Лагерь у моря

      Бежать, мчаться со всех ног. Это единственный выход, единственный шанс спастись от преследующего ужаса. И я мчался, не разбирая куда, просто прорывался сквозь черные заросли леса, перепрыгивая через поваленные деревья, кусты и небольшие овраги. Бежал прочь с такой нереальной скоростью, что олимпийские бегуны нервно курят в сторонке. В отличии от них меня на финише ждала не медаль, а спасение от первобытного кошмара. Вот только где он, этот финиш? Не знаю сколько прошло времени, а лесу не было видно ни конца, ни края.       Остановился возле ствола одного из больших деревьев, не для того чтобы перевести дух, — усталости почему-то не было, — просто чтобы оглядеться. Огромное пространство, бесконечная череда травы, кустов и деревьев, света… его просто нет, ни звезд, ни луны, и тем не менее всё видно, каждый листик. Где логика?       ЧТО-ТО наблюдало за мной! Из-за леса, скрывшись в призрачном мареве, ОНО искало меня, искало очень внимательно. Бежать! Спасаться. Не знаю, сколько я бежал, то ли несколько минут, то ли несколько дней, время здесь не ощущалось совершенно.       Наконец, я выбежал на опушку, впереди виднелась дорога, и я ломанулся по ней: куда бы она не вела, всё лучше чем здесь. Дорога, петляя между деревьями, вывела меня к странным воротам, очень странным, словно из далекого прошлого, картинка из советских газет. Огромные ворота со статуями детей по краям и облупившейся краской, над ними была надпись, и вот её почему-то было не разглядеть. Не долго раздумывая, я забежал внутрь. И тут то же самое, всё темное, ни души. Черная статуя какого-то мужика и лишенная света площадь, вокруг ни души, ладно люди, — даже насекомых и тех нет, ничего живого на километры вокруг! Только небольшие разбросанные домики вокруг. Это лагерь? Очень похоже, вот вдалеке сцена, а вот то место, с вытяжкой, точь-в-точь столовая.       Открывая дома и убеждаясь, что я тут совершенно один, настроение себе совершенно не поднял. Попробовал закричать — звуков нет, вообще. Для пробы я разбил стекло в одном из домиков — опять ни малейшего шума. Вот только откуда-то из леса, из которого я только что выбежал, почувствовалось торжество. ОНО нашло! ОНО знает, где я! Я помчался сквозь этот странный лагерь, когда в голове раздались странные шипящие звуки. Лучше бы была тишина и дальше!       — Куда бы ты не беш-ш-ш-шал, — раздалось вкрадчивое шипение, казалось, прямо в голове. - Куда бы ты не пряталс-с-с-я — я уш-ш-ш-е там, и дош-ш-ш-идаюсь тебя, — в голосе ни угрозы, ни ещё каких-либо эмоций, но от одного его звука сердце замирало от страха.       Выбравшись к краю лагеря, ощутил, что взгляд, преследовавший меня, исчез, исчез и вновь появился прямо рядом со мной. Причал. Я был на причале, из черной воды которого поднималась голова огромной ЗМЕИ, огромной настолько что могла бы проглотить целиком буйвола. Пустые глаза смотрели прямо на меня, с черной, темнее самой ночи чешуи медленно и беззвучно стекала вода. Бежать? Но куда? Как? Как, черт побери?! Ноги застыли на месте от ужаса.       — Шифт! — В отчаянии попробовал я уйти, но новоприобретенное умение подвело меня, попросту не сработав.       Яростно зашипев, от чего весь окружающий мир задрожал мелкой рябью, змея бросилась на меня, по пути снеся к чертовой матери весь причал и несколько лодок. Скорее по наитию, чем осознанно, я отпрыгнул назад, и вместо того, чтобы сожрать меня с потрохами, челюсти змеи сомкнулись на моей левой руке. Тут же я перестал её ощущать, боли не было, просто раз — и вместо ощущения одной конечности — ничего. Пустота поползла к плечу, там где она проходила, тело темнело и растворялось в ночи. А змея просто смотрела, смотрела, как я исчезаю, не делая попыток добить меня, словно зная, что всё уже кончено.       — Вот и всё, да? — успел подумать я, закрывая глаза.       Тепло, внезапно по моим губам словно прошелся лучик света, и его тепло обволокло тело, словно спасительный кокон. Пустота отступила, перестав поглощать меня. Теплый поток уносил прочь, прочь от темного призрачного мира, прочь от змеи, молча смотревшей на меня пустыми глазами. Змея явно была удивлена, что её добыча каким-то образом спасается.

***

      Я пришел в себя рывком, и шум моря, ветра и дождя полился как бальзам на душу: после полной тишины любые звуки казались манной небесной. Лежа с закрытыми глазами, я почувствовал то самое, спасшее меня, тепло, ощутил, как моих потрескавшихся сухих губ коснулись теплые, нежные, слегка соленые от слез мягкие губки. Услышал тихие всхлипы, преходящие в сдержанное рыдание. Чьи-то руки надавили мне на грудь несколько раз, потом снова соленый поцелуй, и немного вдыхаемого воздуха.       Я открыл глаза. Мы всё там же, на пляже, мокнем под дождем и ветром. А Алиса, с закрытыми глазами, делает мне искусственное дыхание, при этом периодически прижимаясь ко мне всем своим великолепным, обжигающим теплом телом. Из уголков глаз девочки градом катились слезы, но при этом она не останавливаясь давила мне на грудь и вдыхала воздух изо рта в рот. Мне вдруг стало так хорошо: почувствовать, что кто-то так за тебя волнуется — это непередаваемо!       «Правда, препод, которому мы сдавали сердечно-легочную реанимацию, поставил бы ей двояк», — прокомментировала шиза.       С трудом подавив желание просто полежать и получать удовольствие, я положил правую руку на плечо, останавливая Алису. Да, мне хорошо, но нервы рыжей тоже жалко, она-то думает я воды наглотался и тут последний вдох испускаю.       — Спасибо, Алиса, я уже в порядке, — хрипло сказал я.       Алиса молча смотрела на меня прекрасными янтарными глазами, сейчас заплаканными. Девочка была вся мокрая и в песке, от купальника до рыжей макушки. При этом она постепенно заливалась краской. Ветер проносил мимо кучи песка, различного мусора и воды. А мы смотрели в глаза друг другу, несмотря на шум прибоя. Алиса тяжело и часто дышала, а я морщился от боли во всем теле, кроме левой руки…       — Идем отсюда, Алис, — не без труда поднялся я, увлекая с собой застывшую Алиску.       — Прости, это всё из-за меня, я такая, такая дур… — хотела она сказать, но я прикрыл её рот ладонью.       — Всё обошлось, ты цела, кстати? — поспешил я закрыть тему, потом узнаю, зачем она пошла заниматься серфингом в шторм.       — Ты, ты спас меня, но как? — всё ещё тихонько плача, шептала рыжая, при этом её хвостики, обычно задорно торчавшие, поникли.       — Спас, это да — сказал я соглашаясь, а затем обнял девушку, прижав её к себе, так сильно, как только мог, при этом краем глаза отметив, что моя левая рука НЕ ДВИГАЛАСЬ.       — Алиса, знаешь, сегодня именно ТЫ меня спасла.       И, посмотрев в глаза удивленной рыжей, я нашел в себе силы улыбнуться и… самое главное — убедиться, что мы целы. А то после адреналинового подъема всякие незамеченные ранее повреждения могут стать неприятным сюрпризом.       — Ноги в руки, Алиса, нельзя тут стоять, — и, подавая пример девочке, я зашагал в сторону нашего корпуса.       Зашагал, ха, слишком громко сказано. На самом деле — еле плелся: ускорение хорошая штука, вот только отдача тоже нехилая, неподготовленное тело просто не выдержало таких нагрузок. Алиса понаблюдала за моими мытарствами и, аккуратно поднырнув под мое правое плечо, стала поддерживать меня, помогая сохранять равновесие.       Мокрая майка осталась на пляже, на мне были кое-как натянутые джинсы, а на Алисе только купальник. И, несмотря на не очень-то располагающую обстановку, жар юного тела рыжей толкал разум к необдуманным действиям. Ветер не стихал ни на минуту, и мы потихоньку тащились к корпусу, пошатываясь как пьяные, упорно двигались вперед, невзирая на струи воды и буйство стихии. Где-то за спиной шумело море, обычно такое голубое и ласковое, сейчас ставшее настоящим серым чудищем, которое чуть было не утянуло нас на дно.       — Мы дошли, Док, — устало сказала Алиса, опираясь на входную дверь нашего корпуса, — у тебя же есть ключи от этой?       Ключи у меня были, прямо в кармане джинс, аллилуйя, иначе бы пришлось тащиться к парадному входу. Просунув ключ в отверстие замка, при этом пользуясь только правой рукой, ибо левая безжизненной плетью висела вдоль тела, я повернул его по часовой стрелке до щелчка. Пропустив рыжую внутрь и зайдя следом, я нашел в себе силы запереть замок.       — Так, Алиса, сейчас идем в кабинет и проводим ревизию наших пострадавших тушек.       Девушка кивнула соглашаясь и, поливая пол стекающей с нас водой, на радость уборщицам, мы добрались до медкабинета, по пути провожаемые удивленными взглядами редких проходивших мимо отдыхающих.       «Фух, — устало опустился я на кушетку, с трудом поборов желание лечь. — Во-первых, ещё есть дела, во-вторых… просто страшно».       Подозвав к себе невольную гостью, я велел ей повернуться спиной ко мне.       — Зачем? — удивленно подняла брови рыжая, при этом заметно покраснев.       — Затем, что я должен убедиться, что ты цела, — отсек я возражения.       Медленно приблизившись ко мне, Алиса посмотрела в мои усталые глаза, и, видимо, решив, что ничего страшного от своего спасителя ей ждать не стоит, отвернулась, предоставив свою прелестную спину, и не только, моему взору. Внешне всё целое, царапин и синяков нет, после осмотра я прощупал руками девочку.       — Ты что творишь?! — вспыхнула она.       — Так, кости целые, кровь ниоткуда не течет, самочувствие, я так понимаю, в норме, можешь бежать к себе, Алиса, — как бы ни хотелось мне расставаться, но надо переодеть мокрое исподнее, и осмотреть и себя с ног до головы. А стоять голышом и щупать себя во всех пикантных местах на глазах у Алисы было бы не комильфо.       — Я тебя не оставлю, — воспротивилась рыжая, — ты со стороны на себя смотрел, на ногах-то еле держишься!       Тут крыть было нечем, тело сводило судорогой, особенно ноги и плечи.       — Хорошо, Алис, тогда дай мне вон с того шкафа белое полотенце и фен.       Послушав меня, девочка открыла створки стоящего неподалеку шкафчика и, немного повозившись, протянула мне требуемое. Высушив себя полотенцем и убедившись, что внешних повреждений на мне нет, я похлопал по пустующему месту на кушетке. Алиса вопросительно глянула на фен в моих руках, затем на кушетку.       — Давай-давай, тебе тоже надо сохнуть.       — Но я сама могу!       — Ага, мокрыми руками старый фен, садись давай и не дергайся, думаешь, я сам не стесняюсь присутствия красивой девушки? — сорвались слова с губ раньше, чем успел подумать.       Алиса села рядом, при этом обняв свои плечи руками, словно пытаясь закрыться от моего взгляда, да и в глаза старалась не смотреть. Аккуратно начал сушить её волосы, втихую стараясь не слишком уж откровенно пялиться на Алису, вдыхать аромат её мокрого тела и сохнувшей прически.       «И премия больной фетишист года уходит *барабанная дробь* к Доку, самому отъявленному извращенцу всех времен и народов!»       «Ну тебя нахрен, шиза!»       «Бу-бу-бу, боюсь-боюсь, я, между прочим, на твоей стороне, доказать?»       Внезапно мою левую руку свело, словно к ней подключили пару электродов, от плеча и ниже будто пролилась горячая вода, обжигающим потоком смывая всё ненужное, и пугающее меня онемение прошло, рука снова задвигалась. Класс!       «Вот, цени, видишь, какой я полезный!»       «Но как?!»       «Как, говоришь? То чудовище — это порождение твоего собственного Я, это тень одиночества и пустоты, в душе каждого человека есть такое, эдакий червячок, что гложет и гложет вас изнутри. Вы, люди, вообще склонны к саморазрушению. Постепенно в тех, кто ограничил общение с другими, кто замкнулся в себе, отстранился от мира, этот червячок набирает силу, и когда он становится сильнее, чем хозяин… ну ты понял, что будет, да? А я, я просто отринул ту пустоту, тот яд, что она оставила в тебе.»       О да, я понял, я вспомнил то чувство опустошения, что несла с собой змея: если такое поглотит тебя, уж лучше не жить. Так и вскрываются доведенные до отчаяния, так и обрывают свою жизнь, в страхе, страхе одиночества и пустоты, от которого никуда не деться. Глупо было бежать: от себя самого никуда не уйти, нигде не спрятаться.       «Никто не виноват, чувак, что ты вырастил из него целую анаконду!»       «Анаконду? Да рядом с этим монстром анаконда — это безобидная глиста!»       К черту! Не думать! Если это мой демон, я найду как с ним справиться, ОБЯЗАН! Я. Хочу. Блядь. Жить!       Алиса, наконец, расслабилась и стала млеть от теплого воздуха и моих ладоней, коими я неосознанно начал массировать её напряженные плечи. Спинка рыжей задрожала, а сама она чуть ли не мурлыкала от удовольствия. Видимо, столько пережитых эмоций сломали её барьер, её маску хулиганки, и сейчас была просто девочка, которая тянется к теплу.       «К теплу рук, которые ей не безразличны, чувак. Как думаешь, она позволила бы это любому? Вы непохожи во многом: активная и яркая Алиса — и ты, который словно нелюдимая тень, но это вовсе не преграда. О боже, какой же ты тормоз!»       И тут я понял, что внутренний Я — прав: нельзя все время бояться, я не могу и не хочу отталкивать от себя таких как она, да и чего мне теперь страшиться? Ха, я пережил встречу с собственным кошмаром, я вырвал из лап шторма утопающее сокровище, я могу двигаться со скоростью, превосходящей даже воображение, хватит! Пора поверить в себя, не в себя, который в халате, — просто в себя, в себя как в человека! Я больше не побегу, и не буду прятаться, я стану солнцем, не обжигающим, а согревающим светом тех, кто мне дорог, а не пустой незаметной тенью на песке!       Шумно. Вот только этот шум был к месту. Ветер за окном, и брызги дождя стучащие по стеклу. Мы сидели на кушетке: я — полуобнаженный, и она — в одном лишь открытом купальнике, нам никто не мешал, а буйствующая за окнами стихия только добавляла уюта в обстановку. Не спугнет ли моя инициатива это прекрасное мгновение? Я бы сидел так вечно, с Алисой рядом, я погладил её по шее, чувствуя бьющуюся под гладкой кожей артерию, чувствуя, как Алиса неосознанно потянулась к ласкавшей её руке.       Она повернулась, просто резко крутанувшись на кушетке, и посмотрела мне в глаза: на щеках у девушки был румянец, в глазах ни осуждения, ни неприязни, а какое-то странное выражение, я не могу понять его до конца. Но от этого взгляда по телу прошелся табун мурашек, а сердце странно затрепетало, незнакомое, но такое приятное чувство; хотелось, чтобы она смотрела на меня всегда, всегда была рядом.       Время — понятие такое растяжимое. Когда мы заняты тем, что нам нравится, то не замечаем его ход, когда мы ждем или скучаем — оно тянется, словно резина, и кажется, что стрелки часов удерживает неведомая нам сила. Сейчас было исключение: я наслаждался каждым мгновением, но для меня они длились очень долго, словно целая маленькая жизнь. Я осторожно обнял ладонями плечи Алисы, бережно, словно передо мной была величайшая драгоценность, провел по её обнаженной нежной коже. Девочка ответила густым румянцем, но не отодвинулась: приподняв в фирменном для Алисы жесте брови, она глянула на меня одновременно лукаво и приглашающе.       Притянув рыжую к себе и посадив её на колени, я одной рукой погладил шею девушки, а второй прижал к себе: хотелось отринуть все расстояния, чтобы мы стали единым целым. Когда мои губы впервые коснулись загорелых плеч, девочка пискнула и слегка заерзала на коленях, что ещё больше меня распаляло. Я провел языком по шее Алисы, на которой чувствовалась ещё соль моря, и слегка куснул её за мочку уха. Алиса расслабилась, она таяла в руках; наедине, отринув все маски, Алиса оказалась очень ласковой, нежной, но в тоже время энергичной девушкой. Тяжело дыша она повернулась ко мне, растрепанная, в глазах огонь. Нервно покусывая губы, рыжая перехватила инициативу, а именно — обняла меня руками и ногами, закинув последние мне за спину и сцепив друг с другом. Упругая грудь прижалась ко мне, и тонкая ткань купальника не была преградой моему осязанию.       — Вот ты и попался, Док, — слегка хрипловатым, грудным голосом сказала она, — теперь не убежишь.       — Если ты капкан, то я рад что ты захлопнулась на мне, — ответил я, в голове все плыло от испытываемых чувств.       Алиса не спеша, но тем не менее напористо, прошлась ногтями по моей спине, и я, вздрогнув от неожиданности, пропустил момент, когда наши губы соприкоснулись; сначала Алиса двигалась неуверенно, но начавшийся довольно невинно поцелуй перерос в настоящий шквал, в бурю. И в центре этой бури были только мы, мы вдвоем.       Губы девушки были такими теплыми, манящими и влажными. Честно говоря, не знал, что от поцелуя можно получить такое наслаждение. Я ласкал губами податливую, нежную девушку, не прерывая поцелуй уложил её на кушетку, руками уже придерживая бедра партнерши. Дыхание Алисы действовало как наркотик, и судя по затуманившимся, полуприкрытым глазам рыжей, приятно было не только мне.       «Давай, чувак, сделай это! Мы видели столько порно, что просто не можем ударить в грязь лицом! — скандировала шиза. — Это как несколько лет смотреть видео по физике — и завалить простейший тест. Ну-ка взял её ноги в руки и отправил кайфовать на небеса!»       Уже привычно задвинув назойливый внутренний голос на задний план, я положил руку Алисе на талию, уже собираясь стянуть с неё нижнюю часть купальника, как… В дверь постучали.       «Ну конечно, блядь! — вспыхнула шиза. — На самом интересном месте! Чувак, иди выйди и оторви ноги тому, кто приперся».       На этот раз я был согласен с альтер-эго. Вмешательство постороннего разрушило волшебство момента; посмотрев на меня широкими от удивления глазами, Алиса быстро легла на соседнюю кушетку, накрылась простыней и прикинулась ветошью. Из-под белого покрывала торчали только рыжие хвостики да вспотевший красный лобик.       Я же, накинув халат, поспешил приби… помочь пришедшему в медпункт.       За открытой дверью стояла Ульяна, от одного вида которой всё недовольство испарилось в мгновении ока, я просто не мог сердиться на неё, физически. Но вот только что-то было не так. Ульянка была очень взволнована, постоянно оглядывалась и пыхтела, видимо, бежала сюда со всех ног.       — Док, док, Алиса! — затараторила мелкая, при этом её речь сбивалась и делалась немного невнятной. — Алиса пропала, нет нигде в корпусе, телефон не берет, а вожатые сказали, что не надо волноваться! — начала было младшая рыжесть.       — Всё в порядке с твоей подругой, — поспешил я успокоить малышку.       — Док так нельзя, тебе тоже все равно, да? А вдруг с ней что-то случится, ты видел, что на улице происходит? — возмущенно заворчала Ульяна скрестив руки на груди и глядя на меня снизу вверх недовольно насупив брови.       — Ульян, я тут, — раздался тихо голос с кушетки — из-под простыни высунулась прелестная головка Алисы.       Посмотрев на меня с легким недоверием, Ульяна зашла в кабинет, посмотрела сначала на Алису, потом на меня, потом снова на Алису. Оглядела кабинет, зачем-то принюхалась. Сейчас она походила на любопытную белку, которая попала в крайне интересную для неё обстановку и почуяла орехи.       — Хи-хи. Дооооок, а что это вы тут делали вдвоем, а? — хитро ухмыльнулась мелкая террористка.       «Кажется, чьей то мелкой любопытной заднице захотелось ремня».       «Прекрати, шиза, я знаю: она тебе тоже симпатична», — подумал я про себя.       «А ты представь её, перекинутую через твои колени, голой попкой кверху, и хлесткие шлепки по покрасневшей коже, каждый из которых сопровождается сдержанным стоном.»       «Нет слов. И это живет в моей голове?!»       Мы с Алисой переглянулись, затем не сговариваясь посмотрели на Ульянку, которая выглядела так, словно только что узрела процесс приготовления крайне засекреченных конфет, и одновременно заржали. Не знаю, было ли это следствием пережитых в шторме и тут ярких эмоций, но у нас со старшей рыжей случилась настоящая истерика. Наш дружный смех заглушил собой и шум стихии снаружи, и шум стихии по имени «возмущенная Ульянка, которую оборжали», я смеялся так, что из глаз хлынули слезы.       — Злые вы, уйду я от вас! — надулась мелкая как мышь на крупу.       — Прости-прости, — похлопал я её по плечу, — не злись, просто ты такая милая.       — И спасибо, что волновалась за меня, — добавила Алиса, заграбастав мелкую в объятия и утащив на кушетку, стала её щекотать.       — Прекрати! Прекрати кому сказала! Я злая, я само возмездие! Я обида во плоти! — возмущенно запищала Ульянка.       Однако скоро и она, не выдержав, обрадовала нас своим звонким смехом, похожим на звон маленького колокольчика.       И сидя тут, любуясь этим дуэтом, я подумал, что есть вещи по-настоящему важные. Ульянка искала свою подругу, и если бы не нашла в корпусе, зуб даю — пошла бы искать снаружи. НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО! Алиса поступила бы так же, тут сомнений нет — она же лично привела ко мне мелкую, когда та траванулась. Вот она, связь между людьми. Да, наш с рыжей интим прервали, но я уже не злился, я не перевозбужденный мальчик, который хочет только одного. Не надо спешить; да, я хотел Алису, было бы глупо врать в этом самому себе, одно лишь присутствие этого рыжего соблазна заставляло кровь кипеть. Но больше, чем просто секс, я хотел прочных — постоянных отношений. Не простого курортного романа, нет. И сейчас, глядя на то, как переставшая дергаться Ульяна расслабилась в руках у гладившей её по голове Алисы, и обратив внимание на то, с какой теплотой старшая смотрит на этот непоседливый сгусток энергии, я решил, что шторм штормом, а было бы неплохо сейчас…