Нерушимый договор

— Делай что хочешь, Тено. Надо наконец поговорить. — С тобой? После того, что сегодня днем было? Я теперь понимаю, в каком месте находится твой мозг. — Я спокойна, стараюсь вести себя непринужденно. — Я серьезно. Тебе никогда не понять, почему я сделал сегодня то, что сделал. Каюсь, виноват. — Бредовая ситуация, не находишь? — Решаю смягчить тон, вижу, как парень растерян. — Хуже некуда. То, что произошло сегодня, доказало мне одну очень важную вещь, Тено. Я думал об этом весь вечер и пришел к выводу, что пора тебе знать. Я расскажу тебе все о себе, все, что происходит в последние четыре года. Я пришел с повинной. Нет сил держать все в себе.       Вижу в его глазах искреннюю доброту и настрой на толковый разговор. — Чай, коньяк, виски, сигарета? — Я достаточно смел, Тено, чтобы поговорить без спиртного. Кофе.       Закидывает икру на колено, откидывается на спинку кресла и ждет, когда я тоже присяду на комфортную поверхность. — Разговор долгий? — спрашиваю я и отправляю Чарли за крепким кофе для Сэйи и горячим шоколадом для меня. — Как пойдет. Обещай, что сегодня каждый из нас останется жив. — Договорились. Выкладывай, Коу. — Снова Коу. Спасибо твоему папе, хотя бы не Хвостатый, — смеется, я тоже не сдерживаюсь от легкой улыбки. — Насчет Усаги. Я не буду больше к ним с Мамору. Я искренне надеюсь, то они сумеют наладить отношения. Мне жаль, что все так вышло. Я готов избегать ее, готов отправиться на Кинмоку. Я хочу, чтобы моя ошибка и ошибка Куколки… хочу, чтобы этого не было, но прошлое не вернуть. — Сильное заявление. Как так? Еще днем вы обнаженные лежали на полу в их комнате, а теперь ты говоришь, что это конец? — недоумеваю я. — Я не чувствую к принцессе тех чувств, что чувствовал буквально месяц назад. Да о чем это я! Еще неделю назад я был уверен в их серьезности, а оказалось, что все было зря. — Прячет голову между ладонями, закрывая уши. — А как же сама Цукино? Ты бросишь ее? Как мне кажется, она все еще любит тебя. — Тено, если бы я знал, что делать, к тебе бы не приходил.       То есть, Ятен оказался прав. Усаги — всего лишь первая большая любовь, первое светлое чувство. Я в замешательстве. — Мы можем не жениться завтра, Харука. Тебе ни к чему ломать свою жизнь из-за моей прихоти быть с Усаги.       Не могу его выгнать. Сейчас мне его жаль, если он пришел с откровениями ко мне, значит, все действительно серьезно. — Ты больше не любишь ее? — спрашиваю я, не веря этим словам. — Отчего же? Люблю, конечно. А кто ее не любит? Согласись, когда ты хотела отдать за нее свою жизнь в бою, ты любила ее. Любила ее наивность, свет. Любила смешную девочку Усаги Цукино. Но, к сожалению, она больше не та светлая, милая, ранимая девчушка. И ты это видишь. Осталась лишь наигранность, игра с чувствами окружающих ее людей. Я и сам причастен к этой метаморфозе, но не могу не замечать, как-то, что я считал идеалом, рухнуло. — Ждешь, что ударю? — Да. — Завтра тяжелый день. Иди спать. — Свадьба все-таки будет… — Вон! — кричу я, снова потеряв контроль над собой. Все-таки, не по себе от того, что наговорил мне Коу. Мне немедленно нужен Мамору.       Нахожу своего друга в отцовской библиотеке, недолго уговариваю и веду его в свою комнату. Мамору внимательно слушает мой пересказ разговора с Коу, иногда закидывает голову за спинку стула и прикрывает один глаз. — Что будешь делать, Мамору? — спрашиваю я.       Он долго не отвечает. Сидит, запрокинув голову, слегка покачиваясь и наслаждаясь тишиной. Я невольно залюбовалась этой картиной. Он красив. Сейчас, в свете настольной лампы он еще более привлекателен, чем тогда утром в одних спортивных штанах. Мне так жаль этого мужчину, ведь он эмоционально привязан к самой бессердечной, пусть того и не подозревающей, молодой женщине.       Он сводит с ума многих женщин. Я сама видела, как на него реагирует противоположный пол. Этот мужчина смог влюбить в себя саму Хранительницу Врат Времени. Женщину, лишенную каких бы то ни было чувств. Вместо того, чтобы быть счастливым с любой из этих роскошных дам, он отдал свое сердце маленькой интриганке, вертихвостке и глупышке Цукино. Да, мне не раз говорили, какой величественной и достойной она станет в будущем. А что сейчас? За что ему эти страдания? За что ему эта боль и попытки простить предательство? Простить — самая тяжелая мука.       Пока я витала в раздумьях, навеянных молчанием, Мамору сел прямо и так же внимательно уставился на меня. Я не обратила внимание, как долго мы сидели вот так, глядя друг другу в глаза, будто общаясь ментально. Он смотрел так, будто пытался запомнить каждую черту моего лица, как перед долгой разлукой. Его взгляд скользил то по моему подбородку, то вдоль носа, то заглядывал то в один глаз, то в другой. А что я? Я дублировала его взгляды и пыталась запомнить его лицо. Я чувствовала, что его решение заставит нас надолго проститься друг с другом. Я ждала, когда он его озвучит. Он решил покинуть Уран вместе с Цукино. Это написано в его глазах. В решающий день его не будет рядом, но он не знает, как это сказать.       Глаза начинают слезиться. Я плакала за всю жизнь всего раз пять. Думаю, что это тот самый момент, когда слезы можно не сдерживать. Одна капля уже плывет по моим щекам к подбородку. Мамору ласково убирает слезу невесомым движением ладони. Стирает слезу с противоположной щеки и нежно целует меня туда, где только что была дорожка, оставленная вестниками чувств.       Странно, мне на секунду показалось, что проявление нежности со стороны Мамору носит совершенно не дружеский характер. В доказательство этому, он чуть заметно коснулся своими губами моих. Нет, это не отрезвило меня, а лишь больше ввело в оцепенение. Он взглянул в мои глаза, как бы проверяя реакцию, и, не получив отпора, поцеловал более настойчиво. Не понимаю, почему стала отвечать на его объятия, поцелуи и ласки. Мне было приятно. Я буквально растаяла в его руках, и мое тело полностью расслабилось. Наверное, это странная реакция на поцелуй, но я провалилась в сладкий сон, сквозь который чувствовала теплые руки своего друга.       Проснулась я буквально через час после этого и обнаружила нас на диване. Выглядело это весьма смешно, ведь что я, что он не помещались в длину. В комнате жарко, поэтому Джиба расстегнул верхние пуговицы рубашки. Выглядит маняще.       Осознав, что произошло, я стала будить Мамору. Он сладко потянулся и вопросительно посмотрел на меня. — И чем я теперь лучше Коу? — задаю ему вопрос и перемещаюсь на кресло. — Это было прекрасно, Харука. Ты прекрасный человек, и я всегда буду помнить, на что ты пошла ради меня и Малышки. Грустно осознавать, что совершенно чужая женщина готова сделать ради тебя и твоего чада все, а его родная мать и вовсе не думает о нем. — Он так же нежно, но печально смотрит на меня. — Что все это значит? Почему ты говоришь так, будто прощаешься со мной? — становится душно и невыносимо тяжело на душе. — Я не смогу попрощаться с тобой, Харука, жаль, что мы родились теми, кем родились. Прости меня, но я не смогу завтра видеть, как один из моих самых дорогих людей рушит свою жизнь. — А если завтра ничего не будет? Коу ведь во всем признался? — Ты готова повернуть назад? Не идти до конца? — Учитывая то, что я от него услышала, да. Он желает вам счастья, пусть и понимает, что все слишком сильно испортил. Он исчезнет, вот увидишь, я не чувствовала лжи в его словах. — Я останусь здесь, у тебя, сегодня? Усаги есть что обдумать. Не хочу мешать ее бурной мыслительной деятельности. — Без поцелуев больше? — Разумеется. Знаешь, может, ты и слышала, что дружбы между мужчиной и женщиной нет, но, кажется, мы с тобой не тот вариант. Не находишь?       Ухожу на кухню делать чай, в это время говорю: — Разве поцелуй не должен был разрушить к чертям нашу дружбу? — Ты чувствуешь, что она разрушена? — Нет, совершенно. Было приятно, правда. — Блин, знаешь, что я понял? — заговорщицким тоном сказал Джиба. — Да ты же нецелованная! Пока Мамору самозабвенно смеялся над тем, что грозный воин Урана поцеловался впервые аж в двадцать три года, запускаю в него ложку, чтобы не повадно было над наследницами смеяться.