***
Лес, черный призрачный лес! Опять этот кошмар, кошмар такой реальный, словно всё вокруг самое что ни на есть настоящее. Ни единого отблеска света, ни единого звука. Только темнота, темнота и пустота — манящая, зовущая, окутывающая всё твоё естество. Но я тут не один, к сожалению! Прекрасно помня, КТО в ней прячется, я поспешил любыми способами предотвратить свою встречу с обитателем этого места. И…Лагерь у моря 12-15 части
1 декабря 2016 г. в 11:43
Пока есть возможность подтвердить свои догадки на чистом воздухе, грех ей не воспользоваться. Покинув здание корпуса, я отправился в сторону пляжа. В принципе, идеальное место, в шторм туда никто не попрется. Ветер усилился, хотя, казалось бы, куда ещё. По лагерю летали кучи пыли от высушенной жарким солнцем поверхности.
«Тут же подметали вроде, халтурщики!»
Не обращая внимания на почти всегда всем недовольного внутреннего ворчуна, я целеустремленно приближался к пляжу: даже издалека было видно, что волнение на море переросло в натуральный шторм, высотой почти в мой рост волны с яростью накатывали на берег, издавая характерный шум. Симфония бушующей природы. Есть в ней что-то, что заставляет людей покидать удобные дома и отправляться бороздить море, часами бродить по пустыням и лесам, подниматься по заснеженным склонам гор…
Многих, но не меня! Я тут по делу, а то бы вполне себе мирно любовался этими видами из окна, с чашкой какао.
«И с Ульянкой на коленях, да?» — хитро спросила шиза.
«Да ну тебя», — отмахнулся я.
«О, а тогда с кем? И как? Подробностей, пожалуйста!»
Хоть я пытался абстрагироваться от назойливых подначек, но невольно задумался. Может, перестать бояться сближения с людьми, быть может, найдется в чьем-то сердце место и для меня? Меня, который на свадьбу или день рождения идет через силу, который боится толпы, незнакомых людей? А так ведь было не всегда, но жизнь меняет людей. Да, я тысячу раз помогу нуждающемуся, да, я общался с пациентами, и работал всегда на совесть. Но стоит только снять халат — и всё, нет Дока, есть только обычный скромный парень, который первым редко с кем заговорит, которого однажды бросили, как ненужную вещь. А что если бы действительно — попробовать забыть, встречаться с кем-то?
Вот сидел бы я сейчас с той же Леной и, глядя на непогоду за окном, тихо вел бы беседу о книгах, жизни и вообще, наслаждаясь не столько процессом, сколько компанией такой уютной и милой девушки. Или с Ульянкой — угостил бы чем-нибудь вкусненьким в кабинете и любовался этим энергичным рыжим чудом, которое тут же покинет стены, стоит стихнуть ветру, и продолжит свои безобидные проказы. Или с Алисой — слушал бы музыку, один наушник у нее в ушке, второй у меня, и мелодия, играющая только для нас двоих, что под одним пледом разделяют тепло друг друга. Или со Славей — пробежаться под дождем, а затем смывать холод в горячей ванне. От этих мыслей стало тепло-тепло, а где-то в давно уже одинокой душе пробился крохотный лучик света.
Так! Док, отставить мечты, уже обожглись однажды, хватит! Я похлопал себя по щекам, приводя в чувство. Любовь, чувства, столько про них говорят и пишут, снимают фильмы… Но правда, правда — одна: вверяя кому-то свое сердце, ты можешь стать счастливее, чем когда-либо, твоя пара может стать смыслом жизни для тебя, а может…
«И уничтожить, полностью, морально и физически, да, Док? Мы ничего не забываем», — голос шизы звучал очень серьезно, не как обычно, он словно прошелся холодком по спине.
«А ты-то откуда знаешь? — мысленно спросил я. — Тебя тогда не было у меня в голове. Хотя тут ты прав, шиза. Второй раз такого я пережить не хочу.»
Когда я подходил к повороту, представляющему из себя большую стену одного из корпусов, от которого до спуска к пляжу было рукой подать, спину обожгло взглядом: за мной следят. Я чувствовал это очень ясно, словно у меня появился новый осязательный орган, непонятно как работающий, но очень достоверный. При этом внимание было вовсе не враждебным, скорее — любопытство с проблесками озорства, словно в спину светит небольшое солнце, наблюдая, что задумал там этот человечишка.
Завернув за угол и прижавшись к стене, я затих и начал ждать.
Спустя пару минут из-за угла выглянула маленькая любопытная мордашка с двумя рыжими хвостиками, развевающимися от сильного ветра.
— Уль-я-на! — медленно, по слогам произнес я, глядя на неожиданного преследователя.
Брови девочки удивленно поползли вверх, видимо, Штирлиц не ожидал быть так легко раскушенным.
— И что мы тут делаем в такую погоду? — нахмурил я брови, изо всех сил старясь не улыбнуться, иначе спровадить её не удастся.
— Где хочу, там и гуляю, — развела руками мелкая, — законом не запрещено, Док, вон ты куда-то намылился же!
Аккуратно словив негодницу за плечи, я присел, чтобы наши лица были на одном уровне, и, глядя ей прямо в глаза…
— Марш обратно в корпус! — нечего ей в такое время снаружи делать, ещё упадет от ветра на нее что-нибудь.
— Но мне интересно! — активно возмутилась малышка, отчего её дыхание жаром прошлось по моему озябшему от ветра лицу. От девочки пахло чем-то сладким с нотками клубники, небось, опять устроила рейдерский налет на всё в поле досягаемости, что содержит сахар.
— Хорошо, давай так: если ты сейчас послушно вернешься в лагерь, я дам тебе что-то очень вкусное, ты такое точно не пробовала, — хитро предложил я, чувствуя себя змеем-искусителем.
Минуту ясные голубые глаза внимательно смотрели прямо на меня, и Ульяна приняла решение.
— Ладно, — подозрительно легко согласилась мелкая, — но угостишь у себя в кабинете, и расскажешь что-нибудь интересное.
И, выставив мне такой своеобразный ультиматум, девочка довольной походкой зашагала в сторону корпуса.
«Был бы у нее хвост — сейчас бы трубой торчал от гордости.»
Прислушавшись к себе, я понял, что хандра, вызванная из глубин памяти не самыми приятными воспоминаниями, исчезла, словно иней, расплавленный ярким светом и теплом, ярким РЫЖИМ светом и теплом. Глупые самокопания и грусть здорового лба легко развеяло мимолетное присутствие этого бесенка.
— Да уж, Ульянка, ты и правда нечто, — почему-то вслух сказал я, и налетевший с моря ветер унес с собой эти слова.
Пока уходила, она несколько раз оглянулась: видимо, внутри девочки шла борьба между любопытством с шилом в мелкой заднице и данным мне обещанием, а так же любовью к сладкому.
Вот я и на пляже. Шум тут ещё сильнее, вокруг ни души. Идеально. Я начал наблюдать за водой, стараясь воспроизвести, если не полностью, то хоть частично, то состояние, ощутить мир вокруг меня. Он большое, живое существо, каждый клочок земли, каждая крупинка песка, каждая капля воды — всё это части мозаики. Каждый человек, каждое дерево, каждый порыв ветра — всё это части мира. Всё состоит из частей, всё собирается в целое, единое. Мир един, нет никаких границ, мы сами выдумываем их. Всё связано, так или иначе, все вернется к началу, рано или поздно. Сосредоточиться, но в то же время не напрягать ни тело, ни разум. Я закрыл глаза.
Звуки вокруг меня ослабевали. Стих ветер, не слышно было больше ни шума прибоя, ни шелеста деревьев, ни шороха песка. Я открыл глаза. Получилось! Мир замер, мир застыл. Всё вокруг двигалось в сотни раз медленнее. Стайка пролетающих мимо чаек, волна, почти коснувшаяся берега, листик, увлекаемый ветром, — всё это продолжало движение настолько медленно, что надо было приглядеться, чтобы это движение заметить. Потрясающе, это стоило увидеть, при этом я мог двигаться, пусть и с трудом, но уже что-то! Раньше я был лишь безмолвным наблюдателем. Но сейчас…
В этот раз я сам вышел из этого состояния, просто отпустив, расслабившись и сбив настрой. Время дернулось, и в лицо снова начал дуть чертов ветер, орошая и так озябшее лицо солеными брызгами. Отойдя в сторону леса и отметив, что морская сырость тут меня не достает, я присел на ближайший камень.
Итак, что мы имеем? Вызвать ускорение по собственному почину — получилось. Но как и во всём, стоит ответить на один вопрос — появляется другой. Я больше не испытывал затруднение при движении в этом состоянии: раньше я и пальцем не мог пошевелить, сейчас вполне способен если не бегать, то очень быстро ходить. Плюс мысли: в состоянии ускорения мысли становились кристально ясными, разум очищался, словно в голову впихивали чип с суперкомпьютером, вместо старой развалюхи на винде 95.
«Чувак, я предлагаю придумать для этого психологический якорь», — вдруг заговорил внутренний я.
«Что?»
«Ну, какую-нибудь позу, или слово, произнося его про себя, каждый раз как используешь ускорение, рано или поздно сможешь входить в это состояние мгновенно.»
«О, а это идея, — согласился я с шизой, кривляться как герой низкобюджетного фильма я не собирался, а вот слово-ключ может быть весьма полезным. — Как насчет — Ускорение!»
«У тебя совсем нет фантазии?»
«Гипер-режим!»
«Слишком пафосно!»
«Суперскорость!»
«Просто».
«Вспышка!»
«Какая нафиг вспышка!»
«Ультра!»
«Не оригинально.»
«ZA WARUDO!!!»
«А я говорил, не надо смотреть ту японскую наркоманию!»
«Шифт!»
«Шифт?»
«Ну да, сдвиг, перемена, сдвиг и перемена времени и его восприятия», — объяснил я.
«А неплохо!»
Подняв с земли довольно увесистый камень, который был чуть меньше моего кулака, я запустил им в сторону моря, и сосредоточился.
— Шифт!
А вот хрен: камень спокойно упал, не долетев до воды всего пару метров. Ну, бывает, не вышло.
Надо пробовать ещё. Я кидал и кидал камни в сторону моря, стараясь остановить их до того, как они упадут.
Где-то на десятом броске время замедлилось, и летящий камень застыл на половине пути.
Не теряя концентрации, я приблизился к нему и, выхватив прямо из воздуха, вернулся на место.
— Круто, черт побери! — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.
А если так?
Крепко сжав камень, я собрался с силами.
— Шифт!
Волны остановились, пыль и песок в воздухе остановились, всё стало таким медленным, что я при желании мог собрать каждую пылинку в воздухе. Пригнувшись и закинув руку с камнем за спину, напрягая все мышцы, начиная с ног, спины и плечевого пояса и заканчивая кистью и пальцами, я изо всех сил запустил камнем вдаль. В этот раз камень летел быстрее: на фоне почти не шевелящегося мира он несся вперед, оставляя за собой след искаженного воздуха, и я даже в своем состоянии вряд ли бы его сейчас догнал и поймал.
Я расслабился, выходя из ускорения, и в тот же миг произошло несколько вещей. Первое — меня сбило с ног воздушной волной и не слабо так долбануло об дерево за спиной. Второе — можно было бы сказать, «раздался громкий хлопок», но нет. ДОЛБАНУЛО! Долбануло так, словно выстрелили из царь-пушки, словно подорвали пару килограмм тротила, словно Никите Джигурде дали микрофон от очень громкого усилителя. Превозмогая боль в спине и руке, отбитой, по-видимому, отдачей, под аккомпанемент шума в ушах я поднял голову, чтобы взглянуть, что произошло. В бушующем море словно кто-то проделал длинную борозду, точь-в-точь повторяющую след пролетевшего над ним камня, а в самой большой волне была огромная, быстро заполняющаяся водой дыра.
Я обернулся на шорох за спиной. Из кустов, колыхавшихся от сильного ветра, на меня смотрели два больших желтых глаза. Где-то я их видел уже. Поняв, что соглядатая раскрыли, он вышел мне на встречу.
«Какие люди! Или не люди?» — обрадовался охочий до экшена внутренний голос.
Давешняя знакомая. Небольшой рост, простое платьице и кошачьи атрибуты. Поджав ушки к макушке, чтобы защитить от пыли и ветра, она смотрела на меня. Неприятных ощущений и ряби в глазах, как при нашей первой встрече, сейчас не было.
— И как всё-таки ты меня видишь? — удивленно спросила она.
— А что, не должен был? — страха не было, почему-то сейчас я чувствовал, что у кошечки нет в отношении меня негативных намерений.
— Ну, меня почти никто не замечает, даже если я у них под носом, — как-то неопределенно повела она своими милыми плечиками.
Я подошел поближе: девушка едва-едва доставала мне до груди. И этот её взгляд из-под бровей, ни растерянный, ни враждебный, а скорее даже немного отрешенный. Кошачьи ушки, слегка дрожавшие, прижаты к голове, руками она обнимает плечи, ежась от ветра, а хвост обвился вокруг левой ноги. Вся такая хрупкая на вид.
— Меня Док зовут, — протянул я руку для знакомства.
— Юля, — ответила она на рукопожатие: видимо, всё же ничто человеческое ей не чуждо, вон, здороваться умеет, имя есть.
— Красивое имя, — отвесил я неловкий комплимент. А что, вдруг фразу «красивые ушки и хвост» она воспримет в штыки. Не скажешь же негру «Ммм, у тебя такая черная кожа!»
— Меня так друг назвал, там, в другом месте, как это, только в другом, — ответила она.
— В другом? — что-то не пойму, о чем это она.
— Ну, в другом, там тоже лагерь, только не такой, люди те же, но меньше, и вместо моря — река. И больших каменных домов нет. Там вообще все такое и не такое, — окончательно запутала она меня.
Наше общение прервала яркая вспышка молнии, ударившая за моей спиной. Вспышка подсветила Юлю, от чего её фигурка на мгновение показалась словно выточенной из яркого чистого света. Пришедший за ней гром заставил ушки девочки встать торчком, а хвост вздыбиться. Начался дождь, и первые же упавшие на мою собеседницу капли заставили ту недовольно заворчать, видимо она, как настоящая кошка, не особо любила мокнуть.
— Пока, — просто сказала она и, дернув напоследок хвостом, растворилась в лесу.
«Ну блин, хоть бы хвостик ей погладил! — возмутился шиза. — Это же живая трехмерная теплая нека!»
«Это да», — представил я, как глажу даже на вид мягкую, пушистую макушку.
Мы так вымокнем, пора заканчивать запланированный моцион, пора в тепло, где нет ветра и дождя.
«Как пришли — так и вернемся», — подумал я и поспешил к корпусу через пляж. Уже промокший песок пружинил под ногами; дождь внезапно пошел с такой силой, что мир накрыла сплошная серая пелена, я вымок до нитки, хорошо что догадался телефон обезопасить от влаги, поймав влекомый ветром целлофановый пакетик и положив девайс туда. Снова вспышка молнии; я приготовился к раскату грома, закрыв уши руками и продолжал бежать. Бах! Звуковая волна было довольно сильной, ударило не очень далеко.
Может, воспользоваться недавно приобретенным козырем и рвануть на всех парусах? Не, и так дойду: после предыдущих использований ускорение вымотало меня. И сейчас я, быстро перебирая мокрыми ногами, бежал без всякого допинга.
Фух, дышать тяжеловато, всё-таки я не спортсмен, сила есть, но выносливости — ноль. Остановившись под навесом, примыкающим к пляжу, я выкроил минутку — отдышаться.
А всё же — как красиво море, даже в такое время! Сквозь льющуюся воду видно, как перекатываются громады серых волн, как барабанит по воде ливень, как вздымается морская пена, как кто-то тонет, отчаянно хватаясь за доску для серфинга, как мелькают вдалеке вспышки молний, как… Стоп, КТО-ТО ТОНЕТ!
Доска была довольно далеко от берега, и её вместе с кем-то пытающимся за неё удержаться мотало из стороны в сторону, словно сама стихия желала отцепить страдальца от спасительного куска полимеров и утянуть на дно. Видно было, что силы человека на исходе. Надо что-то придумать, и придумать быстро. Сам я в спокойном море плаваю, но в шторм, да ещё и вытаскивать кого-то, мне не по силам. Звать на помощь? Может быть слишком поздно, даже если я ломанусь с третьей космической, тот, кого я поведу сюда, не сможет успеть вовремя. Шторм слишком силен. ЧЕРТ! Какого хрена этот долбанутый серфер решил поплавать именно сейчас!
Но не попробовать я не могу. Раз уж есть у меня такое умение, пусть послужит не только для развлечения.
— Шифт!
Волны замирают, капли застывают в воздухе, и я изо всех сил рванул по пляжу к воде, и нырнул… Точнее, попробовал: вода встретила меня как батут, и я банально от нее отскочил. От удивления меня выбросило из ускорения, и я рухнул в несущуюся воду. Когда волна выкинула меня на берег, я отплевался от соленой воды и…
Вторая попытка: я зашел в воду по горло, сосредоточиться, когда тебя толкает тонна воды, мягко говоря, тяжело, но возможно.
«Шифт!» — в отчаянии подумал я.
Время застыло, вода застыла, а вместе с ней вмуровало и меня, ПОЛНОСТЬЮ! Я пытался плыть, но куда там — даже пальцем было не пошевелить! Ну что за блядство, а! Хотелось опустить руки и материться, просто высказать в бушующее море всё, что творилось на душе.
Когда меня выкинуло на берег во второй раз, и я увидел, как изо всех сил цеплявшийся за доску человек соскользнул с неё — всё, внутри меня словно что-то оборвалось: там один из отдыхающих сейчас умрет, его жизнь погаснет, он не увидит больше света солнца, тепла, улыбок… Только тот, кто живет во тьме одиночества, может понять настоящую ценность жизни.
Я вспомнил ощущение того, как вода пружинила при моей первой попытке нырнуть.
Была не была, что я теряю! Всего лишь свою скучную жизнь!
Собрать все силы, всё что осталось, сбросить с себя мокрую облепившую тело одежду и обувь. Сейчас или никогда!
Я со злостью глянул вперед, тело словно раскалилось.
— ШИФТ!
Когда в этот раз время остановилось, в ушах появился странный звук, нарастающий, словно рядом запустили мощную турбину, и я побежал, побежал так, как никогда в жизни: мне было легко, нет никаких препятствий, только я и то, к чему я стремлюсь, никакого ощущения помех — наоборот, словно что-то толкает меня, уносит вперед за собой, словно выросли крылья. Добежав до кромки воды и не замедлившись ни на секунду, я продолжил своё движение уже ПО воде. Поверхность моря чувствовалась как надувной матрас, и я бежал по нему, бежал, как умирающий от жажды к стакану воды, бежал, и ничто не могло меня остановить.
Волны на моем пути рассеивало до того, как я до них добирался: просто на поверхности волны появлялось ровное круглое вдавление, перераставшее в дыру, сквозь которую я и пробегал, оставляя за собой четкий след из разлетающейся в мелкую пыль воды.
Наконец я добрался до тонущег… тонущей! Алиса, твою так за ногу, что ты тут делаешь, другое время не нашла поплавать?! Прекрасно помня, что случилось с несчастным камнем, я сцапал доску и, поддев ей тонущую девушку так, чтоб она лежала, как на подносе, затолкал вперед, при этом не останавливаясь не на секунду, и не слушая восторженные комментарии шизы по поводу офигенного рыжего купальника, понимая, что если сброшу ускорение — нам обоим конец.
«Нам троим! Бесчувственная ты скотина!»
К тому моменту, когда мы добрались до берега, ломило каждую косточку, каждое сухожилие, но я упорно пер вперед. Наконец, как только нога ступила на твердую землю, я отпустил кураж. Ударной волной, созданной моим движением, снесло перед нами как минимум тонну песка, подняв его в воздух и унеся куда-то вдаль.
«Видимо, этот поток и раздвигал волны», — прокомментировал внутренний голос.
Боль, казалось, болело все тело, о, это было что-то, словно меня час таскали по асфальту, мордой в пол, но сейчас не это главное — Алиса была без сознания, но дышала: видимо, отключилась от перегрузок, а не наглотавшись воды.
«Крепкая девочка, только безбашенная», — восхищенно сказал шиза, наблюдая, как легкие девушки упрямо качают воздух.
Сердце, бившееся как бешеное, вдруг начало стучать реже, боль нарастала. Шум в ушах стал невыносим.
Мир вокруг начал качаться, а ноги перестали меня держать, всё медленно уплывало куда-то, я с удивлением заметил, как мокрая земля предательски бросилась мне в лицо.
Примечания:
Вычитано бетой.