Пламя

Неизвестно на что рассчитывал Генрих, когда стремительной походкой направлялся в кабинет Карла. Он решил поставить на кон всё. Однако нетрудно догадаться, что король не поверил ему, даже когда Гиз предложил ему всё, о чём недавно говорил дяде. Чтобы амбициозный герцог готов был отказаться от всего, что составляло его жизнь раньше, ради женитьбы на девушке, которую он, по его словам, любит? Сомнительно. Да и Карл никогда бы не рискнул отдать свою драгоценную Марго этой семье! Он тотчас начал искать варианты, которыми Генрих мог бы его обмануть, пытался разгадать его план. И Гиз, глядя на его попытки, впервые пожалел о своём прошлом и сложившейся репутации. Король вспомнил и о всех его предках, и о его военных походах, и о сильной армии, и, в конце концов, о его безнравственности. "Я никогда не выдам свою сестру за такого человека, как вы!" – он был разгневан. – "При всём уважении к вашей семье, которая, конечно, всегда поддерживала престол, вы не являетесь подходящей партией для принцессы". Глаза его, когда он это произносил, горели враждебностью. А ведь Генрих и слова не сказал о том, что между ними уже есть отношения, зашедшие достаточно далеко. Он сказал лишь то, что уже долго издалека наблюдает за Её Высочеством и с недавних пор пришёл к выводу, что может рассчитывать на её благосклонность. Гиз описал свои возвышенные чувства, попросил её руки, пообещал всё, что мог... А вызвал лишь гнев короля. Он понял, что сегодня дальнейшие попытки тщетны и стоит удалиться. По всем этим причинам, вернувшись вечером в свои покои, Марго застала там мрачного герцога, который дожидался её, допивая уже вторую бутылку вина. По его выражению лица она тотчас всё поняла. –Карл отказал тебе? – Да. – Так я и знала... Она присела на ручку его кресла и положила руки на его плечи. Некоторое время они молчали, каждый думал и не мог ни к чему прийти. – Что же нам теперь делать? – потерянным голосом спросила Марго. Он поднял на неё глаза. Она смотрела на него так, будто он единственный в целом свете мог что-нибудь придумать, взгляд был доверчивым, нежным. Сердце Генриха приисполнилось уверенности. Он взял её руку в свою и приник к ней губами. – Я обязательно найду выход. Обещаю. Нас с тобой ничто не разлучит и мы обязательно будем счастливы. В такие моменты Маргарита восторгалась им. Он был таким сильным, надёжным. Единственный человек, которым она восхищалась так же, был её отец. Это было в далёком детстве. Она до сих пор помнила, как он заключал её в свои тёплые и надёжные объятия, как рассказывал чудесные истории. Маленькая Марго была уверена, что никогда никто не причинит ей зла, и жизнь её будет абсолютно безоблачна, когда рядом отец. Такое же чувство теперь возникало у неё подле Гиза. Улыбнувшись своим мыслям, она соскользнула ему на колени. Он тихо засмеялся и прижал её к себе, устраивая свою голову у неё на плече, вдыхая аромат её распущенных волос. *** Через несколько дней, встав с утра достаточно поздно, Маргарита обнаружила, что Жюли дожидается её пробуждения. Как только принцесса села на кровати и потянулась, служанка первым делом протянула ей конверт. – Что это? – спросила Маргарита, принимая его у неё из рук. – Не имею ни малейшего представления, Ваше Высочество. Я нашла это под дверью и решила незамедлительно передать вам, как только вы проснётесь, вдруг там что-то важное. Валуа озадаченно посмотрела на конверт. Обычный светлый, без гербов. Только подпись:"Её Высочеству принцессе Маргарите". Это точно не мог быть Генрих, потому что свои послания он запечатывал в конверты из красной бумаги. Этот цвет они выбрали "своим", это был их условный знак. Но кто тогда мог отправить это письмо? Все, кроме Гиза, ставили свои гербы на конвертах. Маргарита отослала Жюли и поспешно распечатала послание. Там лежал сложенный вчетверо лист бумаги. Вот что там было написано: "Ваше Высочество, у меня для Вас есть срочные новости. Пожалуйста, если Вас не затруднит, приходите в гостевые покои, которые когда-то занимал Г., к 10 часам вечера. Преданный Вам Э.Б." Она покрутила письмо в руках и перечитала его несколько раз. "Э.Б.? Кто бы это мог быть?" – подумалось ей. Это должен быть кто-нибудь знакомый. Причём, достаточно близко. И ещё этот кто-то должен иметь отношение к какому-то Г., к которому принцесса может прийти в покои. Бывшие покои. А разве так бывает? Странно, чтобы юная девушка ходила в личные аппартаменты неизвестного мужчины. Это может быть только очень близкий ей человек. Конечно, Г. – это может оказаться её брат Генрике. Но после нескольких минут размышлений она пришла к выводу, что никого с инициалами Э.Б. в окружении Анжу нет. Тогда кем же является незнакомец? И тут, ответ пришёл сам собой. Г. – это Гиз. А, в таком случае, Э.Б. – это Эжен де Бланше. Конечно! И именно граф хочет видеть её по какому-то срочному делу. К десяти часам вечера девушка облачилась в неброское бежевое платье, чтобы как можно более незамеченной проскользнуть по коридорам Лувра. На голову она надела чёрный чепец, который скрыл её волосы. В таком виде она быстрым шагом направилась в те самые гостевые покои, в которых когда-то жил герцог, а с тех пор их никто не занимался, поэтому Эжен и использовал эти комнаты для различных важных разговоров, руководствуясь тем, что пустые гостевые комнаты вряд ли будут охраняться. Войдя, Маргарита тотчас увидела Эжена, сидящего в кресле, и Гиза, устроившегося на подоконнике и наблюдающего вид из окна. Они молчали, по-видимому, дожидаясь её. Увидев принцессу, оба вскочили на ноги. – Ваше Высочество! Я рад, что вы пришли, – почтительно поклонился граф. Было видно, что он прибывал в нетерпении. Глаза его горели странным огнём, молодой человек явно был взволнован, тогда как Генрих был спокоен, но озадачен. Должно быть, последний сам не очень понимал, что происходит. – Конечно, я не могла не откликнуться на приглашение, – успокоила она Бланше, видя его состояние. – Что-то произошло? – Валуа вопросительно посмотрела на Гиза, тот лишь развёл руками. – Я понятия не имею, зачем Эжен нас здесь собрал. Может, объяснишь? – обратился он к другу. – Всенеприменно, – кивнул граф, видимо, испытывая облегчение от того, что наконец-то все собрались, и он может поведать им свою срочную новость. – Пожалуйста, присаживайтесь, Ваше Высочество. Марго села в кресло напротив Бланше, а Гиз устроился у её ног. Теперь нетерпением горел герцог. Что-то настораживало его в поведении друга, которое явно было не к добру. – В общем, – начал рыжеволосый, – должен вам признаться, я подслушал один разговор. Конечно, это не совсем соответствует понятиям о чести, но тут особый случай. Я услышал то, что для вас двоих будет иметь большое значение. – Чей же это был разговор? – удивлённо спросила Марго. – Его Величества и вашей матушки. Она невольно вздрогнула. – О Боже... Это уже не предвещает ничего хорошего, – усмехнулся Генрих. – Именно, – вздохнул Эжен. – Речь шла о том, чтобы выдать замуж Её Высочество. – Замуж?! – хором воскликнули влюблённые, только Марго с ноткой ужаса, а Гиз с надеждой. Увидев, что его друг уже готов поверить в своё счастье, Бланше с сожалением во взгляде поспешил его разубедить. – Не за тебя, Генрих. Лицо Гиза тотчас поменялось. Он вскочил на ноги. – А за кого, чёрт возьми?! Граф знал, что сейчас будет. Генних обладал таким нравом, что реакция его на подобное сообщение спокойной быть не могла. Эжен бросил взгляд на резко побледневшую девушку, ему было искренне её жаль. – Ну же! Говори! – вскричал герцог. – Боюсь, тебе это совсем не понравится... – вздохнул он. – Пожалуйста, сохраняй спокойствие. В конце концов, пока что это только разговоры. – Кто это?! Бланше вопросительно посмотрел на принцессу. – Я тоже хочу знать, – подрагивающим голосом промолвила она. – Они хотят выдать Ваше Высочество замуж за Генриха Наваррского, сына Антуана де Бурбона и Жанны Д'Альбре, наследника престола Наварры. Марго ахнула и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Граф поспешил налить ей в кубок воды из стоящего на столике графина, который он очень предусмотрительно принёс. Некоторое время Гиз стоял поражённо смотря на него и осознавая сказанное. – Что ты сказал? – наконец угрожающе переспросил он. – Наваррский? Протестант?! Скажи мне, что я ослышался! – Боюсь, что нет. Хрустальный кубок Генриха со звоном полетел на пол, Маргарита подняла на возлюбленного испуганный взгляд, но он этого не видел, на лице его отразилась ярость. – Как они смеют?! – воскликнул он. – Это ведь позор, безумие! Принцесса крови и какой-то жалкий еретик! – Генрих, не кричи, – тихо попросила Марго. Однако он её не слушал. Сейчас его глаза и уши полностью застилал гнев. – Они отказали мне, их верному союзнику, одному из самых влиятельных людей Франции! – продолжал он, начиная туда-сюда ходить по комнате. – Я думал, дело во мне, в моей репутации, был уверен, что ещё добьюсь руки Марго, но, оказывается, проблема в том, что они хотят заключить другой союз! И с кем?! С врагом короны! Каким-то мужланом из Беарна! Я этого не допущу! – Успокойся, ради всего святого! – взмолился Эжен. Генрих резко остановился, смотря на него уничтожающе. – Успокоиться? Ты хочешь, чтобы я смирился с тем, что ту, которая принадлежит мне, хотят отдать моему врагу?! – Но, послушай, их тоже можно понять, – предпринял друг неудачную попытку поумерить его пыл, – им нужен мир, союз с протестантами... – Она моя! И это не обсуждается! – в бешенстве вскричал Гиз. – Да я готов собрать армию, чтобы доказать свои права! Если потребуется, я разнесу Лувр к чёрту! – Какие права? Что ты им докажешь? Герцог пнул ногой табуретку и она полетела в стену. – Никогда ни один еретик, да и вообще какой-либо мужчина на метр не приблизится к моей Марго! Если вдруг кто-то осмелится возражать, он тотчас будет пронзён моей шпагой! Я не потерплю ничего подобного! И тут, голос подала Маргарита. Ещё никогда её тон не был так твёрд. – Я не принадлежу ни тебе, ни им. Я тоже человек! И без моего согласия мой брат не выдаст меня замуж. В этом я уверена. А ты, Генрих, успокойся. За своим гневом ты не можешь разглядеть ничего! Перестань вести себя так необузданно. Не пытайся доказывать свои права на меня, которых у тебя нет. Всё зависит исключительно от моего выбора! Хватит уже устраивать крик по любому поводу, когда речь идёт о том, что возле меня может оказаться другой мужчина. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь, когда со мной кто-нибудь разговаривает? В такие моменты мне иногда даже страшно становится! Возьми себя в руки, в конце концов. Я не вещь. Я человек. И я сама могу со всем разобраться. Сейчас же в покоях моей матери всё будет закончено! Я пойду и скажу ей, что никогда не выйду за Наваррского. Но ты, Генрих, не вправе что-либо делать и требовать! С этими словами Маргарита стремительно встала и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Никто не успел и слова молвить. Молодые люди поражённо переглянулись. Кроткая и нежная принцесса ни разу в жизни не говорила ничего подобного. Очевидно, маленькая девочка оказалась не такой уж и слабой, как можно было подумать. – Что я такого сказал? – не понял Гиз. Он устремил на друга вопросительный взгляд. – Ты страшный собственник, Генрих, – вздохнул тот, устало прикрывая глаза. *** После того, как Марго так уверено заявила, что всё решит сама и всё зависит только от неё, Генрих никак не ожидал вновь её сегодня увидеть, да ещё и в таком состоянии. Среди ночи она вбежала к нему в спальню, в его дворце, растрёпанная, в слезах, громко всхлипывая. Конечно, тихо прокрасться по Лувру и выскользнуть через задний вход ночью нетрудно, но как она незамеченной смогла добраться, будучи такой, он абсолютно не мог понять. Она и раньше выходила к нему в особняк, взяв с собой только несколько самых доверенных слуг, которые, благо, у неё были. Но сейчас Генрих вовсе не ждал её. Вскочив с кровати, молодой человек бросился к девушке, которая, только оказавшись в комнате, даже не скинув уличный плащ, тотчас сползла вниз по двери, заходясь рыданиями. – Боже! Что случилось? – поражённо спросил он, опускаясь рядом с ней на пол и пытаясь заглянуть ей в лицо. – Я...Там...– она не могла говорить, слёзы душили её. Гиз осторожно взял её руки в свои и отнял их от её лица, в попытке посмотреть ей в глаза. – Что с тобой произошло? Тебя кто-то обидел? Принцесса продолжала плакать, она упала ему на грудь, цепляясь за ворот его рубашки. Он привлёк к себе её тело, сотрясающееся рыданиями, но Маргарита не успокаивалась, у неё была настоящая истерика. Герцог легко подхватил её на руки и понёс к кровати, бережно опуская на неё Валуа. Сам он тотчас устроился рядом, обнимая её, поглаживая по спине. – Тише-тише, – шептал он ей на ухо, – всё будет хорошо. Успокойся и расскажи мне всё. Его тихий шёпот и родные объятия более-менее привели её в чувства, она постепенно начала успокаиваться, всхлипывания становились реже. – Я... Просто, понимаешь... Я была такой наивной! – наконец произнесла она. – И то, что я тебе сказала, перед тем, как уйти – это так глупо! Прости меня... Я пошла к матушке, заявила ей, что не выйду за Наваррского... А она сказала, что на моё мнение всем плевать! Сейчас нет окончательного решения, но когда оно появится – мой долг будет подчиниться. Она говорила, что я лишь пешка в политической игре. Ещё она упоминала про тебя, утверждала, что я не смею позорить свою семью этими отношениями, что я опорочила своё имя и должна быть благодарна, что у меня есть возможность выйти замуж, скрыть греховную связь. Она сказала, что я предаю их всех, полюбив тебя! Понимаешь? Оказалось, что от меня ничего не зависит! Мне так плохо. Прошу тебя, сделай что-нибудь! Марго вновь разрыдалась. Гиз начал целовать её волосы, лицо. – Не плачь, пожалуйста, не плачь, глупенькая! Бедная моя девочка... Прости меня за мою грубость! И не слушай их. Они ничего тебе не сделают. Нас им не разлучить! Поверь мне, я готов на всё, мы решим все проблемы. Только не плачь, я не могу видеть твои слёзы! Он твердил ей эти слова, обнимал, целовал так искренне, что она, наконец, почувствовала поддержку. Слёзы прекратились. Его губы высушили мокрые дорожки на её щеках. Она подняла на него покрасневшие глаза. – Как же я люблю тебя... Сейчас она была такой беззащитной, маленькой, нуждающейся в нём. – И я тебя. Знаешь, у меня появилась идея. Давай сбежим! – эта мысль пришла к нему спонтанно. Он отчего-то вдруг почувствовал в себе силы, необходимость защитить её, увезти далеко-далеко, где ничто не потревожит её покоя. Принцесса опешила от такого предложения. Верно, он лишился ума! –Мне плевать, что мы окажемся в опале, плевать, что всё скажут. Мы убежим, тайно поженимся! – он говорил с мальчишеским западом, его глаза зажглись. Она смотрела на него поражённо. – Но ведь это будет означать лишение всего! Ты уверен, что готов к этому? Это же безумие! – Мне кажется, все самые лучшие мысли безумны. И, да, я готов на всё, чтобы быть с тобой. Мне ничего кроме тебя не нужно. Вопрос в том, готова ли ты разделить этот путь со мной? Маргарита решила, что в этой жизни у неё единственный шанс. Сумасшествием было соглашаться, но отказаться – это ведь похоронить себя заживо. Она почти не думала, лишь слушала своё сердце. Это ведь единственный выход, который у них остаётся. И всё так просто. – Я согласна! – выпалила Маргарита. На глазах её выступили слёзы. Но теперь это были слёзы счастья. Они решились на это, почти не думая, руководствуясь чувствами. И они пообещали друг другу сделать этот шаг. Страшно начать новую жизнь? Если это ведёт к счастью – то нужно не бояться. Потом она уснула в его объятиях доверчивым безмятежным сном. Марго была похожа на ангела. Наблюдая за ней, Гиз начал испытывать тяжёлое чувство вины и сомнения. Из головы его всё ещё не выходил разговор с дядей. Вдруг, он был прав? Что если сейчас Генрих обманывается и делает всё это не из-за сильнейшей любви к Марго, а из-за других целей? Ведь сбежав с ней, он не оставит королю шанса отказать, она станет его женой, он так близко приблизится к короне. Сегодняшняя вспышка гнева, вызванная новостью о планах Екатерины – что это было? Конечно, ревность сыграла большую роль. Но если бы речь шла не о протестанте, реакция была бы такой же? Или дело именно в том, что это Наваррский? Разве не доказывает это, что Генриху всё ещё небезразлично всё, что составляло его жизнь до Марго? А что если всё это значит для него ничуть не меньше, чем их любовь? И вдруг когда-нибудь нужно будет сделать выбор?