Io ti penso amore

Оккупация. Какое же сладкое слово. В особенности, если после этой самой оккупации, тебе достается, как, впрочем, и всегда, все самое лучшее. Слава Фюреру! Примерно с такими мыслями Грейвз въезжал в свое новое поместье, где ему предстояло пробыть довольно долгое время. Во всяком случае, Фюрер ясно дал понять, что, если ему и понадобятся способности Грейвза, то лишь интеллектуальные. Что того по понятным причинам вполне устраивало. А до поры до времени на его плечи ложилась миссия по обеспечению порядка в одном из захваченных районов. Толк в людях Персиваль знал отлично, так что не сомневался, что отобранные им для этой цели помощники со своим делом вполне справятся. Он ни за что не даст Фюреру повод быть им недовольным. Въехав в отданное ему поместье, Грейвз с удовольствием отметил, что со вкусом у его предыдущего владельца никаких проблем не было, так что перестановки в доме были спорыми и весьма незначительными. Вскоре, правда, выяснилось, что столь большое владение подразумевало помимо всего прочего один маленький бонус в виде небольшого лагеря для пленных, который должно было расположить прямо при его поместье. Впрочем, не то чтобы его это так уж сильно смутило. Ну евреи и евреи. В конце концов, кормить их не лично ему. Только следи за тем, чтобы не дохли массово и не особенно шумели. Он уж позаботится о том, чтобы они сидели тихо и не отрывали его ни от каких важных дел. Да и, если вдруг он заскучает, он всегда сумеет найти своим "гостям" применение. Уверенность в его вседозволенности была примерно на одном уровне с уверенностью в правом деле Фюрера, так что сдерживать себя в отношении, так называемых, постояльцев он не намеревался. Равно как и своих людей. Пусть потешат себя. Игрушек-то у них много. Ну сломают парочку - не беда. Ненужные игрушки отправятся прямиком в печь, где им самое место. Персиваль даже несколько раз вместе с солдатами участвовал в зачистках. Как он сам говорил, предпочитал лично приглашать гостей в свой дом. Да и ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как этих связанных - даже не людей - крыс ведут к местам их проживания на ближайшие несколько лет. Ну или сколько они там протянут. Ему доставляло практически физическое удовольствие наблюдать за тем, как бешено бегают их испуганные глаза. Как они поначалу пытаются найти пути к отступлению, но все равно не решаются что-либо предпринять, и смиряются со своей участью. Интересна вообще психология людей. Солдат на зачистку ходило всегда не слишком много. Пусть они и были при оружии, но если бы на них набросились всем скопом, половине пленных точно удалось бы бежать. Однако они предпочитали трусливо влачиться, сутулясь и опуская глаза в землю. Мусор. Персиваль никогда не задавался вопросом о том, что, быть может, они заслуживают другого обращения. Эти перепуганные шавки, которые не желают даже побороться за свою жизнь, получают исключительно то, что заслужили. Наконец, в наскоро построенный лагерь завезли последнюю партию пленных, и, дождавшись, пока их выгрузят, Грейвз решил ради приличия прогуляться до мест их содержания и самостоятельно все осмотреть. Как бы то ни было, но за порядком все же проследить было неплохо. Некоторые гости плакали, умоляли отпустить их, клялись в своей невиновности (это-то здесь при чем?), некоторые покорно шли со своими сопровождающими. В общем, ничего из ряда вон Персиваль не наблюдал. Неожиданно, проходя мимо одного из домиков, он услышал странный шум. Что именно показалось ему столь необычным, он толком объяснить себе не смог, но решил на всякий случай проверить. Когда он завернул за угол, перед его глазами предстала следующая картина: двое солдат пытались отнять у какого-то юноши скрипку (судя по форме футляра, в который он намертво вцепился). Сделать это им мешало то, что они то и дело осыпали несчастного парнишку, не желавшего расставаться со своей вещью, оскорблениями и сами же гоготали над ними. На ревущую и что-то невнятно бормочущую у стенки худую девчонку Грейвз едва бросил взгляд. Куда больше внимания привлек юноша, показавшийся смутно знакомым. Бросив еще один взгляд на футляр, Персиваль, наконец, вспомнил сцену и мальчика в нелепом костюме. Какая встреча спустя столько лет... - Отойти, - его голос прозвучал так уверенно и холодно, что девчонка, уже начавшая завывать белугой, мгновенно затихла, а солдаты замерли, недоуменно глядя на него. - Так его ж обыскать надо! Кто ж знает, что он там в футляре пронести пытается? - солдаты вновь загоготали. Неподчинения Грейвз никогда не терпел. Не став больше отдавать приказы, он достал револьвер, машинально снимая его с предохранителя. Выстрел, щелчок, еще один выстрел. И на земле уже с аккуратными дырками во лбах лежат два солдата. Исключительно для собственного удовольствия Персиваль всадил еще по пуле в их животы. На звук стрельбы к нему прибежал еще один солдат. Когда Грейвз повернулся к нему, он стоял в оцепенении, но, поймав взгляд мужчины, тут же собрался. Умница. Понимает, что значит так надо. - Девчонку к остальным, - скомандовал он. - А парень? - на всякий случай решил уточнить солдат, уже метнувшись к осевшей на землю девке, которая от шока даже и не шевелилась, позволив поставить себя на ноги. Взгляд ее был прикован к двум телам. - А с парнем я разберусь сам, - Грейвз в пару шагов оказался рядом с юношей, состояние которого было подобным его сестре. Персиваль даже усмехнулся, обнаружив, что он по-прежнему трогательно прижимает к себе свою несчастную скрипку. Мужчина, особенно не церемонясь, сжал пальцами ткань пиджака на его спине, буквально взяв его за шкирку, и грубо толкнул вперед, приводя в чувство. - Пошел! - скомандовал он, и парень побрел вперед, то и дело оглядываясь на него. То ли желая убедиться, что идет в правильном направлении, то ли боясь, что следующая пуля окажется в его затылке. Его сестра, которая, похоже, тоже вернулась в реальность, что-то истошно кричала ему вслед, но голос ее уже скоро затих. Едва только они оказались в доме, и за ними захлопнулась дверь, Персиваль сжал пальцами подбородок парня, заставляя его поднять голову, и вгляделся в его лицо. Слегка осунувшийся, с синяками под глазами - очевидно, сказывалось то, что в последнее время жилось ему несладко - юноша не был красавцем. Но было в его внешности что-то неуловимое, завораживающее. Взгляд его был живым. Вопреки всему. Такого будет очень приятно сломать. - Как тебя зовут? - наконец, спросил Грейвз, продолжая всматриваться в лицо парнишки. - Криденс, - хрипловатым голосом отозвался он, отвечая мужчине взглядом, в котором читалось робкое любопытство. - Как ты должен обращаться ко мне? - заметив, что парень замешкался, не зная, что ответить, Персиваль разжал пальцы на его подбородке и наотмашь ударил Криденса по щеке, отчего тот покачнулся. - Господин. Ты понял? - Я понял... Понял, господин, - поспешно исправился он. Потрясающе. Быстро все схватывает. - Твоя скрипка очень дорога тебе? - Грейвз усмехнулся, а Криденс лишь закивал в ответ, невольно крепче сжимая футляр. - Ты играешь на чем-то еще? - На рояле, господин. - Талантливый мальчик. - Где твоя семья? - Они все здесь, господин, - тихо ответил юноша и закашлялся. Болеет. Плохо. - Ты будешь жить в доме, - спокойно произнес Персиваль. Криденс пораженно посмотрел на него, но голос подать не посмел. - Охрану я к тебе приставлять не буду, но, если захочешь прогуляться, вне дома будешь сам за себя. Это ясно? - Ясно, господин, - прохрипел он, еле сдерживая очередной приступ кашля. Грейвз резко потянул за шнурок, висящий на стене. Звякнул колокольчик, и уже через несколько мгновений в прихожей появился слуга. - Проводить в любую комнату и проследить, чтобы через два дня был здоров, - отдал приказ Персиваль и торопливым шагом направился в свой кабинет. Прежде чем начать развлекаться с игрушкой, надо, чтобы она была в идеальном состоянии.