Трещина

"Теперь я знаю, что чувствуют проститутки. Ничего."

В конце августа солнце палило неимоверно. На дорогах все больше поднималась пыль и грязь, не смываемая дождем, потому что влаги-то как раз и не было уже больше трех недель. На твердой и раскаленной почве все следы человеческих ботинок стирал ветер и проезжающие по пустынной 63 трассе машины. На этот раз они останавливались не сразу, лишь спустя полтора часа забрали первую девушку. В такое время дня и правда проезжало народу меньше. Джесси ненавидел солнце. От ослепительных, ярких лучей ему всегда становилось дурно, и будто бы аллергической реакцией тошнота подкатывала к горлу, а к затылку — невыносимая тяжесть жаркого груза. Лето подходило к концу, и парниша умолял погоду еще несколько дней протянуть до желанной осенней поры, когда не придется прятать под длинными рукавами свою природную бледность, что так нравилась его клиентам. Впрочем, были и те, кому было все равно, и, когда не оставалось девушек, брали его просто так, для эксперимента. Но это давно перестало его волновать. Он крутился в этой помойке, как белка в колесе, с 14 лет, и вот уже три года как торгует собой. К слову, неплохой способ осознать, чего ты на самом деле стоишь, потому что он отчаянно желал всю свою бренную жить быть кому-то нужным. Когда солнце село, он испустил тяжелый выдох. Монику забрали минут 15 назад, и он стоял один посреди голой степи, прогретой палящим солнцем и испускающей свой дурманящий жар в вечернее небо. Теплый ветер нежно ласкал его темные волосы, и лето словно проводило ладонью по его щеке и маленьким незаметным веснушкам на носу. У него были очень мягкие черты, и в то же время парень обладал неестественным для 17-летнего грубым, иногда абсолютно пустым взглядом, его серо-голубые светлые глаза могли стать зеркалом для каждого, кто в них посмотрит, но самого юношу они там никогда не найдут. Его слегка хрупкая, угловатая фигура словно раскачивалась на ветру. Ноги ныли от того, как долго он простоял на этом месте, и после последнего клиента ужасно болело ребро, куда его успели безжалостно пнуть прошлой ночью. Легкая боль во всем теле, и особенно сильно она чувствовалась в месте проникновения множеств мужских достоинств, которые платили ему за это, ко всему прочему, неплохие деньги. Он не знал точно, сколько время, но на небе ярко-ярко сияли звезды, и в отсутствии луны их блеск не меркнул, а наоборот, стал намного притягательнее и заметнее. Каждый раз, когда Джесси поднимал голову вверх, его грудь жгло непонятное горькое чувство. Наверное, оттого, что он чувствовал себя скорее этой невероятно черной мглой вокруг маленьких сияющих бликов на небосводе. Было так темно вокруг, что рябило в глазах, и только млечный путь растирался параллельной к дороге линией, приковывая к себе взгляд. Послышался вдалеке шум автомобильного двигателя, приближающегося к нему, затем слепящий свет двух огромных фар грузовика, который остановился в паре шагов от самого парня. В груди недоверчиво екнуло. Он знал, что стоит набрать 1 в быстром наборе телефона, и Сэм тотчас определит его местонахождение. Боятся всяких извращенцев и маньяков его разучил опыт, и все же сердце каждый раз нервно билось, заметив недалеко подозрительный автомобиль. Уже который раз он успокаивал себя тем, что Сэм, слава богу, опытный сутенер и своих работников в беде не оставит. В каком-то роде пару раз он даже был благодарен судьбе, что попал именно к нему в руки. Глупая, конечно, мысль, потому что жизнь в таких условиях была ужасной, и все же, в сравнении с изрезанным, истерзанным трупом какой-нибудь проститутки в канаве, ему жилось чуточку получше. Хруст земли под тяжелыми ботинками, длинные, достаточно сильные ноги в темно-синих джинсах, грубые руки, держащие в кулаке связку ключей. Мотор заглох давно, и водитель стоял чуть позади фар, так что низ — это все, что мог разглядеть Джесс. И вдруг он медленно начал двигаться в его сторону, сначала он увидел высокий силуэт мужчины в большой хлопковой рубашке, кажется, красной, а затем грубые, мужественные черты лица — выраженные скулы, крепкая челюсть, низко-посаженные светлые брови в цвет льняных волос. Глаза он не разглядел — слишком ярко. Из-за света фар или из-за странного, трепещущего чувства внутри он был таким ярким, что никакое августовское солнце не сравниться. И глаза сразу защипало, захотелось отвести взгляд в сторону. Мужчина откашлялся, подходя ближе, давая рассмотреть себя. Почему-то, он больше не казался угрожающе статным и мужественным, хотя эти черты у него и нельзя было отнять. Скорее, он казался не вписывающимся в сложившуюся обстановку. Он казался нормальным. Нормальные люди не останавливаются посреди трассы, чтобы подобрать миловидного парнишу на одну ночь. — Помощь нужна? — спросил он, и Джесси на секунду подумал, что тот издевается. — С чем? — без энтузиазма спросил парень. — Я тут второй раз за вечер проезжаю, а ты все стоишь. С тобой еще пару девушек было, но… — он огляделся. — Кажется, теперь ты один. «…теперь ты один», — забилось в голове, пульсировало адской болью в груди. Хотелось сплюнуть. Из кармана брюк незнакомец достал пачку сигарет (какую — он не разглядел), стиснул сигарету меж зубов и закурил, пуская в небо струю густого серого дыма. В нос ударил запах табака, такой крепкий и сухой, что хотелось отойти на шаг, но он этого, почему-то, не сделал. — Ты работаешь, так ведь? «Говори уже, что хотел и какова твоя цена, не морочь мне голову», — подумал про себя юноша, но в ответ лишь опустил взгляд. — 20 баксов пойдет? «Наконец-то». — Не меньше 50 за час, — ответил парень без промедлений. Незнакомец рассмеялся. — А ты хорош. Знаешь себе цену, а? Давно в этом деле? — Третий год, — и сразу прикусил себе язык. «Какого хуя я с ним тут болтаю? Если Сэм увидит, мне.». — М-м-м. — протянул он, вдыхая едкий дым. — Тебе сколько сейчас? — Семнадцать. Мужчина усмехнулся, затем, встряхнув пепел, взял парня за рукав и потащил к своему грузовику, велев садится. «В его вкусе, значит?» А между тем, садясь за руль, его брови сильно нахмурились, словно он был чем-то недоволен. Джесси же, наоборот, несмотря на легкое раздражение, чувствовал, что ему улыбнулась Фортуна: не часто попадаются такие приятные внешне клиенты. О незнакомце даже можно было сказать, что он был красив. — Где твой босс? — спросил мужчина, и парень едва подавил усмешку. Люди всегда избегают говорить такие слова, как «проституция», «сутенер», «трах», но зато всегда смелы в заявлениях вроде «шлюха», «мусор» и «грязь». Впрочем, настоящую грязь люди как раз и игнорируют. Они думают, что, если не произносить этого в слух, то это само собой из мира исчезнет. «Босс… забавно…» — На 60-й, ближе к черте города. Там есть один небольшой мотель, — высказал Джесси, обдумывая, не решил ли случаем незнакомец арендовать его на длительный срок. Так обычно делали люди, которые далеко не являлись новичками в пользовании эскорт-услугами. Видимо, этот тип не такой уж и невинный, каким он показался сначала. Юноша даже ощутил легкий укол разочарования при мысли о том, что он, возможно, едет в машине с очередным извращенцем. Джесс вспомнил прошлую ночь и того милого с виду мужчину в квадратных очках, который так походил на профессора математики, с добродушным лицом. Казалось, что у него была спокойная работа в тихом городке, жена и ребенок, цель в жизни, маленький автомобиль и счастье. Такие мысли вызывал его худощавый, строгий образ. Но на деле его квартира, больше похожая на свалку, была темной и тесной, населенной лишь одним холостяком, втайне западающий на несовершеннолетних мальчиков. Он привязал его к кровати, туго скрутив по рукам и ногам, и бил, бил, бил. Оставлял отметины на ключицах и шее, пощечины на щеках и в конце за жалобное скуление пнул ногой прямо в ребра, обильно кончив на его голое тело сверху. Насилие не особо разрешено в их бизнесе, но клиент хорошо заплатил, и это в прямом смысле подкупило Сэма, потому он не стал предъявлять никаких претензий. Однако, кроме саднящего ребра, от этой ночи у Джесси осталась трещина в губе и кучу отменил на шее и груди. Принимая ванну ближе к обеду, он оглядел впервые за несколько дней тщательно свое исхудалое, побитое тельце, и почувствовал резкий прилив тошноты. Рвота стекала едкой жидкостью прямо в грязный унитаз мотеля. Он никогда не думал раньше, что можно питать такое отвращение к себе. Даже в самые первые месяцы работы, когда он, подавляя рвотный порыв, заглатывал грязные чужие члены, он не чувствовал такую ненависть к самому себе. Скорее, он возненавидел себя еще больше хотя бы за то, что смирился. И живет так уже три года. Гребаный ублюдок. — Так как ты сказал, тебя зовут? — вывел его из раздумий незнакомец. — Я не говорил, — холодно отозвался парень, но затем, проглотив раздражение, выдавил из себя ответ. — Джесси. — Это тебе дали его? Оно какое-то девчачье. Обычно шлюхам Сэм и правда придумывал имена, но не в случае с ним. — Это мое. Оно казалось ему и так достаточно «сладеньким» для своей работы, и менять ничего не стал. Наверное, это единственное, что осталось у него от прошлой жизни. — Я Курт, — продолжил мужчина. Парень на секунду подумал, что у него даже имя звучит как-то властно и мужественно. Ему вдруг вспомнилось, как он взрослел в 12-13 лет под гранж, слушая Курта Кобейна и запивая чипсы слабоалкогольным пивом, купленным тайком от родителей. Вспомнил плывущие в памяти лица школьных товарищей, свою такую чужую жизнь, давно оставшуюся позади. — Почему ты работаешь шлюхой? — напрямую спросили у него. Джесси поморщился. Он не ожидал такой прямолинейности, не ожидал, что первый встречный начнет копаться в его опустелой, заброшенной душе. Да и не то, чтобы он был против, просто раньше это никого толком не волновало. Кроме физической близости, им не нужен был никакой контакт, и разговор они не начинали тоже. — Сэм подобрал меня с улицы, я так хотя бы не сдох от голода или холода где-нибудь на помойке, — произнес на удивление искренне парень, глядя прямо перед собой через лобовое стекло. — Да, но ты уже не ребенок. Мог бы и уйти. — Куда я уйду? Здесь у меня хотя бы есть крыша над головой и какая-то еда. Курт пожал плечами. Едва ли Джесси мог вообще догадываться о том, что планирует этот странный тип. А планировал он многое, хотя для начала просто удостоверится, что этот мальчуган не потерялся. Кажется, он был в порядке. Получается, он мог ехать дальше? Или нет? Нет. Странное чувство родилось в нем, когда он заметил эту призрачную фигуру на обочине. Это как-то было слишком похоже на ложь, потому и называлось правдой. Реальность, беспощадная и жестокая, впервые так сильно ударила ему по голове. Не кувалдой собственной избитой биографии, и другим, чужим примером. Это была жалость? Курт не знал. Но, как бы то ни было, ему было скучно в дороге. Так он решил для себя, и с этим решением сейчас проезжал последнюю милю в молчании до того самого мотеля, чья неоновая вывеска сверкала ярче, чем звездное небо. И перед ним снова встал силуэт уставшего, худощавого мальчишки, освещенного лишь бледным сиянием фар, оттого он выглядел ангельски-белым и чистым, как первый снег, и его ссадины и раны на лице, руках и шее лишь подчеркивали природную белизну кожи. Он припарковался под самым табло с надписью «Мадам Руже» (читается Ру-уж, от французского «Rouge» — красный, и это как-то делало это место еще более вульгарным). Джесси вылез из машины, осторожно хлопнув дверцей, и направился прямиком на второй этаж, к номеру Сэма. Курт последовал за ним, осматриваясь. Наверное, если бы не сложившиеся обстоятельства, он бы даже остался тут на ночь, но сейчас были дела поважнее. Возможно, в будущем он пожалеет о своем решении, но подобранного с улицы котенка всегда ведь можно выкинуть обратно в канаву, так ведь? Черствости у него на это хватит, вопрос в другом. Парниша осторожно постучал, и, услышав грубое «Войдите!», открыл дверь, проскальзывая внутрь. В комнате пахло дешевым пивом, кальмарами и травкой. А еще потом и женщинами. Запах женщин Джесси был особенно неприятен, хотя он никогда не мог до конца понять причины. Наверное, это как-то связано с его прошлым, которое почти полностью было стерто из его памяти и белым пятном занимало пространство в голове. Сэм был крупным чернокожим мужчиной лет 30, курящим марихуану и трахающий собственных шлюх. Была у него любимица Сэнди, но как-то клиент накачал ее наркотиками и она скончалась от передозировки. После этого мужчина, конечно же, устроил настоящий погром, но девчонку было уже не вернуть. Сейчас, выбирая самые разные типажи проституток, он развлекался по ночам, а днем собирал выручку и отсыпался, а иногда приходилось вытаскивать из передряг других девушек, но такое случалось редко. Все знали, кому принадлежит этот район. Курт шепотом попросил Джесси подождать снаружи, и, прежде чем уйти, тот поймал на себе презрительный взгляд сутенера. Он смотрел так на всех, кто покупал парня, считая их забитыми извращенцами, которым нет места в нашем обществе, и брал с них за это двойную прибыль. Конечно, не упоминал он того, что сам частенько развлекался с Джесси, но, как он говорил позже, только по пьяне или потому, что лицо его достаточно женственное. Юноша вышел за дверь, ожидая своего клиента, прислонившись к холодной стене и понимая, что на самом деле жутко хочет спать. А еще он бы многое отдал, чтобы умереть в эту секунду, настолько он стал себе омерзителен. Вспомнив разговор с Куртом, он подумал: а не сбежать ли ему? Но, в самом деле, куда он убежит? Если его найдет Сэм, ему не жить. Если он не найдет работу, ему все равно не жить. Хотя, есть ли разница? Он задумался об этом так серьезно, так глубоко нырнул в себя, что не заметил уже выходящего Курта. Лицо его довольно светилось, хоть Джесс и не понимал причины. — На сколько? — сходу спросил он у мужчины. — Навсегда. — Что? — Что? — усмехнулся незнакомец. — Ты же продаешься, верно? Я тебя купил. Какие-то проблемы? Мерзкий ком застрял в горле. Ему и правда хотелось сдохнуть при упоминании слов о купле-продаже его тела, его самого. Хотелось завыть от беспомощности. Он что, шутил? Через сколько дней ему возвращаться сюда снова? Сколько он заплатил? — Не беспокойся, я не собираюсь с тобой спать, — продолжил тот, и сердце юноши пропустило удар. Типы, которые покупали его не для секса, обычно покупали для унижений и издевок. Заметив нарастающую тревогу на лице парня, которую тот пытался подавить, Курт положил свою большую ладонь ему на плечо. — Вообще-то, я думал отпустить тебя сразу же, но раз тебе некуда идти, не против составить мне компанию в моем маленьком путешествии? — спросил он добродушно, и в тот же момент, приподняв худое тельце, закинул его на плечо и направился вниз по лестнице к машине. Джесси впервые за все эти три года, проведенные на улице, не понимал, что происходит. И он впервые не знал причины, по которой ему так отчаянно хотелось разреветься.