Нерушимый договор

      Я должна поговорить с мамой или папой, которого я, черт возьми, не помню. Мне нужно вернуться на Землю, пусть и ненадолго.       Во-первых, мне нужно, чтобы Мичиру была счастлива, хоть и с тем, от кого я не в восторге. Собираюсь ли я рассказать ей о своем открытии? Нет. Если ее родители захотят, если для нее это нужно, она рано или поздно узнает обо всем сама. Может быть, еще просто не настало ее время.       Во-вторых, я не хочу громких заголовков «Гонщик Харука Тено пропал из собственной машины на трассе в Киото». Я должна уйти красиво. Да, план есть. Я признаюсь, что я не мужчина, а мои отношения со скрипачкой Кайо — фикция. Хотя, признаться — не очень эффектная идея. Пусть меня разоблачат.       В-третьих, есть один человек, который имеет право знать обо всем. Мой лучший друг, Мамору Джиба. Да, без пяти минут Король Земли за последние четыре года стал, помимо Мичиру и мамы, моим единственным настоящим другом. Ему, как возможному папиному компаньону в будущем, нужно знать, куда я смылась. Попрошу ему не говорить ни о чем Цукино. В последнее время она меня раздражает. Еще и разболтает всем. Мамору многие проблемы Земли, небольшие конфликты с нечистью и нестабильные отношения с другими планетами от нее скрывает, поэтому скрыть и это ему не составит труда. Стоп. Вероятнее всего, он уже имел дело с отцом Мичиру и моим папой. Он знает, по крайней мере, я так думаю.       На что мне действительно плевать, как мою пропажу оценят Минако, Цукино, Ами (как бы я ее ни уважала), Рей и Макото (хотя, тоже достойная женщина из нее вышла). За эти четыре года я пересекалась с ними разве что на дне рождения Мамору, Хотару, Сецуны и Мичиру.       Итак, решение принято, пора валить. — Мама, мне нужны ты и папа, — требовательно заявила я. — Папа будет рад тебя принять через полчаса, но я вижу, что дело не ждет. Я понимаю, что ты хочешь попросить. Мы не против. Только все-таки подожди отца и поздоровайся с ним. Он скучал. - Мама тепло улыбается и целует меня в щеку, привстав на носочки. Она ниже меня примерно на полголовы. Значит, рост у меня в отца. — Прости, а как Вас зовут здесь? — Для тебя мама и папа, вообще-то. — Мне кажется, или на Уране мама снова стала молодой? Как будто ее вернули на лет десять назад. Я прекрасно помню, когда она улыбается, у глаз собираются мелкие задорные морщинки, а когда волнуется, на лбу появляются две глубокие ямки. Сейчас она смотрит на меня теми же задорными глазами, но нет морщинок, я вижу, как она беспокоится о моем отправлении на Землю, но нет ям на лбу. Кажется, с атмосферой моей планеты точно что-то не так. — Я - королева Виктория. Для твоего отца и для тебя я талисман, который приносит победу, ведь я жду вас после битвы. А твоего папу назвали в честь Бога Северного ветра. Аквилон. Именно с его стороны у тебя способность договориться с ветром. И да, с Нептун вы кровные родственницы по линии отца. Поэтому у тебя немного от Посейдона - он не только Бог морей, но и землетрясений. — Отец Мичиру - Бог? — Да, это так. Твоя способность вызывать землетрясения и рушить твердь от них пошла.       За разговорами о том, кто я, кто мои родители и о своей такой же могущественной родословной прошли те самые полчаса.       Передо мной открылись мощные тяжелые золотые двери в тронный зал, где на одном из двух тронов восседал отец. Его черты знакомы мне. Эта ухмылка, гордый, в то же время добрый и справедливый взор и по-настоящему королевская стать. Мне нужно много трудиться, чтобы хотя бы зрительно быть достойной заменой отцу. В помещении гуляет холодный ветер, задорно вихрится в углах зала и дыханием свободы окутывает всех стоящих здесь людей.       Папа встает с трона и почти бегом, не свойственным коронованной персоне, движется ко мне с распростертыми объятиями. — Минерва! Это ты! Боже мой, я так скучал, даже не представляю, как восполнить все те годы, что мы провели в разлуке! Я так люблю тебя, доченька, я ждал этот день и теперь я счастлив!       В моих глазах начали появляться предательские слезы. Не люблю плакать. Хотя нет, сейчас меня все устраивает. Я утыкаюсь лицом в широкую грудь папы, и мне становится так тепло, что не передать словами. Чувствую, что папа позвал рукой маму, и теперь мы стоим втроем в объятиях друг друга, и мы самые счастливые в мире. Чувствую, что за спиной ветер. Он так же взял нас в свои объятия, сомкнув вокруг нас кольцо. Так уютно и мирно, что я совсем забыла о том, что мне предстоит. — Я отпускаю тебя. — Папа читает мысли? — Что? — Мне не соврать, ветер связывает нашу семью. Он знает твои и мои печали, нам ничего не скрыть друг от друга. Ветер расскажет. — Теперь я буду осторожнее разговаривать с ним, пап. — Даже разочарование какое-то. Я думала, что ветер - мой союзник, а на самом деле он может сдать меня отцу с потрохами. — Поспеши. Кажется, пропажу скоро обнаружат. И еще, если в атмосфере Земли тебе станет плохо, немедленно возвращайся хотя бы на сутки. Нам, взрослым, опасно находится подолгу на чужих планетах, ведь не детский организм не может адаптироваться к таким условиям. — А внешние принцессы? — Они ведь родились у землян. С ними все хорошо. — А Мичиру, Сецуна и Хотару? — Их время не пришло, а Сецуна… это Плутон? Ей все равно. Она как бы с вами, но ее сущность у Врат. — Мне так много хочется рассказать тебе, пап. — Мне тоже, Минерва… — Харука, пожалуйста. — Вообще-то мы тебя назвали в честь Богини. Ужасно променять такое гордое имя на земную кличку. Потом привыкнешь. А пока не теряй времени!!! У нас его будет еще много.       Отец толкнул меня со всей силы, и я погрузилась в омут золотого света, откуда и появилась здесь, на Уране. Я открываю глаза, но вокруг темнота, а затем я снова сижу лицом в руле. Так, отлично, меня не ограничили во времени, но поторопиться хочется. Завожу мотор, разворачиваюсь, забывая, зачем я вообще ехала в Киото, и направляюсь к нам, в дом, где живу я, Мичи и Хотару с Сецуной. Хотя нет, сначала нужно разоблачить свой настоящий пол. Посижу с чашкой сливочного раф кофе и подумаю над тем, как бы спалиться.       Не успеваю проехать и полукилометра, как на телефон поступает звонок. Это Мамору, он не звонит, если не важно. Что-то произошло, значит, разоблачение подождет. Сначала еду к нему.