Io ti penso amore

Криденс сидел на постели и, как и обычно перед сном, изучал очередную книжку, стараясь читать ее как можно внимательнее. Грейвз отдал ему фолиант из собственной личной библиотеки - какое-то совершенно особенное старинное издание - и обещал обсудить ее с Криденсом, когда вернется. Когда вернется... Пожалуй, это было самое сложное для парня. Наверное, раньше ему показалось бы это странным, но он просто изводился и не мог спокойно усидеть на месте, когда Грейвза не было рядом. Мог ли он когда-нибудь вообразить себе, что будет скучать по Грейвзу? Что Персиваля ему будет откровенно очень сильно не хватать? Вряд ли. Скорее, ранее он просто мечтал о том, чтобы его хоть ненадолго оставили в покое. Но стоило Грейвзу уехать, и Криденса никак не желало покидать чувство, что все вокруг не так. Его, в общем-то, даже и не обижали. К нему никто не приставал, его не пытались как-то поддеть, пока хозяин не видит. Нет. Да если быть полностью откровенным, на него, как и в любой другой обычный день, не обращали никакого внимания. Его по-прежнему кормили, меняли у него в комнате постельное белье, приносили ему чистую одежду, да и все. Никто не пытался заговорить с ним. Да и не то чтобы с кем-то из оставшихся в доме Криденс сам хотел пообщаться. Просто было несколько одиноко коротать дни в полной изоляции от внешнего мира. С другой стороны, куда бы он пошел? У него в памяти все еще была та нелепая глупая вылазка на улицу. И больше по своей воле он туда бы ни за что не сунулся. Особенно, учитывая то, что Персиваль отсутствовал. С ним ведь могли сделать все, что угодно, а потом придумать что-то для господина. Нет, настолько глупо умирать Криденсу совершенно не хотелось. В доме он чувствовал себя более-менее защищенным, и предпочитал там и оставаться. В конце концов, у него было какао, печенье, были книги и свой уголок, в котором он мог просто посидеть и подумать. И в то же время постоянно с ним было неприятное чувство, что что-то не так. Что чего-то ему не достает. Первые пару дней юноша как мог отгонял от себя все эти мысли, но все же ему нехотя пришлось признать, что он уже не может без своего хозяина. Даже один-единственный несчастный день, когда он не слышит Грейвза, не видит его, уже кажется каким-то не таким. Ведь у Персиваля не всегда было время заглянуть вечером к парню, или остаться у него на ночь. Но уже одного осознания, что мужчина дома, что он где-то совсем рядом занимается своими делами, отдает какие-то распоряжения своим слугам как-то умиротворяло Криденса. А без него в доме стало как-то пусто. Да и не только в доме, приходилось это признавать. Спустя четыре дня отсутствия Персиваля Криденс стал ловить себя на том, что он может подолгу сидеть в своей комнате и смотреть в окно, словно надеясь, что от этого Грейвз быстрее вернется к нему. И ведь, самое обидное, ему так и не хватило смелости уточнить, на какой - хоть примерно - срок мужчина оставляет его одного. На неделю? На месяц? На полгода? Какие вообще дела заставили его вот так сорваться и срочно уехать неизвестно куда? Да, конечно, скорее всего, если бы Криденс все же рискнул расспросить мужчину, он бы услышал, что сует нос не в свое дело, но все же никто не мешал ему попытать удачу. А так выходило, что он оставался в неведении исключительно по своей вине. И в доме точно обратиться совершенно не к кому. Вряд ли кто-то поспешит ему выложить все, если уж хозяин не удостоил его рассказами о своих делах. На шестой день парень понял, что так свел себя с ума навязчивыми мыслями об отсутствии Грейвза, что в его душе стал постепенно поселяться навязчивый леденящий страх, что мужчина и вовсе больше не вернется. Вдруг кто-то узнал про их связь? Или кто-то из офицеров - Ланге или Кёниг - гостивших у них не так давно, были обижены таким унижением прямо у него на глазах, и решили донести на Грейвза? Криденс почему-то не сомневался, что в Рейхе такие дела решались быстро и без всяких лишних сантиментов. Что тогда станется с ним? Что будет с его семьей и остальными евреями, которые жили в лагере у поместья Персиваля? Он как мог гнал от себя эти мысли, но чем более продолжительным становилось его одиночество, тем чаще эти опасения подкрадывались к нему. И он даже с удивлением для себя понимал в такие моменты, что сильнее всего ему хочется, чтобы Грейвз уже вернулся к нему. Наверное, лишь тогда он бы снова смог ощутить себя полностью в безопасности. Что бы Грейвз ни делал с ним, Криденс понимал, что его окружают люди, которые могут сделать ему гораздо хуже, если выяснится, что хозяин не вернется, и им теперь дозволено все. Какой в таком случае на территории поместья будет твориться ад, юноша предпочитал даже не пытаться представить. "Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться!". Кажется, именно так говорилось в недавно прочитанной им пьесе Шекспира. Вряд ли Грейвз удивит его чем-то новым в их, так сказать, отношениях. А вот чем его могут "порадовать" офицеры и обычные солдаты, Криденс предпочел бы, если честно, никогда не узнать. Он и сам несколько не ожидал от себя такого холодного расчета, особенно в его-то ситуации, но все же он прекрасно понимал, что, как бы то ни было, ему лучше оставаться рядом с Персивалем. Раз уж такие понятия как "свобода" и "нормальная жизнь" теперь ему недоступны. *** Шел одиннадцатый день его своеобразного заточения в комнате. Криденс успел уже один раз прочитать книгу, а также освежить в памяти некоторые моменты и даже выписать особенно понравившиеся мысли на лист бумаги. И ему оставалось лишь смиренно дожидаться того, с кем эти мысли можно обсудить. Решив, что ему не помешает расслабиться хоть немного, Криденс утроился в ванне с горячей водой и прикрыл глаза, стараясь уйти в более-менее приятные для него мысли. Коих, конечно, в его положении было не очень много, но найти их все же было можно. Для начала он решил подумать о своем сне. Похоже, мысли о Грейвзе стали уже столь навязчивыми, что мужчина даже стал сниться ему. И даже не в кошмарах, что было бы еще вполне ожидаемо. Как ни странно, Криденсу просто снилось, что он стоит у окна, а Персиваль подходит к нему и привычно треплет его по волосам, запуская в них пальцы. Воспоминания о таком приятном и хорошем сне, да собственно и о самих этих ощущениях, заставили Криденса слегка улыбнуться. Интересно, с тех пор, как он поселился в этом доме, изменилось ли отношение Персиваля к нему? Ему казалось, что да. Вряд ли, если бы Грейвз воспринимал его исключительно как свою игрушку, он бы беседовал с ним, терпеливо выслушивая его мнение, приносил бы ему вкусности и иногда удостаивал ласковыми прикосновениями. Порой юноше казалось, что Персиваль относится к нему, словно к любимой собаке. Но, тем не менее, это было все же лучше, чем если бы Грейвз воспринимал его исключительно как свою подстилку и лишь насиловал и бил его. Уж что-что, а довольствоваться малым юноше пришлось хоть как-то да научиться. К тому же время от времени Криденс напоминал себе, что есть люди, которым сейчас гораздо хуже, чем ему. Есть люди, которые ютятся в помещениях, явно для этого не предназначенных, живут в страхе, что каждый их день может стать последним, едят наверняка не самую лучшую пищу и, скорее всего, недосыпают и мерзнут в своих так называемых жилищах. Ни с кем из своей семьи Криденс, кстати, так ни разу и не встретился после той отвратительной сцены с сестрой. Он убеждал себя, что так старательно избегает этих встреч лишь потому, что не хочет лишний раз напрягать Грейвза. И не хочет видеть своих замученных изголодавшихся родителей, если они вообще еще живы, или сестру. Не хочет, чтобы они видели, что он живет совсем не так, как они. И Криденс презирал себя за это. На самом деле, все было куда проще. Наверняка его семья считала, что Персиваль насильно удерживает его, унижает, избивает и заставляет творить ужасные вещи. И они жалели его, боялись за него, сочувствовали ему, хотя им самим было в разы хуже. Но если бы они догадались, поняли, что в реальности все наоборот, что их драгоценный несчастный Криденс ничего не имеет против общества офицера Грейвза, терпит его вспышки гнева, спокойно общается с ним и практически добровольно ложится под него, их отношение уж точно в корне бы изменилось. В лучшем случае его бы посчитали сумасшедшим, в худшем же... В худшем же они бы, скорее всего, просто перестали бы упоминать в разговорах его имя и посчитали бы его мертвым. Впрочем, от прежнего Криденса в нем действительно осталось ничтожно мало. И он сам это осознавал с каждым днем все более явно. И уже не получалось винить в этом Персиваля. Большинство выборов он уже делал самостоятельно. Он по-прежнему мог сопротивляться, вырываться, не высовываться из комнаты, пока Грейвз сам не заглянет к нему, но нет. Все уже было совсем не так. И можно было найти миллионы оправданий этому поведению: одиночество, желание поговорить хоть с кем-то, надежда на то, что ему не сделают больно - но рано или поздно, ему пришлось бы окончательно признать, что он привык к такой жизни и, предложи ему кто уйти на все четыре стороны из дома Персиваля, он бы никуда не пошел. Криденс отвлекся от своих размышлений и резко сел в ванне, когда услышал, как в доме хлопнула входная дверь и сразу же один из слуг поприветствовал своего господина. Еще толком не успев понять, что чувствует относительно долгожданного возвращения Грейвза, Криденс выскочил из ванны, едва не поскользнувшись, наскоро вытерся, накинул легкий халат и, на ходу запахивая его и завязывая поясок, выбежал в коридор. То, что он даже не накинул никакую обувь, он осознал, уже торопливо сбегая с лестницы. Благо, его ноги успели слегка подсохнуть, иначе он бы наверняка полетел вниз кувырком и сломал себе шею. Отличная была бы встреча! Криденс замер на последней ступеньке и посмотрел на Грейвза, тут только осознавая, как нелепо он выглядит. Чуть раскрасневшийся, запыхавшийся, в одном халате и с слегка влажными волосами он, не думая ни о чем, помчался встречать своего господина. Как же это глупо! Закончив отдавать все распоряжения, Персиваль повернулся к нему и тихо хмыкнул. Вид у мужчины был откровенно уставший, но, на первый взгляд, с ним все было в порядке. И он явно был впечатлен таким теплым приемом. Грейвз неторопливо приблизился к лестнице и Криденс от волнения слегка сжал пальцами перила, мысленно ругая себя всеми знакомыми ему нелестными словами за такую дурацкую импульсивность. Не мог разве подождать, пока Грейвз сам придет к нему, если захочет? - Ты скучал по мне, Криденс? - лениво промурлыкал мужчина, смотря на него чуть прищурившись и склонив голову вбок. - Нет, господин, - торопливо чуть хрипловатым голосом отозвался Криденс, чувствуя, как у него внутри все трепещет от страха. И почему он не мог просто сказать правду? Можно подумать, недостаточно очевидно по его поведению, что он дождаться не мог, пока Персиваль переступит порог этого дома. - Ты врешь мне, - реакция не заставила ждать себя. Буквально в следующую секунду Грейвз ударил его по лицу, от чего Криденс слегка склонился и негромко застонал, увидев, как на ступеньку упала капелька крови из разбитого носа. Да уж, не самая лучшая встреча после разлуки. - Простите, господин, - тихо сказал Криденс, распрямляясь и прижимая пальцы к носу. Он осмелился посмотреть Персивалю в глаза. - Я скучал, господин. - Хороший мальчик, - Грейвз удовлетворенно кивнул. Неужели и в самом деле так легко отделался? Пожалуй, иногда сразу говорить правду действительно не мешает. Или просто мужчина слишком сильно устал, чтобы швырнуть его носом в пол и наградить парой ударов тяжелыми сапогами. Впрочем, в последний раз настолько сильно Грейвз избивал его так давно, что Криденсу порой казалось, что это было в каком-то страшном сне, а не на самом деле. - Иди к себе. Умойся, приведи себя в порядок и жди меня. - Да, господин, - Криденс кивнул, с трудом сдерживая неуместную сейчас улыбку. Развернувшись и направившись к себе в комнату, он постарался списать такое настроение на то, что просто рад, что с Персивалем все в порядке. Ведь, когда Грейвз вернулся, он снова мог быть полностью уверен, что ему точно никто ничего не сделает. Ну, кроме, конечно, самого оберфюрера. Он тихо скользнул в свою комнату, вылил в таз из кувшина немного воды и смыл с лица кровь. В отличие от всех предыдущих раз ему даже практически не было больно. Может, мужчина и не особенно пытался причинить ему настоящую боль? Просто ударил не слишком удачно, вот и разбил ему нос. Неудивительно же, что Персиваль разозлился, когда ему так откровенно солгали прямо в лицо. Боже, что с ним происходит? Криденс помотал головой, даже с некоторым ужасом осознавая, что уже вот в который раз ищет оправдания насилию над самим же собой. Что же, в таком случае, будет дальше? Он сам заранее будет хлестать себя плеткой и бить себя по лицу, чтобы Персивалю не пришлось утруждаться? Криденс причесал уже слегка подсохшие волосы и скинул в кресло махровый халат, задумавшись о том, в чем лучше ждать мужчину. Криденс очень сомневался, что этим вечером они будут говорить о книге, так что после некоторых сомнений остановил свой выбор на довольно просторной легкой белой рубашке. Взяв ее, юноша подошел к зеркалу и неторопливо осмотрел себя. За несколько месяцев, что он прожил в доме Персиваля, все следы недоедания исчезли. Нет, он по-прежнему был довольно худощав, но уж точно не выглядел так, словно его держат совсем без еды. Он накинул рубашку и коснулся своего бедра, тихо вздохнув. Некоторые следы от плетки так и не прошли, превратившись в рубцы не самого приглядного вида. Впрочем, к этому можно было привыкнуть, да и Грейвз, казалось, не обращал на них совершенно никакого внимания. Криденс застегнул пуговицы на рубашке и внимательно посмотрел на себя. Пожалуй, какими бы словами его могли назвать, выйди он из комнаты в таком виде, лучше было не задумываться. Вероятнее всего, было что-то совершенно не лестное. Но Грейвзу наверняка бы такое понравилось. Не придется возиться с большим количеством одежды. Криденс присел на край постели и стал терпеливо дожидаться. Похоже, у Персиваля были еще какие-то дела, потому что, когда дверь комнаты, наконец, открылась, юноша, если честно, уже отчаялся дотерпеть до его визита, а не сорваться к нему самостоятельно. Останавливали его лишь мысли о том, что явно не ему поторапливать Грейвза и выказывать свое нетерпение. Да и откуда вообще это самое нетерпение могло взяться? - Господин, - Криденс поднялся, учтиво склонив голову. - А ты и правда хорошо подготовился, - привычно неторопливо произнес Персиваль, взял с небольшого столика флакон с маслом и переставил его на тумбочку возле постели. После он скользнул медленным взглядом по телу юноши, особенно задерживаясь на его стройных ногах. Пожалуй, ему даже было приятно, что этот мальчик так ждал его, пусть и не очень хотел это демонстрировать. - Раздень меня, - скомандовал он, выжидающе смотря на Криденса. Юноша подошел к нему поближе и стал неторопливо расстегивать пальцами рубашку мужчины, иногда бросая на него косые взгляды. Словно старался понять, не желает ли его господин ускорить как-то процесс. Но Персиваль пока был готов потерпеть, дать Криденсу возможность сделать так, как ему самому хочется. Когда парень полностью расстегнул рубашку, Грейвз сам скинул ее, позволяя ей просто упасть на пол. Криденс нерешительно скользнул ладонями по его груди, словно все еще сомневаясь, что ему действительно позволено так прикасаться к своему хозяину, затем, встал немного ближе и поцеловал Персиваля у основания шеи, даже зажмурившись. Он смутился, услышав тихий смешок, но тут же успокоился, когда Грейвз погладил его по волосам, слегка взъерошивая их. Поняв, что лучше ему не стоять без дела, Криденс ловко вытащил ремень из брюк мужчины и расстегнул их и потянул вниз вместе с бельем. Ему казалось немного странным раздевать мужчину, ведь обычно Персиваль сам торопливо скидывал свою одежду, но все же было определенно приятно, что ему в этот раз отводилась не слишком пассивная роль. Когда с одеждой Грейвза было покончено, Криденс выпрямился и стал неторопливо гладить его по животу и по груди, иногда целуя его в плечо или в шею, надеясь, что он не будет слишком уж против таких прикосновений. Юноша не сдержался и даже застонал, когда Персиваль положил теплые ладони на его ягодицы, задирая рубашку, и сжал их пальцами, одновременно с этим немного подавшись вперед и вжавшись в бедро юноши возбужденным членом. Щеки Криденса буквально заполыхали, когда он понял, что в низу его живота начинает покалывать, а его дыхание сбивается. Такое было с ним первый раз, и ощущения эти он называл бы, скорее, пугающе приятными. То, что его собственный член начинает твердеть, конечно, не укрылось от Персиваля, прижимавшегося так близко, и мужчина лишь хмыкнул, еще сильнее смутив юношу. - Ложись на спину и раздвигай свои красивые ножки, - Грейвз произнес это, низко склонившись к ушку Криденса и не переставая мять пальцами его попку, отчего юноша почувствовал, что у него даже кружится голова. Как же ему хотелось продолжать! Он, даже не подумав сделать вид, что сомневается или хочет посопротивляться, лег на постель и раскинул колени в стороны, смотря на Персиваля совершенно шальным взглядом. Опомнившись, Криденс стал расстегивать свою рубашку, но пальцы его совершенно не слушались. Усмехнувшись, Грейвз склонился над ним и резко рванул рубашку, буквально вырывая пуговицы. Юноша сильно прикусил губу, выгибаясь на постели. Почему-то ему в голову пришло сравнить Персиваля с дьяволом, с искусителем. Как иначе объяснить то, что творилось с ним в те мгновения, он просто не знал. Устроившись между его ног, мужчина взял с тумбочки флакон с маслом, открыл его и, вылив масло себе в ладонь, стал неторопливо поглаживать свой член, делая его полностью твердым и смазывая. Криденс приподнялся на локтях и, с жадностью наблюдая за тем, как его любовник ласкает себя, понимал, что еще ни разу не ждал того, что произойдет дальше с таким предвкушением и желанием. Очевидно, заметив такую реакцию на свои действия, Грейвз решил немного подразнить его. Тщательно смазав твердо стоящий ствол, он стал неторопливо тереться им между ягодиц юноши, иногда сжимая член у основания и вводя в пульсирующую от возбуждения дырочку только головку. - Пожалуйста, - наконец, выдохнул Криденс, чувствуя, что больше не выдерживает эту сладостную пытку. Его собственное возбуждение становилось даже болезненным. - О чем ты просишь меня? - Персиваль чуть улыбнулся, в очередной раз протолкнув в любовника одну лишь головку и замерев. - Возьмите меня, - мучительно краснея, прошептал он, четко осознавая лишь то, что именно этого в данный момент хочет сильнее всего. Грейвз довольно улыбнулся и стал плавно проталкиваться в парня. Уже привыкший к их близости Криденс не почувствовал боли и лишь очень сладко застонал, стесняясь этого звука, когда почувствовал, как член мужчины проник в него до самого основания и задел чувствительную точку. Он еще никогда не задумывался, что секс может быть настолько приятным. Что близость не должна означать только боль, унижение, безуспешные попытки терпеть и не хныкать от отвратительных ощущений. И уж тем более он не мог представить, что такое наслаждение ему может подарить Грейвз. Мужчина подался чуть вперед, удобнее устраиваясь, и Криденс инстинктивно задрал ноги, сжимая коленями его торс. Он поднял чуть дрожащие руки, скользнул пальцами по рукам любовника, упиравшимся в постель рядом с его головой, и стал гладить его по спине, иногда чуть царапая кожу. Ему нравилось чувствовать горячее сбивающееся дыхание мужчины на своей коже, когда Персиваль склонялся, чтобы поцеловать его в шею. Криденс несдержанно постанывал, чувствуя, как раз за разом в него все проще проникает член мужчины, и Грейвз все убыстряет темп своих движений, постепенно напрягаясь. С непривычки Криденс даже не подумал, что можно хоть попытаться потерпеть. Когда любовник в очередной раз так сильно толкнулся в него, заставляя вздрогнуть, юноша буквально вцепился в его плечи и забился в оргазме, мучительно медленно кончая себе на живот плавными толчками и вскидываясь всем телом. Из-за того, что он стал рефлекторно очень сильно сжимать в себе член Персиваля, тот тоже не продержался долго и, еще пару раз сильно толкнувшись в горячее влажное тело Криденса, сильно излился, не переставая вглядываться в его лицо. Он даже не удержался и чмокнул парня в приоткрытые пересохшие губы, только после этого отстранившись и ложась рядом. Криденс все еще жалобно тихо постанывал и дрожал, пока не в силах прийти в себя. - Ты первый раз кончил? Раньше даже не трогал себя? - усмехнулся Персиваль, ложась на бок и начиная лениво поглаживать юношу по груди. Надо признать, выглядел он изумительно - мокрый от пота, дрожащий и, кажется, совершенно не понимающий, что и почему с ним происходит. Трахать его с каждым разом становилось все приятнее. - Не трогал, господин. Это первый раз, - тихо произнес Криденс, отводя взгляд. Ну до чего же очаровательно! - Знаешь, я думал о тебе, пока меня не было. Хотел к тебе вернуться, - произнес Персиваль, чувствуя, что для закрепления произведенного этой близостью эффекта стоит сказать что-то приятное. И, судя по смущенной робкой улыбке Криденса, он и в самом деле тут же растаял. - Я тоже очень хотел, чтобы Вы вернулись, - тихо произнес он, чувствуя, что ему уже не страшно признаться в этом.