***
Полуденное солнце неприятно грело мне макушку, и даже высокая трава, в которой я прятался, не могла спасти меня от этой напасти. Но ни этот жуткий зной, ни армия муравьев, на которых я по незнанию сел в поисках убежища, не могли заставить меня пошевелиться. Иначе меня, пятилетнего сопляка, ждало куда худшее, чем опасность быть искусанным насекомыми. Рядом послышался шелест смятой травы, и я задержал дыхание, стараясь не реагировать на рассерженных муравьев. — Где это рыжее отродье? — высокий гнусавый голос одного из моих братьев зазвучал где-то совсем рядом, и я зажмурился в страхе.Томас, третий по старшинству. Он был еще более рыжий, чем я, и его явно бесило, что мое лицо, в отличие от его, не представляет из себя одну сплошную веснушку. — Шон! Выходи, мы больше не сердимся! — он постарался придать своему голосу дружелюбие, но я уже не единожды попадался на это и знал, чем это мне грозит. — Шон, мама звала на обед! — подключился к нему другой голос, чуть в стороне. Это был Бен, второй из старших братьев, он бил не так сильно как остальные, и я пожалел, что он находился так далеко. — Шон, будет хуже, если мы сами тебя найдем! — до моего рождения Стив был самым младшим, и пока, я не подрос, ему доставались все подзатыльники от братьев. об этом свидетельствовало оборванное ухо и кривой сломанный нос. Возможно, именно поэтому он бил меня всегда с такой остервенелой улыбкой на лице. Он был прав, если он меня найдет сам, мне действительно будет очень плохо. Я сидел, вжав голову в колени и стараясь не двигаться и не дышать. Муравьи уже были повсюду, они рассерженно кусали меня, потревожившего их царство, а я лишь пытался унять дрожь и не выдать себя. Резкий рывок сзади заставил меня резко выдохнуть, и я шмякнулся навзничь на землю, потеряв остатки воздуха. Надо мной нависло ухмыляющееся лицо Томаса. Он прижал меня сапогом к земле, не давая возможности сбежать. — Я нашел его, парни! — крикнул он, не отрывая от меня своих злобных зеленых глаз. — Ну что, проучим этого выродка за то, что он улизнул от нас? — Прости Шон, но приживалы должны платить, — подключился к нему Бен, разминая кулаки. — Но я же ваш брат! — со слезами в голосе крикнул я. — Нет, это Стив наш брат, потому-то мы его не били, а воспитывали, — самодовольно заявил Бен, покровительственно потрепав Стива по волосам. — А ты, Шон, больше похож на сэра Стерна, чем на отца. — А как же ма? — Да, Шон, ма у нас одна, — Стив раздобыл где-то дубинку и теперь примерял ее ко мне. — Мы все любим ма и не хотим ее огорчать. А она ведь очень огорчается, когда па бьет тебя. Вот мы и не даем па бить тебя. — Зачем отцу тебя бить, если мы сделали это за него? Видишь, мы заботимся о ма. Ты же не хочешь ее огорчить? — Том снова схватил меня за шиворот и с силой поднял на ноги. Я безвольной куклой повис у него в руках, пока они раздавали мне удары. В чем-то он был прав, когда отец бывал пьян, он частенько прикладывался ко мне кулаками. Это были кулаки взрослого, работящего человека, и их, пусть даже самые сильные и яростные удары, не шли ни в какое сравнение с его побоями. Я все стерплю. Я ведь не хочу огорчать ма. Я знал, что побои длятся долго, пока братья не устанут, но в этот раз все быстро стихло, и меня вновь уронили на землю, раздав на прощанье пару пинков. Солнце все еще жгло кожу, муравьи все еще не желали меня так просто опускать, но это уже не было самым страшным. Внезапно надо мной нависла тень, и я ждал, когда побои возобновятся, но тень лишь нависала, потом долго и нехотя вздохнула и сгребла меня под руки, заставляя стоять самостоятельно. — Иди умойся и ступай обедать, — это был Кори, самый старший из братьев. Он никогда не участвовал в побоях, но и не вмешивался сразу. Мне, маленькому несмышленышу, уже тогда было понятно, что он был вовсе не на моей стороне. Но какая собственно разница, если это хоть немного избавляло меня от побоев. — И только попробуй пожаловаться ма, ты понял? — он потряс меня за плечо. Я поднял на него помутневший взгляд, пытаясь сфокусироваться на этом не очень симпатичном, уже поросшем щетиной лице. — Ты понял меня? — Да, Кори, меня избили соседские мальчишки, — выдавил я из себя, пытаясь идти ровно. — Я сам виноват, назвал одного из них плохим словом, — слова уже давно заученные мной, звучали глупо и неубедительно. Но каждый раз ма просто поджимала губы и ничего не отвечала. Быть может, она винила не себя за свою слабость к сэру Стерну, лендлорду наших земель, а меня, за то, что так был похож на него. Я не мог знать, мне было пять лет. Я еще много чего не мог знать. Не должен был.***
Из сна меня вырвало внешнее воздействие на мое тело. Сначала я не мог сообразить, почему я опять развалился на земле, и отчего она стала такой удобной и мягкой, а потом пытался припомнить, куда делось полуденное солнце и почему ему на смену пришла прохладная полутьма. А потом почувствовал, как меня насильно повернули набок, и я прижался к гибкому ароматному телу, а рука моя легла на что-то мягкое и упругое. Голова, что находилась у меня на плечах, тут же отказалась что-либо соображать, и кровь начала приливать к одному очень даже известному органу. Не то, чтобы я был против такого пробуждения, особенно, после столь неприятного сна. Но это мне не сулило ничего путного, кроме полного чувства неудовлетворенности на весь предстоящий долгий день. Будет очень неудобно ходить. Тело рядом со мной зашевелилось, прижавшись ко мне теснее. Очень неудобно. Кстати, с момента моего предыдущего повествования прошло уже немало времени. Как видите, я несколько продвинулся в отношениях с Уин. Но эта злодейка оказалась еще более жестока, чем я мог себе представить. Я, как и было условлено, все же одержал над ней победу и повалил ее на лопатки, приставив меч к ее очаровательному горлу, и она, как и было оговорено позволила мне спать с ней, но я и представить себе не мог, что мы просто будем спать. Просто. Спать. Рядом, в одной постели. Лежать и видеть сны. Меня вновь провели. Обвели вокруг аппетитного властного пальчика. А еще я начал думать гастрономическими эпитетами, когда дело касается частей ее тела. И вообще ее тела. И это никак не способствует мыслям о том, как все-таки взять эту крепость. Я попытался перевернуться на другой бок, но ее маленькая вредная ручка цепко за меня схватилась. В довершение ко всему она еще и ногу мою между бедер своих сжала. Я поднял голову и прислушался к ее дыханию. Медленное и ровное. Я подул ей в ухо, она только сонно отмахнулась, поглубже зарывшись в мои объятья. Не понимаю я этих женщин. Я тут, значит, лежу, весь такой из себя, а она преспокойненько себе спит. Я еще раз проверил, не притворяется ли она спящей, и осторожно откинул ей волосы, оголив тонкую шею. Пальцы сами нащупали нежную окружность плоти, пока я осторожно исследовал языком впадинку у нее за ушком. Ее дыхание на мгновение сбилось, а потом мне в пах прилетела ее пятка, следом за ней, заглушая мой писк боли, в меня прилетела подушка, а Уин, так и не проснувшись, самозабвенно легла поверх, громко и с чувством всхрапнув. Я беспомощно растянулся под ней, пытаясь заглушить безумную боль, мыслями о том, что возможно сексуальное возбуждение мне не грозит еще недели две или три. Мысли не помогали. Ненавижу ее. Маленькая сонная ведьма. А может ну ее, эту Темную Владычицу? Ну что, сошелся на ней свет клином? Найду себе герцогиню, ну или просто какую дворянку. Вдовствующую. Не слишком молодую, но и не старую. Чтоб закрывала глаза на мои сторонние похождения и в постели была благодарна вниманию. А Уин скажу, что разлюбил. Вот так, любил-любил и Бам! разлюбил. Или подстроить свою смерть? А самому свалить в Светлые Земли. А может, мне от Уин избавиться? Она же темная владычица, уверен, у нее куча врагов. Главное, чтоб на меня не подумали. Пусть они сами себе переизбирают наследника престола, а я и каким-нибудь лендлордом не побрезгую стать. Отличная идея, надо ее обдумать. Утро встретило меня пустой постелью и приветливой мордой моего личного миньона. — Доброе утро, Веснушка, — привычно поздоровался, принимая из его кривых лап стопку корреспонденции. Какие-то приглашения, заверения в дружбе, кучка гневных записок от бывших земляков и настойчивое еженедельное письмо из дома. Правильный почерк, дорогая бумага и даже восковая печать, это при всем при том, что герба в моей семье не было как класса. Почерк я узнал еще по первому письму. Это была ма. Именно она научила меня писать и читать, единственного из всех сыновей. Не уверен, что она любила меня больше других, но надежды на мое недвусмысленное родство с нашим лендлордом она явно питала. Она, будучи сама дочерью мелкого зажиточного дворянина, никак не могла смириться в тем фактом, что стала женой фермера, пусть даже не менее зажиточного, чем ее собственный отец. Не знаю, о чем она думала, когда зачинала меня, но делала она это не от большой и чистой любви. Не уверен, что ма вообще была способна любить кого бы то ни было. Она любила роскошь, статус и богатство. Все остальные были лишь средством. Надо признать, я не сильно отличался от ма в этом. С интересом прочитав гневные письма в свой адрес, я великодушно позволил Веснушке придумать ответ на них, все остальное перекочевало к нему же, дабы он согласовал все с моим расписанием и отправил ответы отправителям. Письмо из дома я даже не вскрывал, оно благополучно превратилось в пепел, пока я приводил себя в порядок. День прошел в привычной суете, я стал меньше проводить времени за учебой, и больше принимать участие в светских мероприятиях, совещаниях и прочей правительственной ерунде, которая, в общем-то стала довольно приятным время препровождение. Мне выделили личную гвардию, так что личные тренировки сменились на совместные, и я стал чувствовать себя более уверенно с оружием, понимая, что между мной и потенциальным врагом еще есть кому умереть. Уин временно прекратила наступательные действия, понимая, что без меня, ее супруга, армия будет менее мотивирована и это может дать неплохое моральное преимущество врагу. Я не спорил, мне пока не очень хотелось на передовую, да и не уверен, что-когда-либо захочется, так что я тайно продолжал вынашивать свой план, по избавлению нас с Уин друг от друга, вне зависимости от того, должен ли кто-то умереть по-настоящему или лишь притвориться мертвым. Мы почти не виделись за весь день и вечером не смогли остаться наедине. Она восседала на своем роскошном троне, я сидел рядом на троне чуть поскромнее. Это был какой-то открытый бал, и мы принимали у себя людей разной масти и положения. Вереница лиц и титулов проносилась передо мной, и я уже порядком устал от этой карусели, как мой взгляд уцепился за что-то знакомое. — Мама, когда я вырасту, я стану знаменитым рыцарем, я буду защищать бедных и слабых. Все вокруг будут знать мое имя! — не спорю, я был наивным маленьким мальчиком, но я был добрым ребенком, и так я реагировал на то, что не мог защититься от нападок своих братьев и отца. Красивое, ухоженное лицо моей матери, на котором еще мгновение назад цвела улыбка, вытянулось в недовольную мину. Губы сжались в тонкую нить, а глаза насмешливо блеснули. Вот и сейчас я встретился с холодным укоряющим взглядом этих недовольных синих глаз. Уже немолодая, но еще вполне красивая, она шла к трону походкой достойной самой королеву, под руку ее держал сэр Стерн. Он был сух, поджар и вполне себе ничего. Неплохая у меня наследственность, надо сказать. Позади шел Томас со своей женой. С возрастом он стал еще более рыжим, возможно от того, что лицо его увеличилось раза в три, а густая борода не способствовала сглаживанию эффекта. Рядом шел Бен и Стив, не менее прекрасные чем Том. Кори и отца не было. Они открыто выступили против захвата нашей деревушки, в своем слепом слабоумии надеясь на поддержку Светлого Королевства, за что и поплатились, получив по пеньковому галстуку. Я в тайне надеялся, что остальных моих братьев настигнет та же участь, но видимо я недооценил их умственные способности. — Глупый наивный ребенок. Что за смехотворные мысли лезут в твою маленькую голову?! Ты был рожден с одной единственной целью — обеспечить своей мама безбедное будущее. Я дала тебе жизнь, помни об этом, — ее подбородок дрожал от возмущения, а тонкое аристократичное лицо побелело в праведном материнском гневе. — Ты понял меня? — Да, ма. Когда эта процессия доплыла до нас, сэр Стерн с гордостью представил нам свою жену и пасынков. Он начал разглагольствовать о том, как им повезло, что теперь они стали частью Темных Земель, пытаясь вызвать нас с Уин на диалог. Он, видимо, полагал, что кровное родство подарит ему какие-то привилегии при дворе, но я лишь силился вспомнить, какие привилегии это подарило мне, кроме почти ежедневных побоев. Потом мой взгляд переместился на декоративные масляные жаровни, в которых горел огонь, придавая залу зловещий вид древнего обиталища, по мне так чуть больше свечей и меньше дыма, но эффект уже был бы не тот. Интересно, если я сейчас прикажу облить их маслом и поджечь, это придаст вечеру остроту или такой поступок будет слишком эксцентричным даже для Темного Лорда? Я же теперь Темный Владыка, мне надо на чем-то строить свои имидж, почему бы не отправить сейчас всю эту треклятую шайку в самую бездну при помощи огня? Очень эффектно. И где миньоны, когда они так нужны? — Шон! — Я вздрогнул от неожиданности. Почти полгода никто меня не звал по имени кроме Уин, но голос принадлежал не ей. Я с удивлением перевел свой взгляд с Уин на говорившего. Моя мать, явно недовольная моей реакцией, решила напомнить мне о том, кто дал мне жизнь. Я удивленно вскинул бровь, поражаясь тому факту, что эта умная образованная женщина не понимает, насколько опасно такое обращение ко мне. — сэр Стерн был крайне огорчен тем фактом, что не мог признать свое родство с тобой. Но теперь, когда все препятствия устранены, он хочет наконец дать тебе свою фамилию. Впервые в жизни я потерял дар речи. Я был настолько возмущен, что буквально задохнулся от злобы. Не мог признать родство? Препятствия устранены? Дать фамилию? В своем ли она уме?! — Перед вами Шон Уильям Стоунберн, Лорд Проклятых Земель, Первый из Осквернённого Легиона, Принц Всех Темных и Демонорожденных, Супруг Правительницы Всех Земель На Которые Только Ступала Её Нога, — граф Алдрик вступил в дискуссию прежде, чем ма успела бы наломать дров. — Вы, как бывшие подданные Светлого Королевства, не знаете многих законов Темных Земель. Но я, по великодушию своему, просвещу вас. — Я успел сдружиться графом и был приятно удивлен тому, как резво он отреагировал на ситуацию. С другой стороны, еще пара минут разглагольствований, и все они превратились бы в кучку пепла, подобно этим бесконечным письмам от ма. — Видите ли, когда новый правитель вступает на трон, он дает множество клятв, не буду вдаваться в скучные подробности, нам нужна лишь одна такая клятва. Так вот. Она заключается в том, что он отрекается от всех уз, некогда связывавших его. Он становится правителем Темных Земель, независимый и имеющий лишь один приоритет — его Королевство. Эта клятва была создана лишь с одной целью, предотвратить всякое воздействие на правителя, особенно со стороны его семьи. На первый взгляд очень простая клятва, не находите? — Он явно наслаждался тем, как меняются выражения лиц моих некогда родственников. — Любой, посмевший заявить о родстве с Владыкой, немедленно предается очищающему пламени. Ну и конечно же правила этикета тоже никто не отменял. Извольте обращаться к Владыке с должным уважением, вы же не хотите оскорбить его? Это, кстати, тоже карается костром.