О жизни

Их нашли. Его в подвале собственного дома. Спящего под зельями, в странном рунном круге, почти обескровленного и еле живого. Он даже дышал каким-то зельем, под заклинанием. Геллерта Гриндевальда не зря считали гением, вот только ощутить на себе эту гениальность Персиваль Грейвз не пожелал бы даже врагу. Врагов он предпочитал отдавать под суд или убивать при задержании, в попытке сопротивления властям. Но не пытать. Нет. До подобного он не опускался никогда. Считал ниже своего достоинства. Недопустимо для главного Мракоборца, педанта и традиционалиста. И то, о чем ему рассказали в госпитале, заставляло хвататься за голову. То, что творил под его личиной Гриндевальд – казалось кошмарным сном. Но ему предоставили воспоминания, отчеты, кучу документации. Он читал, заставляя себя, погружаясь в сухие цифры и формулировки, как в болото. Но так было нужно. Грейвз не позволил себе проявить никаких эмоций, не изменился в лице, потому что доктора еще следили за его состоянием, и вздумай он бегать по палате, круша кровати и окна в приступе ярости, точно продержали бы его в ней как можно дольше. А потом встретил имя. Криденс. Он помнил мальчика. Забитый, втягивающий голову в плечи и прячущий ладони в рукава, в попытке согреться на промозглых улицах. Выживающий, как может. Именно за помощь ему он лишил Тину должности, не потому что помогла сквибу, нет, потому что не имела достаточно хитрости помочь по-другому. Стоило ее окоротить, пока не научится думать хотя бы на пару шагов вперед. Потом можно и восстановить было в должности. Слишком Тина была хороша в своей работе, чтобы просто так отказываться от ее таланта. Но талант стоило огранить. Грейвз вцепился пальцами в волосы. Нет. Нельзя давать слабины. Даже мыслями уходить от отчетов. Он должен знать все! Криденс. Он помог мальчику. Вытащил из того здания. Потихоньку учил, пусть сквиб - Криденс, не был способен творить заклятия, но воздействовать крохами силы на свое же тело, творить слабенькую рунную магию он был способен. И Грейвз учил. Все-таки сквибы были частью их мира. И было бы глупо выбрасывать их как ненужную вещь. Вещь. Гриндевальд извратил все, что только мог. Его просьбу следить за Салемцами и сказать, если они начнут быть опасны, извратил тоже. Играл на желаниях мальчишки быть нужным, хоть кем-то любимым. То, что Грейвз давал ему просто так, по своему искреннему желанию… это он превратил в валюту. Отчеты смялись под пальцами. Криденс. Он оказался обскуром. Не сквиб, сильный маг. Настолько, что мог сдерживать в себе такую мощь. Тратил на это все силы. И последней каплей, разбудившей это чудовище внутри, стал Гриндевальд. Криденс решил, что его предали – единственный человек, которому он верил. Тот, который, кaк оказалось, считал его вещью. Просто ступенькой к могуществу, не более. Даже не человеком. Его тоже нашли. Истощенного, забившегося в каменную прореху нижнего уровня перехода. Замерзшего, бледного. Опустошенного. Сухие формулировки отчета рассказывали, что мальчика, не реагирующего ни на что, вынесли из подземелья, переправили в госпиталь. Где он находится и сейчас. Все такой же недвижимый, пустой. Как кукла. Колдомедики обещали, что это временно, что так и должно быть. Магическое ядро тянет все ресурсы организма на исцеление себя. Что как только оно хоть чуть-чуть восстановится, мальчик начнет осознавать реальность. А пока – покой, питательные зелья и тепло. Безопасность. Юношу никто ни в чем не обвиняет. Гриндевальд схвачен, и предстанет перед международным судом. Все образуется. Войдет в свою колею. Снова. - Вы пережили это, мистер Грейвз. – Говорит ему колдомедик, старательно не замечая сброшенных на пол отчетов, когда он задает вопрос. Не может заставить себя удержаться. – Вы восстанавливаетесь, этот мальчик тоже. Ему никогда теперь не стать по-настоящему сильным магом. Но палочку он сможет держать. Будущее у него будет, только… не посещайте его, хотя бы первые месяцы. Гриндевальд хорошо покорежил ему психику, пользуясь вашим лицом. А лезть в его голову даже специалистам высочайшего уровня, я бы не рискнул. Ему уже хватит. Персиваль согласно кивает. Ему тоже стоит все обдумать. Решить для себя. Но иногда кажется, что уже решил. Он одевается, пока колдомедик подписывает документы на выписку. От него же получает палочку и совет не перенапрягаться первое время. С упоением парой пассов собирает отчеты в стопку и выходит из палаты. И все же не выдерживает. Спускается на пару пролетов вниз, туда где находятся пациенты с сильным магическим истощением и, применив дезиллюминационные чары, проскальзывает в палату вместе с медсестрой. Криденс уже проснулся. Его взгляд живее, чем в отчетах, он даже как-то криво и несмело улыбается медсестре, принесшей ему обед. Сбивчиво благодарит ее же. И отказывается, когда она предлагает помощь. У него трясутся руки, пальцы не слушаются, но он упорно, по ложке в минуту, ест. Проталкивая в себя пищу. Зеленеет с каждой ложкой, конвульсивно дергается в приступе, пытаясь удержать подкатывающий к горлу бульон в желудке. Покорно пьет из рук медсестры специальное зелье, которое прекращает конвульсии. Грейвз выходит из палаты так же тихо, как и пришел, следуя за медсестрой. Он придет позже, когда Криденс не будет столь уязвим, когда сможет хотя бы нормально есть. И Персиваль обещает себе, что мальчишка не останется восстанавливаться в больнице. Ни за что. Только бы он ему поверил, шансов мало, но все же. Только бы простил. За то, что тот позволил себя поймать, как новобранца. Если же нет. Что ж, Тина, кажется, хотела помочь мальчику, так пусть займется. Он переживет, но будет пытаться. Криденс ему нужен. Просто потому что он есть. Такой вот несуразный переломанный мальчишка. А Персиваль Грейвз умел добиваться своего. Всегда.