Один в поле - воин

***

      ...Ассир, восемнадцатилетий мальчишка, бывший некогда простым инженером в Агро 2-06, целился во мрак, не зная, откуда ждать врага. Все перемешалось: люди, лес, ночь, пламя. Дана, его подруга, затерялась в суматохе, и сколько он не пытался найти ее в толпе испуганных горожан, согнанных бойней в лес, успеха Ассир так и не добился.       Всего час назад все было вроде бы неплохо. У них был лагерь, еда, дозорные, надежда на будущее, варп побери, даже лютня! Теперь же дозорные, как и многие другие, валялись в разобранном виде на стылой земле, а лютню, ироды, наверняка в хлам истоптали. Но самое главное - суматоха их разделила.       С Ассиром была его мать, маленький брат с сестренкой и подруга, на которой, по всем законам Лекс Империалис, он хотел женится, если бы не эта война. Теперь они все потерялись в лесу, полном кровожадных выродков. "Эсси жалко", - вдруг подумал Ассир про свою сестру, - "Она только открыла глаза, а вокруг уже смерть. Этот мир не для нее. Но против плохих парней, которые захотят обидеть ее, у меня есть пушка", - нервно усмехнулся Ассир, подавляя незваный голос в голове - а сможет ли он выстрелить? Какова грань, отделяющая мирного инженера от убийцы? А если так уж задуматься, то... лоялиста от еретика?       Под ногой что-то хрустнуло - кукла, брошенная в спешке. Его внезапно взяла злость: каким чудовищем нужно быть, чтобы преследовать простых мирных жителей и их детей?! Что нужно иметь вместо сердца? Камень? Или ничего? Просто кровоточащую дыру? Интересно, а если действительно дыра? Мертвец с дырой в груди. Ничего не хочешь, ничего не нужно, а если вдруг, по какой-то причине захочешь, вполне можешь это сделать. Аквилой тебя никто не осенит, не остановит, ты изгой и у тебя дыра, как пропуск. Идешь всегда и везде вперед. Нужен пропуск - оголяешь грудь. Не пропускают - цепным топором между глаз. И сколько таких сейчас маршируют по галактике, с дырой в груди и топором в руке?       И когда из темноты протянулся очередной язык пламени, он спустил курок. Пули засвистели, устремившись к невидимому во тьме огнеметчику роем жалящих ос, и тот завопил. Видимо, дыра в груди все же оставляла ублюдку возможность чувствовать боль. Это хорошо; Ассир хотел насладиться его агонией. Грань была пройдена.       В детстве отец водил юного еще мальчишку на охоту, за Периметр. Давал в руки старое пулевое ружьё и учил: вот затвор, вот курок, вот магазин, вот так убивать.       В кустах снова зашевелился воющий огнеметчик, и мальчишка нажал на курок. "Вот так. Вот так убивать."       В теле хаосита появилось еще несколько дыр, на сей раз вполне материальных, и он больше не хотел идти вперед с пропуском грубой злобной воли, по пути кромсая тех, у кого все же было сердце. Теперь, благодаря Ассиру, он поспит. Отдых полезен для перевозбужденного организма. Особенно такой длительный отдых, паскуда.       Кто-то горел, оглашая криками окрестности, кто-то лежал без движения, застреленный - пуля завершила математический алгоритм. СПО-шники, прячась за стволами деревьев, вяло огрызались выстрелами из лазганов, переведя те в экономный режим, но их судьба уже была предрешена.       Как и судьба их всех.       Из леса на поляну выскочили косматые зверолюди, увешанные черепами и звенящими при движении цепями. Огромными топорами, уже обагренными в крови, они крушили всех, кто находился рядом, не разбирая, кто перед ними – старик, женщина или ребенок. Экстаз и безумье. Хорошо быть пулей, внезапно подумал Ассир, она красива и математически подчинена строгому плану, в отличие от топора, которым можно махать, как попало. Пуля куда ближе к Императору, чем топор...       Ассир расстрелял остатки магазина, уложив двух налетчиков, и бросился назад, под спасительные своды деревьев, чтобы перезарядиться и найти Дану.       — Мам! Лео! Дана! – в отчаянии кричал он, но лишь вопли обезумивших людей были ему ответом. Он со щелчком вставил новый магазин в свой автоган и огляделся, стараясь не думать, что магазин последний, а у нападающих - полным полно и они, как раз-таки, вдобавок могут махать топорами как попало, плюя на любые системы и правила.       Жители городка разбежались во все стороны - кто куда, спасая свои жизни и жизни своих детей. Ценные жизни, между прочим. Для Мануфакторума, конечно же! Асссир видел, к чему приводит недостаток рабочих мест. Еще неделю назад производительность цеха, в котором он работал, упала на восемьдесят пять целых и четыре десятых процента, а если бы не техножрец, выгнавший со склада резервных сервиторов, то упала бы еще больше.       Даже сейчас, посреди резни и криков, имплант инженера у него в голове посылал негодующие импульсы о том, что он дезертировал, оставил свой пост. Предал Империум, а значит, военный преступник и не имеет права жить.       "Не дезертировал! Временно покинул пост!" - хотелось проорать Ассиру, но он все равно чувствовал себя виноватым, хоть убей. Такова жизнь инженера. Имперские истины крепко вбиты в твою голову, чуть ли не гвоздями...       ...Хотя все это - полный бред. Он человек, а не машина, и подвластен простым человеческим чувствам. И как же хорошо, что он так и не стал полноценным слугой Омниссии. В них ничего ведь человеческого, по сути, не оставалось! Разве стал бы его знакомый шестеренка так переживать за свою семью, ползая в грязи с автоганом на коленках? Да даже будь у него семья, ему было бы на нее плевать. А ему, Ассиру, не плевать. Он вытащил своих из обреченного города, который в отчаянии начали бомбить сами же лоялисты, он вместе с остатками СПО шел тайными лесными тропами, именно он отдавал каждый сэкономленный паек родне. И он не сдастся. Он найдет своих. Пусть эта безумная ночь и налет захватчиков разъединили их, он сделает все, что должен. Обнимет мать. Поцелует Дану, чьи волосы всегда пахли цветами, поднимет на руки сестренку с братишкой... Ассир, сморгнув слезу, пригнулся, целясь в пространство перед собой. Вроде бы враг, но слишком далеко, не достать. Конечно, порой он начинает мыслить, как когитатор, но это скорее привычка, выработанная годами работы на заводе, а не результат работы имплантов...       Тихо. Успокойся. Ты кидаешься из крайности в крайность.       ...Если бы земля была плоской, то все было бы проще. Выкопал яму, залез через нее на изнанку мира, засыпал вход землей и сидишь, ждешь, пока наверху все не утихнет. А тут бегай от края до края, да и краев не найдешь - везде разлетающиеся в щепки деревья и морды убийц.       Передышки, дайте передышки, Император Милосердный!       Кочевники. Это кочевники – он узнал их по обилию звенящих побрякушек на их телах. Но что, во имя Императора, они здесь делают?!       Внезапно неподалеку от себя юноша обнаружил крадущихся, как тени, людей, чьи глаза светились в темноте. Кто-то из них заметил его, и новые враги с хохотом открыли огонь. Пули завизжали, выбивая из стволов вековых деревьев щепки, и Ассир бросился на землю, распоров одежду острым суком. Эта боль слегка привела его в себя - по крайней мере, он стал яснее мыслить, отбросив в сторону весь этот мусор про край земли. Естественный процесс - андреналин в кровь, повышаются рефлексы...       — Вперед! Мальчишка – не наша цель! – проорал вожак, и его бойцы, доставая на ходу автопистолеты и обитые гвоздями дубинки, бросились на отряд кочевников, бесчинствующих на поляне. Ассир вообще перестал понимать, что происходит. Кто с кем дерется? Ошалевший боец СПО, оставшийся в живых, споткнулся об распростертого на земле Ассира и упал с тихим беспомощным "ой", уронив на лицо каску.       — Тихо, - сказал ему юноша, присаживаясь и поднося палец к губам. — Уходим, пока они друг другом заняты. Нужно найти наших.       Солдат, совсем еще мальчишка, кивнул и сменил в лазгане батарею. Пригибаясь, они двинулись назад, прочь от яростной схватки.       — Кто это были? – спросил шепотом Ассир, поводя стволом из стороны в сторону: нет ли кого?       — Кочевники и прислужники Хаоса, - так же тихо ответил гвардеец. – Видимо, они друг с другом не слишком ладят.       Голос его только начал ломаться.       Шли они долго, и на пути своем лишь один раз видели мелькнувшую впереди фигуру беглеца. Окликнуть его они не могли – а вдруг враги услышат? Да и вдруг это сам - налетчик?       В тишине ночи Ассир слышал только дыхание своего спутника, шелест ветвей да уханье ночных птиц. Звуки битвы постепенно затихли, и юноша гадал, чем же все закончилось. Кто победил? Кочевники? Или товарищи тех, что сожгли их городок? А, впрочем, какая разница – от чьей руки погибать. Разве что в отчете поменяют пару закорючек. Администратум, они это умеют, трагедию записать одной цифрой...       Внезапно в ночи что-то сдвинулось, изменилось, будто щелкнуло, и Ассир замер, прислушиваясь. Точно: затихли звуки дыхания гвардейца – он больше его не слышал.       — Эй! – шепотом окликнул он своего спутника, но тот молчал. Обернувшись, он увидел его, неподвижно стоящего у дерева. Поза его выражала полное смирение и упадок сил - голова на грудь, руки по швам, лазган болтался на груди, удерживаемый полустершимся ремнем.       — Все в порядке?       Солдат по-прежнему молчал, и подойдя поближе, Ассир похолодел: тело его спутника было прибито к стволу дерева метательным топором. Кровь влажно блестела в свете луны.       Спасла его замечательная реакция - вот и сказался адреналин - родименький, не подвел. Едва услышав свист, он дернулся в сторону, но все равно летящий прямо в него предмет оцарапал ему ухо.       Вот он, враг, на дереве – сидит, примериваясь для очередного броска. Кочевник, видимо. Ассиру рассказывали об их мастерстве метать топоры. Ни дать ни взять обезьяна какая-то! Никакой системы, упорядоченности! И в качестве орудия - опять топор! В Ассире вновь заговорило возмущение бывшего инженера, и он с трудом подавил его, сосредоточившись на насущном. Какая разница, убьют тебя высокотехнологичным оружием или палкой, результат-то один. Но вот варварство, это м-да...       Не успел юноша нажать на курок, как прогремел выстрел и человек, булькнув, упал на землю бесформенным кулем. Впереди замаячили два темных силуэта. Ассир заколебался: стрелять или нет? Вдруг свои?       Так бы, он наверное, и умер, мучимый раздумьями, если бы не чья-то могучая рука, отбросившая его влево. Тут же застрекотали стабберы, пронзая пространство там, где он только что стоял.       Размытая тень мелькнула, сокращая расстояние между стрелками и собой, и спустя секунду стабберы захлебнулись. Звякнул металл, раздался предсмертный стон, и все смолкло, лишь ухнул филин, словно оглашая кому-то смертельный приговор.       А прямо перед Ассиром выросла черная, как сама ночь, фигура. И вот уж в ней наметанный взгляд ученого нашел нечто, весьма и весьма походившее на идеал.       — Я не враг, - низкий голос человека прозвучал весьма размеренно и хладнокровно, он был совсем непохож на грубый говор кочевников или вопли еретиков. Но юноша, навидавшийся за последнее время всякого, автоган не опустил.       — Кто ты?       — Это неважно. Скажи, вы ведь шли на юг, верно?       — Да. Но как...       Незнакомец, убирая свой меч в ножны, перебил его:       — А что там, на юге?       — Города. Столица. А что?       — Сколько дней пути до ближайшего населенного пункта?       — Дней пять. Я не силен в картах.       Видимо, человек был удовлетворен результатом разговора, поэтому он кивнул и посмотрел на алое зарево на севере.       — Нужно найти остальных выживших. Вместе мы двинемся на юг.       Ассир в отчаянии огляделся. Как в лесу ему отыскать свою семью и Дану?       — Это не проблема, - словно прочтя его мысли, усмехнулся его спаситель. – Я хороший следопыт.       — А вдруг их найдут кочевники? Или приспешники Тьмы? Или…       — Я всех убил. Врагов больше нет.       И таким холодом повеяло от этих слов, что Ассиру больше захотелось оказаться во рву с голодными звероящерами, чем наедине с этим странным человеком. Это был Ангел, Ангел Смерти, посланный с небес, чтобы покарать еретиков...       — Кто ты? – еще раз спросил Ассир, тщетно пытаясь разглядеть черты лица незнакомца во мраке окружающей ночи, но видел лишь сияющие синим глаза, да два странных железных бугра над правой бровью.       — Никто. Раньше я был кем-то, когда-то… Теперь у меня нет имени. Все началось с чистого листа. Зови меня... Лакта.       Он протянул руку, и Ассир пожал ее, отметив, что при желании Лакта мог бы перемолоть ладонь инженера в кровавое месиво.       — Ассир.       — Приятно иметь дело, Ассир. Что ж, на поиски!       Юноша оглядел человека с ног до головы, и чувство страха внезапно прошло. Почему-то ему захотелось верить этому пришельцу, кем бы он ни был. Он даже заподозрил, что на его эмоции мягко воздействуют со стороны, стараясь не вызвать подозрений.       — Ты один? Или с тобой еще кто-то? – спросил Лакта Ассир.       — Со мной девушка и мальчик из вашего города, Эльмо. Не знаешь такого?       Ассир покачал головой, в душе радуясь, что еще кому-то удалось избежать смерти. Но сколько из их группы сегодня погибло? Десять? Двадцать? Почти все? А вдруг мама, Эсси, Лео или Дана в их числе?       «Император, если ты смотришь на меня», - взмолился Ассир, - «То не дай им умереть. Ты жесток, я знаю, но ты же и могуч, как никто на свете. Помоги, ради всего святого.»       Лакта стоял, прислушиваясь. Что-то в нем было странное, неестественное… Чужое. Как будто и не человек перед ним, а нечто иное.       Если бы знал Ассир, на сколько он был близок к истине!...       — Здесь, - Лакта указал на восток могучей рукой. – Кто-то прячется здесь.       И вправду, пройдя в ту сторону, они обнаружили съежившуюся под вывороченным из земли деревом семью – женщину и двух детей. Старший зажимал рот младшему, а мать крепко обхватила своих сыновей бледными руками.       — Все в порядке, - сказал Лакта. – Теперь нечего опасаться.       Он помог женщине встать, а Ассир сел на поваленное дерево и обхватил голову руками. Наконец-то на него накатила слабость и растерянность, уже долгое время ждущая своего часа. Смотря на найденных людей, все еще трясущихся от страха, он понял, насколько же сильно все-таки надеялся, когда Лакта показал на убежиже, что это будет кто-то из тех, за кого он боялся. Непрошенные слезы сами собой прочертили светлые дорожки по чумазым щекам. Наконец он поднял взгляд на своего спасителя и глухо сказал:       — Пошли дальше. Мы должны найти других выживших.       Беспокойство за родных все усиливалось, и Ассир не знал, что с этим делать, чем унять растущее чувство потери. Что-то случилось. Что-то непоправимое.       — Все будет в порядке, - как-то не слишком уверенно сказал Лакта, и Ассир не успел ему ответить, как в ночи, прорезав бархат тишины, словно нож, раздался вопль.       Кричала Дана.