Где-то на полуострове Юкатан.
— Виола, прием, источник прекратил движение, — шепотом сказал Капитан в динамик, закрепленный на его шлеме. После того, как датчики смогли поймать след аномалии, вызвавшей цунами, по нему был отправлен полноценный боевой отряд, в который напросился и кэп. След вел далеко, в совершенно другой часовой пояс, к развалинам древнего города с пирамидой в центре. И если в лагере сейчас вовсю светило солнце, то тут была глубокая ночь. И сейчас почти дюжина человек в полной боевой экипировке, состоящей из легкой брони из секретного сплава, рядом с которой пара-арамидное волокно кевлара покажется жалкой ватой, в шлемах с датчиками движения и приборами ночного видения, и вооружением, с которым можно расстрелять хоть танк, медленно прочесывали город. Прошлое столкновение с аномалией ужасающей силы было хорошим уроком. У каждого бойца было крупнокалиберное оружие с бронебойными патронами, а у двоих — тактические ракетометы. Кэп взял даже заряд со взрывчаткой, способной разнести в хлам среднего размера здание. Они бы вооружились и получше, технику там захватили, и так далее, но Виола справедливо рассудила, что правительство Мексики посчитает это за военное вторжение. Находясь у подножия пирамиды, которая загадочно возвышалась в лунном свете, капитан чувствовал: что-то не так. Это ощущение, эта тишина вокруг. Совсем, как тогда… — Никому не лезть на рожон, — сказал он в динамик, и внутренняя связь разнесла его слова до всех. При этом из шлемов наружу не просочилось ни малейшего шума. Техника! Отряд медленно проходил разрушенный неумолимым временем город. Перекошенные каменные здания, с провалившимся фундаментом, и сухими деревьями, растущие прямо на дорогах. Встречались также развалины фонтанов и небольших башен. То тут, то там, виднелись корни, пробивающиеся сквозь слои за столетия обветрившихся камней и песка. Где-то вдалеке шумели ночные птицы, слышалось тявканье каких-то зверей. В поле зрения приборов иногда попадали ночные бабочки и летучие мыши, которыми окрестные места просто кишели. Но чем ближе люди подходили к ступенчатой пирамиде, тем тише становилось вокруг. Когда они достигли подножия, на отряд опустилась звенящая тишина. — Ох, блин, не к добру это, — тихо сказал кэп, — но идти надо. Верно? Пирамида была совсем не похожа на египетские, и построена была так, что по ней шли ступени, ведущие к залу на вершине. Поднимаясь по ним, бойцы старались издавать как можно меньше шума, но нет-нет да наступали на предательски скрипящие трещины в камнях. Уже у самой вершины они услышали едва уловимый шепот. — Ку-куль-кан, ку-куль-кан, ку-куль-кан, — нараспев повторяло множество голосов. На площадке пирамиды, находящейся на самом верху, в свете огня мелькали тени. Множество, не меньше трех десятков людей, облаченных в странные одежды, стояли вокруг алтаря. На них, как в древние времена, были набедренные повязки, браслеты и бусы из костей, когтей и перьев. Но самыми удивительными были маски, деревянные маски с прорезями для глаз, чья поверхность была разукрашена, создавая ощущение оскаленной пасти. При всём при этом, они мало походили на аборигенов: половина была белокожими, был даже один азиат, судя по всему. Люди разных рас, полов, и национальностей, словно в трансе, взывали к чему-то. Или, скорее… к кому-то… — Твою ж мать! — Прокричал по связи один из солдат. — Кэп. Алтарь! На каменной плите лежала девушка, крепко скованная цепями, она изо всех сил извивалась, отчего цепи издавали жуткий звон. Худенькая девушка, в простой туристической одежде, она плакала, и наверняка кричала бы, если бы не кляп во рту. — Ку-куль-кан, ку-куль-кан, ку-куль-кан! — продолжали хором петь культисты, несмотря на различия в диалектах и произношении. Капитан мог поклясться, что от некоторых слышно совершенно ясно русскую речь! — Датчики аномалий зашкаливают, — донеслось из динамиков, — уже восемьдесят процентов! Что бы тут ни было, это надо прекратить! Вокруг пирамиды зарождалась катастрофа. Набежали тяжелые тучи, закрыв звездное небо до самого горизонта. Поднялся сильный ветер, собираясь в воющий поток, который, подняв кучу песка, превратился в огромный смерч. Кольцо песка и ветра окружило пирамиду, лишь в самом центре оставалось спокойно. А вокруг уже рушились тысячелетние здания, словно карточные домики, сносимые ветром. — Расстрелять! — не выдержал командир, глядя, как один из культистов достал костяной нож. Он склонился над алтарем с вполне очевидными намерениями. Ветер сразу завыл сильнее! В воздухе уже кружились щепки, камни, даже целые деревья, вырванные с корнем. Раздалась дружная канонада, но судьба внесла свои коррективы. Все почему-то решили, что стрелять надо в того, кто с ножом. В итоге неудачника просто разорвало на части, и пока большинство культистов разбегались, один из них, подобрав упавший нож, вонзил его в грудь девушке по самую рукоять. — Урод! — крикнул командир. — Оставить этого для допроса, остальных — убить! Однако тратить пули не было нужды. Девушка затихла, а по каменной плите медленно стекала густая, красная кровь. Внезапно, стены пирамиды засветились призрачно-красным сиянием, мало того что зловещим, так ещё и по внутренней связи пришло: «Сто процентов, датчики аномалии показывают стольник!» — испуганно сказал один из бойцов. На камнях по очереди начали проступать символы и барельефные рисунки, очень-очень странные. Вот изображение множества людей, сидящих вокруг большого туземца в маске, окруженной ореолом света. Вот другой рисунок, где этому человеку приносят жертвы, и ещё, и ещё! На каждом последующем изображении обрядов тот, кому приносили жертвы — менялся. В нем оставалось все меньше человеческого, а на последнем изображении, в центре жертвенного круга, сидело чудовище — крылатый змей, нарисованный рукой древнего мастера, с человеческим лицом на длинном чешуйчатом теле. — И тут змеи! — злобно выплюнул кэп. — Ненавижу! Стена ветра за спинами отряда внезапно почернела, а недобитые культисты рухнули как подкошенные. Падая, люди начали иссыхать на глазах, словно мумии, пока не осталась лишь кожа да кости. Отряд не пострадал, а причина падения культистов выяснилась скоро. В смерче что-то двигалось. Что-то большое, и ему было глубоко плевать, что ветер крошит в пыль многотонные камни — оно свободно плавало в смертоносном потоке. С небес ударила молния, подсветив контуры аномалии. В ярком свете отряд увидел… Больше всего это было похоже на крокодила, научившегося летать и отрастившего крылья: вытянутое торпедообразное тело, закованное в темные костяные пластины, шесть хаотично двигающихся крыльев со стального цвета перьями, и голова, напоминающая очертаниями ту, что изображена на стенах пирамиды. В ней, хоть она и была похожа на змеиную, просматривались человеческие черты, огромная пасть усеяна частоколом треугольных острых зубов, что совсем не похоже на обычные два клыка змей, а вокруг головы — ореол из перьев, напоминающий то ли корону, то ли причудливый воротник. — Вы все пришли засвидетельствовать моё возрождение, — вдруг раздался голос, настолько громкий, что перекрыл даже вой ветра. Он не спрашивал, он утверждал… — Не удивляйтесь, смертные, я знаю все ваши языки. Кукулькан имя мне, и в этом мире мне ведомо всё. Служите, и я награжу достойных. Откажетесь, и я сожру ваши души. Каждый в отряде почувствовал необъяснимое желание пасть на колени, склониться перед неведомой тварью. И когда люди уже начали опускаться, один из них выпрямился во весь рост и сорвал шлем с головы. — Что случается с твоими последователями мы уже видели, тварь, — громко произнес капитан, внимательно следя за тенью, и, подловив момент, он бросил в смерч свой рюкзак, в который заткнул подожженный флаер. Ветер подхватил его, и, когда огонек приблизился к аномалии, капитан нажал на детонатор. Раздавшийся взрыв сбросил наваждение, люди удивленно приходили в себя, многие трясли головами. Тварь откинуло ударной волной, но даже ни одна пластинка не упала с бронированного тела. Ночь окрасилась огненными всполохами, на время дезориентируя врага. Монстр рухнул на землю, подняв на месте падения кучу пыли. — А ТЕПЕРЬ — ВАААЛИМ! — проорал капитан, первым бросаясь вниз по ступеням. Взрыв был такой силы, что смерч исчез, или же это из-за удара по Кукулькану? Отряду было все равно, они просто убегали, оставляя за собой беснующуюся в руинах города змею. Когда подоспевший вертолет, уносил бойцов прочь, Капитан напоследок выглянул в окно. В руинах мелькнул пластинчатый хвост, заползающий под пирамиду. В голове у всех тихо прозвучало. — Никому не уйти от моего гнева! Ни вам, ни тому, кто помешал… моей… жатве… — И голос затих.Лагерь. Вечер.
В этот раз танцы почему-то вызвали неподдельный ажиотаж. Площадь не только чисто вымели, но и украсили окружающие деревья гирляндами. Несколько каменных стел так же обмотали сверкающими диодами, и расставили вокруг колонки. Как никто не ушибся, пока лазил, странно. Под конец приготовлений на лицах отряда Ольги можно было крупными буквами прочесть «Убейте меня!». Но, тем не менее, всё было готово в срок, и народ начал переодеваться в парадную одежду. Собранный диджейский пульт пока пустовал. Как сказала Ульяна, диджеем будет та самая Мику, которая на данный момент совершает марш-бросок по магазинам с Алисой. Я сидел на скамейке в одиночестве, глядя, как снуют туда-сюда вожатые и дети. Раз уж импровизированная площадка так огромна, то было решено провести танцы для всех, а не как обычно, по корпусам. Недалеко от меня о чем-то беседовали Славя и Ольга Дмитриевна. Ольга была в темно-зеленом платье, красиво облегающем фигуру до самых колен и выгодно сочетающемся с её глазами. А Славя нарядилась в атласно-голубое, казавшееся воздушным и легким, одеяние. Кроме того, блондинка распустила волосы, которые сейчас сверкали в свете фонарей и ниспадали до самого пояса. При этом золотистые космы не просто висели, а легким флером колыхались от ветра и движений своей хозяйки. Даже отсюда до меня доносился запах её шампуня и духов Ольги Дмитриевны. Главное, как-то привыкнуть к громкому шуму, я чувствую, что стоит диджею поддать басов, мои бедные ушки свернутся в трубочку. Я посмотрел на часы. Где носит Алису? Из всего своего гардероба я остановился на джинсах, туфлях и простой белой рубашке. Была, конечно, мысль пойти при полном параде — в брюках, галстуке и пиджаке, но, во-первых, жарко, хоть сумерки и унесли удушающее пекло, танцевать в свободной одежде легче, а во-вторых, я чувствовал, что буду белой вороной — и правда, пока что я никого не видел в строгой одежде. Всем было весело, хоть танцы ещё и не начались, но отдыхающие уже собирались группами и радостно беседовали. В одной из таких групп я заметил Ульянку. Рыжая стояла с подружками и что-то с оживлением им рассказывала, помогая себе жестами и мимикой. Девочки громко смеялись. По цвету её платье напоминало Славино, но было на несколько тонов темнее. Этот цвет на удивление неплохо гармонировал с рыжей шевелюрой, а сама девочка, в облегающем наряде вместо привычной майки и шорт, казалась старше на пару лет. «Но всё равно — нельзя! — вставил пять копеек Шиза». — Можно подумать, я на неё сейчас брошусь! Я мелкую рыжую моську, конечно, люблю, но в другом смысле. «Прекрасный вечер, — подумал я, — пойти что ли, встретить Алису у входа, а то телефон у неё выключен, или тут подождать?»Люди ценят умение находить ответы. Но мало кто понимает, насколько важно… правильно задать вопрос.
Из записей товарища Генды
Остановка встретила меня тишиной. Возле ворот лагеря в это время было пусто. Поставки продуктов в столовую, экскурсии и прочая суета — всё это проходило днем, а сейчас — только полупустая стоянка, с несколькими автомобилями, включая сраный автобус 410. Да, да, я не пропустил букву «т», именно сраный! Не понимаю, что это, и как оно работает. А то, что я не понимаю, мне не нравится! — А ну-ка, шифт! Мир застыл, а чертов ЛиАЗ словно пошел рябью, чтобы через мгновение превратиться в «Икарус». Как и в прошлый раз, автобус, наплевав на все законы физики, размеренно шумел двигателем… «Интересно, — подумал я, обходя его со всех сторон, особо приглядевшись к дыму из выхлопной трубы, — а бензин у тебя бесконечный?» И, как и в прошлый раз, я не решился на него сесть. — Шифт. И время снова влилось в свое русло, а с ним вернулись и звуки. Стоянка была довольно далеко от площади, где планировались танцы, поэтому людей тут сегодня было мало, а точнее — только один я. Надо дождаться Алису, а пока — подыскать себе удобное местечко. Мне приглянулась одна из скамеек в лагере, возле самых ворот. Дневная жара уже окончательно уступила вечерней прохладе, и наконец можно было дышать спокойно. Хоть стоянка и была дальше всех расположена от пляжа, соленые нотки морского ветра чувствовались и тут. Ровный желтоватый свет фонарей, раскиданных по всему периметру, мягко освещал окружающее пространство. Вокруг лампочек носились тучки разнообразной мошкары, мой слух даже улавливал легкое жужжание этой массы. А со стороны травы и деревьев слышалось стрекотание сверчков (тех, до которых не успела добраться рыжая ракета) и даже уханье одинокой совы. — Может, ну их эти танцы, — пробормотал я тихо под нос, ни к кому конкретно не обращаясь, — возьмем Алису, и пойдем погулять по лесу. «Ну уж нет, чувак! Я настроился танцевать! — возмутился Шиза — Лес никуда не убежит, а когда ещё на площади дискач будет? Посмотрев на чистое звездное небо с бледным полумесяцем, я сделал глубокий вдох. Ветер принес с собой нотки знакомого аромата. Затем выключил телефон и заодно вытащил из него аккумулятор. — Добрый вечер, Юля, — негромко прозвучало в сумерках. Кусты возле скамейки зашуршали, и над зеленью поднялась раздосадованная ушастая мордашка. — Как ты меня опять заметил? — кошкодевочка дернула левым ушком, сбрасывая застрявший в волосах листик. — Я же спряталась! Юля надулась: она, скорее всего, собиралась устроить эффектное появление, но в планы ушастой вмешался мой чуткий нос. — Почуял, — просто сказал я и, заметив как девочка стала старательно обнюхивать себя, добавил, — не, не подумай, Юль, ты очень приятно пахнешь. Ночным лесом и цветами. Нюхал бы и нюхал. — Спасибо, Док, — улыбнулась девочка, обнажив небольшие клыки, — а я пришла с инфорррмацией. Девочка очень забавно тянула звуки, иногда невольно мурчала, однажды надо обязательно попросить её хорошенько помяукать, однозначно! — С информацией? — Ну да, — девочка выбралась под свет фонарей и как ни в чем не бывало уселась рядом. Перехватив мой удивленный взгляд, она пояснила: — Меня никто не видит кроме тебя, забыл? Даже если я улягусь посреди площади. Ни глаза, ни камеры меня не поймают — такая уж у меня особенность. Только такие же, как и я, способны меня заметить. — Такие же, как ты? — переспросил я. — Твои новые друзья называют нас «аномалии», — фыркнула Юля, — но это не совсем точное определение. — Так ты и про организацию знаешь? — сказать, что я удивлен, значит, ничего не сказать! Хвостатик была осведомлена о существовании секретной, с понтом, структуры. — Ну, я же говорила тебе, Док, — терпеливо объясняла она, — я была во множестве параллельных миров, много видела, много знаю. В чем-то они очень похожи, в чем-то — основательно отличаются, в некоторых само время течет иначе. Взять хотя бы «аномалии». Во всех мирах есть похожие люди и события, а есть в корне отличающиеся. Например, думаю, ты видел этот чудесный автобус на остановке. «Офигеть, неужели мы сейчас услышим что это такое?» — вставил свои пять копеек внутренний голос. — Он, как и я, ЕДИНСТВЕННЫЙ, — девочка задумчиво поджала ушки, — ни в одном из миров я не встречала параллельную себя, и ни в одном из миров не было подобного автобуса. — А что он такое? — задал я уже давно терзавший меня вопрос. — Он, — Юля на минутку задумалась, и, воспользовавшись её заминкой, я попытался погладить неприкаянно лежавший на скамейке хвостик. — Док! — возмущенно покраснела девушка и отняла своё пушистое сокровище. — Сто раз просила, не трогай его! — Прости, Юль, — примирительно поднял я руки, но девочка все равно прижимала отвоеванный хвост к груди, словно ожидая новых покушений на эту часть тела. Ну не могу я с собой ничего поделать, не могу! «Оправдывайся-оправдывайся, фетишист несчастный», — веселился Шиза. — Да знаю я, — возмущенно засопела кошкодевочка, — я не злюсь, правда. Просто, когда ты гладишь мой хвост, ну, возникают странные ощущения. Давай вернемся к рассказу, хорошо? Мне оставалось лишь молча кивнуть. — Он только выглядит как простая машина, на самом деле это врата. Автобус — это аномалия, которая может переместить своего пассажира в параллельные миры. С другим течением времени, другой историей. Не всегда это заканчивается хорошо, он ведь едет куда захочет… Юля заметно покраснела, но смотрела мне прямо в глаза. Её зрачки и желтая радужка, так похожие на кошачьи, слегка мерцали в сумерках. Девочка держала кончик хвоста у носа, прижав острые ушки к голове, босые ноги она подняла на скамейку, подобрав их под себя. Я сразу застеснялся своей бестактности. — Так о чем ты хотела рассказать? — надо было прервать неловкое молчание, тем более, был повод. — Я узнала, кто создал волну, — ответила Юля, хвост у нее в руках дернулся, словно сама мысль об этом вызывала у девушки раздражение, — когда-то он был человеком. — То есть? — удивился я. — Человек, способен вызвать цунами? — Я же сказала, БЫЛ человеком, — Юля смотрела на звезды и тихо-тихо продолжала говорить, — он жил давно, во времена, когда люди только начали развиваться как вид. Как и ты, он открыл в себе способности. Вот только, в отличие от мирного и доброго тебя — да, Док, не хмыкай, я видела множество твоих воплощений, и все они никогда не стремились к разрушению, — в отличие от тебя он стремился к власти, стремился к силе. — Я тоже стремлюсь к силе, — прервал я рассказ Юли, — каждый день развивая свои способности. — Но не так, как это делал он, — Юля посмотрела в сторону ворот, — человеческие жертвоприношения, Док, он скармливал своей аномалии души людей. Ты сделал почти невозможное — сжился, обуздал своё Я, стал человеком, управляющим аномалией, а не наоборот. Не полностью, конечно… А он — пал рабом своей алчности, пока окончательно не потерял человеческий облик. Ему даже поклонялись, его народ приносил… дары, устраивал праздники в его честь, окончательно убеждая в том, что он небожитель. А в итоге они получили монстра, уничтожившего целую цивилизацию. Столетия он спал, а сейчас вернулся, и голод снова поднял его в небеса. Остановить его сможет кто-то не менее сильный. Ты пока не способен на такое, пока полностью не освоишь свои способности. — Как это — полностью освою? — А вот так, — улыбнулась хвостатая, — ты ведь ещё не знаешь, что умеет вторая часть рисунка? Повторюсь, Док. Ты уникален, скорость и сила — это лишь ничтожная часть твоих возможностей. Но самое главное в тебе то, — пока Юля выдерживала паузу, я перебрал в уме все варианты «самого главного», но всё равно не угадал, — что ты мой друг. Хороший друг, во всех мирах. И девочка разлеглась на скамейке, доверчиво положив свою голову мне на колени. Легкая, приятная тяжесть и тепло, даже сквозь джинсы, я чувствовал, как она подрагивает, издавая тихое мурлыканье, как её тонкие пальчики слегка царапают мои ноги. «Только друг? — разочарованно протянул Шиза. — Эх…» — Не позволю тебе помереть, если станет совсем худо, — девочка поморщила носик, когда я, не удержавшись, погладил его подушечкой указательного пальца, — я помогу. Обещаю. В конце концов, Док многому меня научил. После того, как я узнала, что ты меня видишь и слышишь, мы познакомились во многих мирах. Заметил разницу в моей манере говорить, между нашей первой встречей и сейчас? — Спасибо, ушастик, — я попробовал легонько погладить голову девушки, она не возражала, жмурилась от удовольствия, подставляя под ласки ещё и пушистые уши. Видимо, табу был только хвост. — Да. Аномалии могут делать странные вещи. После этих слов Юля прыснула от смеха. — Ты чего? — спросил я. — Да вот вспомнила, была недавно в одном из миров, где аномалия забралась в этот, как ты говорил… — девочка наморщила лобик, что-то усиленно вспоминая, — о, интернет. — Они и такое могут? — ужасная перспектива меня напугала: что, уже и на форумах не посидеть спокойно? — Могут-могут, и, представь, она слилась с сетью, пробралась на какой-то сайт, кажется, так их называют, и утащила, больше двух десятков пользовавшихся им людей: кого-то — с телефоном из автобуса, кого-то — из-за компьютера, а нескольких вытянула прямо из постели. Представляю, какой они шок на утро испытали. — Это не смешно, Юля! — попенял я веселящейся девчонке. — А по-моему, очень даже. Эта аномалия относительно слабая, не чета тебе. Думаю, через недельку-другую их вернет в родные дома. Но она перенесла их в другой мир, где даже есть пионерские лагеря, и… — тут она не выдержала, и звонко засмеялась, — и мало того что сделала их моложе, так ещё и пол поменяла. Мальчики стали девочками, а девочки — мальчиками. «Я полагаю, некоторые парни не очень-то расстроятся», — вмешался Шиза. В его голосе прямо чувствовалось желание видеть это своими глазами. — Ладно, Док. Что-то я залежалась, главное сказала. Поглядывай на небо, — Юля встала, потянулась, изящно изогнув спинку, и легкой трусцой направилась в сторону леса, что-то намурлыкивая и покачивая бедрами. Непослушный хвост вилял туда-сюда, как пушистый метроном. «Ну-ну, — засомневался Шиза, — по-любому же пошла на тех парней смотреть! Пусть и нас научит прыгать между мирами. Я — хочу — это — видеть!» — Да ладно, — прошептал я, — нам и здесь хорошо. Теперь, когда мы не одни. «Значит, у рисунка есть своя природа, я так и думал, в принципе, — мысли носились в голове, одна за другой, — но что она говорила про вторую часть?» «Черная способна ускорять восприятие и создавать покров, который не дает нам склеить ласты при ускорении, — пояснил Шиза, — это я тебе говорю как запертый частично в этом рисунке. Боюсь представить, что может белая половина, ведь её ты создал сам. В ней твои светлые чувства, любовь к двум рыжим девочкам, например. Одна из которых, вообще-то, несовершеннолетняя!» «Сволочь! Сколько можно! Я же сказал, что мои чувства к Ульянке платонические, чистые и непорочные, как белый снег!» «Да-да, конечно, я тебе верю, чувак», — сказал Шиза без капли искренности. «Да ну тебя, — поставил я точку в споре, — пойду лучше прогуляюсь за ворота.» Даже если мы с Алисой разминемся, начало дискотеки не пройдет незамеченным. Столько звуковой аппаратуры — да уши за пять километров музыку услышат!