прочее, и прочее, должен уметь постоять за себя в бою и быть готовым возглавить войска, если моя Темнейшая супруга этого потребует. Это второе.       Есть еще вереница других причин, но сейчас мне уже и думать о них слишком больно. Так что будем довольствоваться малым. Но, надо признать, боль хотя и адская, но уже не столь невыносимая, что была в самый первый день тренировок. Возможно, через лет пять или десять я наконец привыкну к этой боли, а может просто уже умру, и мне будет легче, намного легче, чем сейчас. А пока я полежу. Я полежу и попробую уснуть. К тому же, сейчас маленькая мозолистая ручка нежно треплет мои волосы, и мне приходит в голову слабая нерешительная мысль, что все не так уж плохо. Может день не так уж и не задался. Да и уже не так уж и больно.