Возвращение из Бригмора

- Ты потерял слишком много крови, - безапелляционно заявляет китобой, твердой рукой укладывая приподнявшегося мужчину обратно в постель. - Какая наблюдательность, – конечно же, не обошлось без резкого ответа. Томас не реагирует, спокойно продолжает отмывать использованные инструменты. Скальпель, пинцет, закругленная иголка – давно украденные у какого-то врача – барахтаются в порозовевшей воде, затем в бадейке с виски. Китобой выверенными движениями складывает продезинфицированные инструменты в аптечку рядом с мотком ниток, ватой и бинтами. Глубокое размеренное дыхание искажается фильтром маски, превращая многозначительное молчание в зловещее пыхтение. Дауд наблюдает за слишком расслабленным на вид китобоем. Несомненно, Томас взбешен, больше чем когда-либо. Бесспорно, у него есть повод. - Томас, - окликает Дауд. Горло нещадно болит после неожиданно сильного захвата одной из ведьм. - Да, мастер, - китобой мгновенно оказывается перед постелью, возвышаясь над больным. Как ни странно, это не выглядит вызывающе, нет ни капли доминирования, что он так любит демонстрировать при любом более-менее серьезном ранении Дауда. Он кажется обиженным, осознает мужчина и махает рукой, не сдержав усталый вздох. Китобой понимает без слов, наклоняется ниже и напряженно замирает, когда холодные пальцы отправляют маску на пол. Голубые глаза смотрят осуждающе, с побелевших губ готовы сорваться громоздкие ругательства; он выглядит болезненно раненым, будто сам прошел через особняк озлобленных ведьм. Хотя очевидно, что для него это было бы морально легче, чем ждать мастера на берегу, каждую секунду проверяя связующую их нить, отсчитывая бесконечные минуты тревоги. Дауд успокаивающе проводит по колючей щеке и тянет на себя за шею. Томас подчиняется, как и всегда, осторожно растягивается на постели рядом с мастером, мстительно положив голову на раненное плечо. Боль теплыми волнами расходится по телу, мужчина не обращает внимания - она давно стала его неотъемлемой частью. Он мог бы много чего сказать китобою, но всегда считал слова недостаточными, впрочем, Томасу они никогда и не были нужны. Он и без объяснений чувствовал, что ничего еще не закончилось. Уткнувшись в соломенные волосы Томаса, греясь жаром знакомого тела, Дауд впервые за несколько лет подумал о родном Серконосе.