Io ti penso amore

У Грейвза вечером намечались гости. Криденсу это ужасно не нравилось, но, можно подумать, кто-то собирался поинтересоваться его мнением. Хотел ли он видеть офицеров СС в доме? Нет. Был ли у него выбор? Ответ являлся аналогичным предыдущему. Он уже привык к обществу одного конкретного офицера СС и смирился с ним. Даже более-менее уяснил, как в этом обществе надо себя вести. Как смотреть на мужчину. Как заговаривать с ним и как к нему обращаться. В общем, Криденс со временем усвоил, что именно ему нужно делать, а что - не стоит, чтобы не нарваться на очередную вспышку такого нежелательного гнева. Криденсу было очень стыдно и сложно признаваться в этом даже самому себе, но, когда Персиваль не кричал на него, не принуждал, не унижал и не избивал, с ним было... нет, еще не хорошо, но уже гораздо, гораздо больше, чем просто терпимо. Когда Грейвзу не приходилось удерживать его и утыкать лицом в постель, дабы не выслушивать "скулеж и хныканье" и заставляя не дергаться и не вырываться, он был больше сосредоточен на ощущениях их обоих. Нежным любовником его назвать все еще было никак нельзя, да и вряд ли он вообще хоть когда-нибудь сумел бы быть по-настоящему нежным и чувственным, но с каждым разом он становился все внимательнее. И это... нравилось Криденсу. К его искреннему ужасу и стыду. Он не был готов принять это, но его чувства не оставляли ему особого выбора. Скажи ему кто, когда он впервые шагнул в этот дом, что он будет ложиться под мужчину по своей воле, он бы воскликнул, что лучше бы вскрыл себе вены, или бросился прямо с крыши. Кстати, иногда он задавался вопросом, почему же все-таки так этого и не сделал. Ведь у него была куча возможностей. Возможностей покончить с собой и прекратить все эти ужасные мучения. Когда то, что Грейвз делал с ним, еще представлялось ужасными мучениями. От него никто не прятал острые предметы, не ограничивал его передвижения. Но он почему-то так ни разу и не попытался. Слишком сильно хотелось жить. Несмотря ни на что. Просто жить. Даже не жить как раньше. А просто хоть как-нибудь. И ему удавалось жить даже относительно хорошо, как выяснилось. Наверное, правду говорят, что человек - уникальное существо, которое может приспособиться, адаптироваться абсолютно ко всему. Вот и он, видимо, освоился. Привык. Научился. И теперь ему снова предстояло осторожно присматриваться к новым людям. Пытаться предугадать, что можно ждать от них. Чего ждать от Персиваля в совершенно новой ситуации. Новой даже в чем-то для них обоих. Конечно, Грейвз уже явно не один раз выпивал в компании своих друзей. Но вряд ли кто-то из них осведомлен, что прямо у него в доме живет не совсем обычный гость. Вряд ли таких гостей обычно выставляли на всеобщее обозрение, открыто и ничего не боясь выставляя напоказ свои не самые обыденные вкусы и желания. Кажется, даже для Криденса было очевидно, что, хоть "противоестественные" отношения и запрещались, ни для кого не было секретом, что они были. Как бы Фюреру ни хотелось создать идеальную армию, идеальную расу без всяких омерзительных изъянов, это было невозможно. Невозможно запретить человеческую природу, как и любую природу в принципе. Криденсу вообще было довольно сложно взять в толк, как можно называть противоестественным то, что как-то да появилось в этом мире. Но и не ему в это все лезть. Возможно, он когда-нибудь даже напишет философский трактат на эту тему. Когда (если) все это кончится и при условии, что к этому времени он выживет и сохранит относительно здравый рассудок. Хотя на данном, так сказать, этапе, ситуация виделась ему абсолютно безрадостной. А если посмотреть на "стройные" ряды Фюрера, ситуацию можно было даже обозначить занимательной. Все они были прекрасно осведомлены о пороках друг друга. И именно это не давало кому-то одному подсидеть товарища. За одним на самое дно потянутся все остальные. Вот и она - вся суть идеального непогрешимого общества. Криденс вообще иногда сам поражался тому, что в принципе находит время размышлять о таких вещах. Всему виной, наверное, было то, что из всех книг, которые включала в себя обширная, ради справедливости, и впечатляющая библиотека Персиваля, он останавливал свое внимание на многочисленной литературе по истории, и жадно внимал ей, усваивая знания, невольно оценивая их и время от времени проводя параллели с настоящим. Сперва совершенно очевидные. А после его пытливый ум стал уже намеренно выискивать их и находить с пугающим постоянством. Интересно, видел ли их Грейвз, который тоже читал все эти книги? Обсуждать с ним прочитанное Криденс почему-то никак не мог решиться. Не хватало еще, чтобы Персиваль подумал об этом что-то не то. Избавиться от чересчур умной подстилки, если мужчина сочтет его таковым, труда ему явно не составит. - Опять зарылся в свои книжки? - слегка насмешливый тон вывел Криденса из легкого транса, и он осознал, что уже черт знает сколько времени сидит на своем обожаемом подоконнике и бесцельно переворачивает одну за одной страницы очередной книги, едва ли проскальзывая по ним глазами. Криденс поспешно пролистал их назад, стараясь отыскать тот самый момент, на котором он перестал осмысливать читаемое, и вложил в книгу сложенный листок, служивший закладкой. Загибать страницы он считал кощунством. Особенно не своей книги. После он отложил книгу и соскользнул на пол, улыбаясь несколько виновато. Словно бы извиняясь за то, что слишком уж увлекся чтением. Оставалось лишь надеяться на то, что Персиваль пробыл в комнате не столь долго, чтобы заметить, что на самом деле он не читал, а был полностью погружен в свои размышления. Озвучить их Криденс был пока не готов. Грейвз подошел к нему и растрепал его отросшие слегка вьющиеся волосы. Хорошее настроение? Интересно. И весьма многообещающе. Может, позволит остаться в комнате? - Спускайся, - а, нет. Небольшой мало заметный огонек надежды угас тут же, едва ли начав разгораться. Что ж, Криденс уже давно научился держать себя в руках, и на его лице не отразилось ни его расстройство, ни небольшое недовольство. Не хотелось бы сейчас разозлить Персиваля, раз уж у него случилось благодушное настроение. - Простите, я зачитался и не следил за временем, господин. Книга показалась мне очень интересной, - спокойно произнес Криденс, аккуратно поправляя волосы. - Ты говоришь так о каждой новой книге, - Грейвз усмехнулся, и на губах юноши промелькнула очередная скромная робкая улыбка. По-настоящему хорошее настроение было у Персиваля довольно редко, и это, как ни странно, было единственное его состояние, к которому Криденс еще не успел окончательно привыкнуть. - Любишь историю? - Очень люблю, господин. Я... я получил образование, Вы ведь знаете. И мне всегда очень нравилась история. Но, как выяснилось, мне преподавали ее... весьма поверхностно. Теперь я знаю гораздо больше. И мне правда очень нравится узнавать так много нового, - Криденс смущенно замолчал, поняв, что выболтал уже очень много, и склонил голову, не зная, как отреагирует Персиваль на его разговорчивость. - Ты умный мальчик. Как-нибудь мы с тобой поговорим о том, что ты читаешь. Я посоветую тебе хорошие книги, чтобы ты не читал все без разбора, - он провел пальцами по щеке юноши, коснулся подбородка, заставляя чуть приподнять голову, - но сейчас нет времени. - Я понимаю, господин, - Криденс поймал себя на том, что ему хочется коснуться пальцев Грейвза. Но не убрать его руку, а лишь просто погладить. И он с огромным трудом сдержал в себе этот порыв. - Ты будешь ужинать с нами. Сядешь рядом со мной. Говорить будешь, если я разрешу. И не забывай, как ты должен ко мне обращаться, - коротко произнес Персиваль, глядя Криденсу в глаза, по-прежнему чуть сжимая пальцами его подбородок. - Я помню, господин, - мягко произнес он, в очередной раз понимая, что называет мужчину так уже без всякого отвращения. - Хорошо. Ты и правда очень умный мальчик, - Персиваль был им очень доволен. Это было приятно. Хотелось не разочаровывать его и дальше. - Идем. Когда они вместе спустились в зал, где был накрыт ужин, их уже дожидались двое друзей Грейвза. Бросив на них один взгляд, Криденс почему-то довольно быстро решил, что они ему очень не нравятся. Оба офицера казались моложе Грейвза и вряд ли общались с ним прямо на равных, но все же Криденсу было как-то не по себе. Он сомневался, что в этой компании Персиваль отдаст предпочтение ему и в случае чего станет за него заступаться, плевав, что о нем подумают, и какие могут об этом пойти слухи. Несмотря на то, что юноша тут же опустил голову, удерживаясь от соблазна рассмотреть получше гостей своего господина, он буквально чувствовал, что они, не заботясь об элементарных приличиях, с любопытством разглядывают его самого. Криденс постарался незаметно скосить глаза на Персиваля. Тот совершенно спокойно, даже с некоторым снисхождением взирал на своих товарищей, которые словно маленькие дети разглядывали его гостя, как какого-то необыкновенного экзотичного зверька. - Хочу представить вам моего гостя, - наконец, произнес он, сочтя, очевидно, что нужная пауза выдержана. - Криденс, поздоровайся с штандартенфюрером Кёнигом и штандартенфюрером Ланге, - штандартенфюреры. И правда, Криденс не ошибся в своих суждениях. Хоть и офицеры, но по званиям эти люди были младше Грейвза. - Да, господин, - юноша кивнул Персивалю, после бросил взгляд на сидящих за столом штандартенфюреров. - Добрый вечер, офицеры, - тихо произнес он, почтительно склоняя голову. Грейвз довольно хмыкнул и мягко подтолкнул его к столу. Они вместе присели на свободные места напротив офицеров, и один из слуг, не дожидаясь указаний, поспешил наполнить бокалы вином. Интересно, Персиваль тоже успел изучить его? Вряд ли, если бы он не был уверен в полной покорности Криденса, он бы продемонстрировал кому-то своего гостя; свое домашнее животное, как, скорее, относились к нему офицеры. И давно ли он стал таким покорным и послушным? Давно ли перестал даже помышлять о всяком сопротивлении? Юноша постарался понять это, но так и не смог. Да и этим вечером он не мог себе позволить углубиться в свои мысли и отвлечься от происходящего. Будь они с Грейвзом наедине, мужчина наверняка бы простил ему легкую задумчивость, но ближайшие пару часов он должен был помнить о том, что ему стоит приложить все усилия и не разозлить господина. Персиваль явно будет очень зол, если он допустит оплошность, и впоследствии над ним будут насмехаться. Сразу же им принесли еду, и на некоторое время за столом воцарилось молчание, нарушаемое только тихим скрежетом вилок и ножей о тарелки. Криденс чувствовал себя невольным участником циркового представления. Он опустил голову, уставившись в свою тарелку, но все равно просто знал, что офицеры смотрят на него. Он и так волновался, и от этих взглядов ему все труднее было унять легкую дрожь в руках. Ужасно хотелось вскинуть голову и воскликнуть "вы что, не видели, как едят люди?!", но он, конечно, сдерживался. Да и за человека его тут вряд ли считали. Во всяком случае, эти двое точно. Он почувствовал небольшое облегчение, когда Грейвз прижался бедром к его бедру, но не позволил себе взглянуть на мужчину, чтобы не вызвать никаких подозрений. Пожалуй, этим вечером Криденс даже порадовался тому, что ему достаточно съесть довольно мало, чтобы почувствовать себя сытым. Когда мужчины закончили со своим ужином, он едва ли неторопливо вымучал половину своей порции, но с чистой совестью отодвинул тарелку, позволяя ее убрать. - А удобный у тебя гость, - усмехнулся, кажется, Кёниг, откидываясь на спинку стула, - наверное, можно покормить один раз в день, и ему хватает? - Криденс, тебя часто кормят? - Персиваль лениво перевел взгляд на юношу и взял свой бокал вина. - Три раза в день, господин, - отозвался Криденс, чувствуя, как его щеки заливает румянец. И в самом деле, смотрят на него, как на какого-то песика. Да уж, Грейвз знал толк в развлечениях. - Где ты его вообще нашел? - подхватил Ланге, и Криденс окончательно убедился, что он - главное событие вечера, и все разговоры будут посвящены ему. К слову, несмотря на то, что офицеры обращались к Грейвзу на "ты", было заметно, что даже они понимают и улавливают определенную разницу в их положении. - Он был среди евреев, которых привезли в лагерь, - Персиваль отпил немного вина, словно бы не заметив, что Криденс аккуратно придвинулся к нему поближе. Юноше было очень неуютно, и он изо всех сил надеялся, что может рассчитывать на защиту своего господина. - Но, как выяснилось, мы встречались и раньше, - мужчина слегка улыбнулся, вглядываясь в лица явно заинтересованных офицеров, ожидающих продолжение. - Расскажи, где я тебя видел, Криденс. - Господин был на концерте, где я играл на скрипке, - Криденс даже удивился тому, что его голос не дрогнул. Даже ужасно захотелось рассказать про семью, про их дело, но он не стал. Ведь об этом у него не спрашивали. - Он умеет играть на скрипке, - Ланге произнес это с таким умилением, словно перед ним был не довольно взрослый юноша, а несмышленая зверушка, которую обучили презабавнейшему трюку. Впрочем, с этой своей ролью Криденс уже смирился и даже не стал в этот раз заострять на этом свое внимание. - Он может нам сыграть? - Кёниг явно тоже заинтересовался этой "диковинкой", и даже чуть подался вперед, вперивая свой взгляд в и так покрасневшего юношу. - Ты сыграешь нам, Криденс? - Грейвз буквально промурлыкал эти слова, повернувшись и посмотрев ему в глаза. - Если господин желает, - он даже позволил себе легкую, заметную наверняка только Персивалю улыбку. - Господин желает. Иди возьми свою скрипку, - мужчина слегка кивнул, и Криденс поспешил пойти к себе в комнату. Спускался обратно в гостиную он, пребывая в некотором приятном волнении. Криденс уже действительно давно не доставал свою скрипку. Чаще он играл для Грейвза на рояле, и этого вполне хватало им обоим. И теперь юноша осознавал, как сильно он соскучился по своему обожаемому инструменту. Он остановился чуть позади офицеров, чтобы стоять лицом к своему господину, дождался, пока они развернутся к нему, и удобно взял скрипку. Как же она все еще идеально лежала в его руках! Криденс бросил на Грейвза короткий взгляд и, убедившись, что мужчина смотрит на него одобрительно, взмахнул смычком и принялся играть. Скрипка была все еще в превосходном состоянии, и звуки, извлекаемые из нее, ласкали слух юноши и дарили ему, казалось, больше наслаждения, чем троим его слушателям. Ему определенно стоило снова начать играть на скрипке. Наверное, теперь уже мелодии будут не столь печальными и тоскливыми, как в начале. И почему он не додумался до этого сам? Ох, сколько же он потерял... Сколько же времени его несчастная, так нежно любимая скрипка просто лежала без дела? Он ведь уже давно мог не просто стирать с нее пыль, регулярно осматривая ее, но и играть. Криденс слишком увлекся своими приятными ощущениями, погружаясь в них с головой, так что даже резко дернулся, обрывая свою игру, когда почувствовал прикосновение теплой ладони к своему бедру. Он широко распахнул глаза, и к ужасу своему увидел, что его трогает даже не Грейвз, а Кёниг. Это что, тоже входило в планы мужчины? Судя по слегка растерянному лицу Персиваля, он тоже был слишком увлечен игрой, и не сразу понял, почему она вдруг прекратилась. - Убери руку, - холодно произнес он, пристально смотря на офицера. И Криденс даже порадовался, что этот взгляд обращен не к нему. Ему даже показалось, что Грейвз не смотрел на него так никогда. Даже когда он плакал и отбивался, он не видел столько злости на лице своего господина. - Неужели тебе жалко? Не переживай, я его не испорчу, - похоже, Кёниг успел выпить слишком много вина, чтобы отдавать себе отчет в своих действиях. Ланге нервно усмехнулся, но вмешиваться не решился. А Криденс, пусть ему, может, даже и хотелось отстраниться и убежать, замер от страха, и просто смотрел на Персиваля, моля бога о спасении, когда рука офицера скользнула выше и коснулась его ягодицы. Неожиданно Грейвз поднялся и резко подался вперед, перехватывая руку Кёнига, выворачивая и прижимая к столу. Офицер коротко вскрикнул, скривился от боли и бросил взгляд на своего друга, но тот даже не шелохнулся. Неудивительно. Связываться с Грейвзом и вызывать его недовольство наверняка мало кому хотелось. - Это моя игрушка, - холодно произнес Персиваль, склонившись совсем низко к морщившемуся и безуспешно пытающемуся высвободить руку Кёнигу и заглядывая прямо ему в глаза. Странно, но Криденс даже не почувствовал себя оскорбленным, услышав это. Напротив, он был благодарен за спасение, и ему было... приятно? Приятно, что Грейвз открыто заявляет на него свои права? Юноша предпочел списать это на обычный шок. - Ты понял меня? - Да. Да, оберфюрер Грейвз, - тяжело дыша произнес Кёниг, и мужчина отпустил его руку. - Благодарю вас за то, что пришли на ужин, господа. Криденс, попрощайся с нашими гостями, они уже уходят, - Персиваль скрестил руки на груди, и Криденс почувствовал жгучую ненависть к этим людям. Если Грейвз не успокоится, то за то, что разозлили его они, получит он. Хотя он сделал все правильно! - До свидания, офицеры, - сдержанно произнес Криденс, откладывая скрипку. Хотя, если быть откровенным, повторной встречи с этими людьми ему не хотелось ни капли. Штандартенфюреры сдержанно и уважительно попрощались и поспешили удалиться из дома. Когда за ними закрылась дверь, и Персиваль резковато отдал приказ убрать все в гостиной, юноша нервно сглотнул, постепенно настраиваясь на то, что ничего хорошего его не ждет. - Идем, - тихо произнес Персиваль, махнув ему рукой, и удалился из зала в малую гостиную, не оставляя Криденсу особого выбора. Он послушно проследовал за своим господином и, обнаружив его сидящим в большом кресле, опустился на пушистый мягкий ковер у его ног. Он даже зажмурился, когда Грейвз опустил ладонь на его затылок, но мужчина, вопреки всем его ожиданиям, не вцепился ему в волосы, а лишь растрепал их, столь же небрежно, как сделал это до ужина. - Ты был хорошим мальчиком, Криденс, - он усмехнулся. Криденсу даже стало немного стыдно, так как Грейвз, казалось, видел его насквозь и знал о том, чего он так боялся. - Спасибо, господин. Я очень старался, чтобы не разочаровать Вас, - искренне произнес он, осмелившись потереться щекой о бедро Персиваля. Он услышал, как Грейвз зашуршал чем-то, и почти сразу его губ что-то коснулось. Как-то полуосознанно он приоткрыл рот и, почувствовав приятный сладкий вкус, поднял голову, несколько удивленно смотря на мужчину. - Ты же любишь шоколад? - он усмехнулся и провел пальцами по чуть запачкавшимся губам юноши. - Очень люблю, спасибо, - прошептал Криденс. Почему-то ему даже захотелось расплакаться, когда Персиваль просто протянул ему плитку, позволяя вновь удобно устроиться у него в ногах. - Ты давно не играл на скрипке. Почему? - поинтересовался он, лениво перебирая пальцами пряди волос Криденса. - Не знаю, господин. Мне казалось, музыка выходит слишком тоскливой, - решил признаться он, расслабленный такими прикосновениями. - Глупости. Мне нравится, как ты играешь, - Персиваль опустил взгляд на юношу. Криденс показался ему таким беззащитным. Нет, не то чтобы раньше он считал, что юноша мог постоять за себя, просто в этот вечер эта его беспомощность чем-то даже трогала его. Хотелось защитить его. Он вспомнил перепуганные глаза юноши и то, с какой мольбой тот смотрел на него, когда Кёниг принялся распускать руки. Действительно ли Криденс доверился ему и нуждался в нем, или же просто из двух зол выбрал меньшее? Грейвзу казалось, что скоро он узнает ответ на этот вопрос. - Тогда я буду играть для Вас чаще, господин, - ответил Криденс и переключил свое внимание на шоколадку. Давно ли он перестал относиться к Персивалю как к монстру? И можно ли назвать монстром человека, который кормит тебя шоколадом и ласково треплет по волосам?