Liberty or captivity

Менеджеры делали всё, чтобы отменить ближайшие концерты и оттянуть момент признания о том, что самый младший участник покинул их. В последнее время, слишком многие группы распадались и артисты подавались в сольное плавание, поэтому никто не хотел скандала, никто не хотел пересудов. Но объявить на весь мир, что макнэ ушёл не свои песни писать, а вселенчески страдать по Тэхёну, было бы абсурдно. Им всем оставалась лишь ждать и надеяться, что Чонгук переборет себя и вернётся. Чтобы держать группу в тонусе, их выпихивали на репетиции и выжимали из них все соки. Это неплохо отвлекало и, нужно было приучаться, что их теперь шестеро. Хореограф устало улыбнулся ребятам и, махнув рукой, вышел из зала, давая понять, что мучения на сегодня закончены. - Я сейчас сдохну! – Юнги оперся на стену и медленно сполз на пол, тяжело опуская веки на глаза. - Мы уже две недели пашем, как проклятые. За что они нас так? – разминая уставшую шею, причитал Чимин. На вопрос Чимина каждый мог ответить по-разному. Ворчун-Шуга, например, считал, что это из-за произвола Чонгука, мудрый Намджун был уверен, что это для того, чтобы парни не пересрались между собой и не развалили группу до конца. Они оба были бы правы, но все молчали, потому что на споры, а их было бы не избежать, сил не было абсолютно. Поэтому нависшая неловкая пауза намекала на то, что пора бы свалить с этого душного помещения и попытаться доползти до кухни, а затем до кровати. Чимин повис на плечах Джина и они вместе, еле перебирая ногами, поползли к выходу. Подав руку Юнги, который всё так же сидел на полу, протянув ноги, Намджун вместе с ним побрели следом. Хоуп подошёл к Тэхёну, который наматывал бинт на покалеченную руку. Тэхён выкладывался всю неделю так, будто от этого зависит возвращение Чонгука и мир во всём мире. Он не разговаривал ни с кем, задерживался в зале до глубокой ночи, игнорировал даже Хосока. Признаться честно, он все ещё держал на него обиду за то, что тот так и не сказал, где может находиться макнэ. -Тэхён, ты остаешься? – голос Хоупа был обволакивающим и таким…опечаленным. Он переживал за младшего, ведь тот совершенно не шёл на контакт. Не переставая наматывать бинт и, не поднимая взгляда на хёна, Ви кивнул. Глубоко вздохнув, Хосок пошел на выход. Он знал, что Тэхён упёртый, как баран и до невозможности гордый, поэтому, ничего разумнее не было, чем оставить его один на один с раскачивающейся боксерской грушей, одиноко висевшей в конце зала. Так было легче. Руки в кровь, но это помогало. Отпускало. Он, хотя бы, мог спать. Тэхён сам не понимал, откуда в нем столько силы, но он всё бил и бил бедную грушу. С каждым ударом в голове всплывали воспоминания, которые вызывали то самое второе дыхание. Сегодня Тэхён вспоминал их последнюю ночь, проведенную вместе. Ночь, когда Чонгук открыл душу, как ему казалось, своему человеку. «Знаешь, я понял, что хочу засыпать с тобой и просыпаться от того, что ты кусаешь меня во сне, это уже, наверное, больше, чем хотеть затащить тебя в пустую гримерку». Но Тэхён, приняв за шутку это признание, не просто обидел его, а, кажется, разбил сердце. Он часто думал, что это всё ребячество, что это все дико неправильно и надо вообще прекращать, так как, ещё чуть-чуть, и они смогут жить более свободно, то есть заводить отношения с известными актрисами ил же обычными фанатками, ходить на открытые свидания и.т.п. Прекратить надо было…Но не получалось. А не получалось потому, что не хотели. Один сдыхал от трепетного ощущения в сердце и утреннего стояка, а второй от гастрономического оргазма и крепкого сна, которого никогда не было без первого. Тэхён ещё раз ударил грушу и глухо повис на ней. Тяжело дышав, хотелось скулить или, даже, плакать. Его основная проблема была в том, что он знал, какой дерьмовый у него характер и как плохо он умеет показывать то, что чувствует. Шизанутый психопат-собственник с кирпичным лицом и ветром в голове. Если бы Тэхён мог, он бы запустил Чонгука внутрь и показал ему, что он не бесчувственное бревно...Нет, доказывать Чонгуку, что он не бревно не имеет смысла, он итак это знает, а вот вдолбить ему, что Тэхёна тянет к нему, что Тэхён заснуть не может без него, что Тэхён осознал и все понял, очень хотелось. Блондин закрыл глаза, постоял еще минуту, обнимая предмет для выплеска эмоций и начал снимать боксерские перчатки. - Не думал, что тебе нравится бокс… Тэхён стоял спиной к двери, но, услышав этот голос, он четко понял, кто стоит позади него. По спине пробежал миллиард обжигающих мурашек, а в голове был лишь один вопрос: я окончательно рехнулся или же это переутомление? Он так боялся обернуться и понять, что это его больная фантазия решила поиздеваться над ним и испытать еще больше. Поэтому, он стоял…Стоял, как идиот и чего-то ждал. Ждал, что он скажет ещё что-то и тогда Тэхён уже сможет перебороть свою долбанную гордость, повернётся, упадёт на колени и будет молить о прощении. Тэхён закрыл глаза и, уже хотел было повернуться, но на его плечи опустились крепкие мужские руки. Руки, которые доставляли ему не хилое удовольствие, даже, когда просто обнимали или же перебирали волосы на его безмозглой, выбеленной бошке. Тэхён тяжело дышал и совершенно не шевелился. Боялся спугнуть такую натуральную, как ему казалось, иллюзию. Он облизнул пересохшие губы и наконец-то открыл глаза. Руки, лежавшие на его массивных плечах, начали медленно спускаться вниз и в итоге сомкнулись у него на животе. - Прости меня – как кувалдой по голове. Ему показалось или голос Чонгука только что извинился перед ним? За что? Это ведь он должен извиняться, биться в истерике и умолять, чтобы тот больше не уходил. Голова Чонгука приземлилась на плечо Тэхёна и теперь, он почти был уверен, что это не глюк, а вполне настоящий Чон Чонгук. - За что? – хрипота голоса полностью сдавала то, что он чертовски волнуется. - За то, что своим идиотским признанием испоганил всё, что можно. Так тупо себя Тэхён еще не чувствовал ни разу. Всё должно было быть по-другому. Это он дебил. Это он не воспринял его слова всерьёз. И от этого хотелось орать. - Нет. Это ты меня…- одним рывком Чонгук развернул Тэхёна к себе лицом и впился в сухие губы, не дав ему договорить. Теперь он был уверен, что не параноит. Он целовал Чонгука. Его Чонгука. Такого тёплого и родного. Когда мозг окончательно поверил, что это не шиза, Тэхён, не разрывая поцелуя, впечатал его в стену, одну руку он запустил в волосы Чонгука, а другой жадно впился в его спину. Он весь горел. Желание, страсть, похоть и что-то ещё. Сладкое и нежное. Тэхён скучал…Ой, как сильно он скучал. Мозг плавился, а тело хотело большего, но сначала, он должен разобраться и всё-таки извиниться. Нехотя Тэхён немного отстранился от жаркого, взъерошенного Чонгука, но его нос, всё еще касался его носа. Они оба тяжело дышали и молча, не моргая, смотрели друг на друга. Тэхён очень многое хотел сказать, но не знал с чего начать. Чонгук понимал это, так как знает своего отчаянного любовника, лучше, чем кто-либо, поэтому взял инициативу на себя. - Почему я ушел? Потому что ебанутый. Стало как-то стрёмно, что я веду себя, как наивная курица, признаваясь в том, что я нуждаюсь в тебе. Ты примерно так и отшутился тогда. Зацепило? Видимо, да. Резко захотелось уйти…И я ушёл. Это настолько тупо, что мне потребовался почти месяц, чтобы осознать. Почему вернулся? Я понял, что не смогу без вас, не смогу больше жить спокойной жизнью, без вечных репетиций и тупых шуточек Шуги, не смогу трахать первого попавшегося парня из клуба, даже, если упьюсь в слюни. Тэхён ни разу не отвёл взгляд, пока Чонгук самостоятельно задавал и отвечал на вопросы, которые вертелись в блондинистой голове. - А ещё, я понял, как подставил всех. Абсолютно всех. Мне нереально стыдно и я готов поплатиться за свой незапланированный отпуск. Но больше всех я подставил тебя – Чонгук оттолкнулся от стены и подошёл ближе к Тэхёну – Твои руки…, боксёрская груша…, мешки под лазами…, за окном давно стемнело, а ты всё ещё в зале…Ты не умеешь спать без меня! – Тэхён непроизвольно опустил глаза на свои руки, затем поднял их и провёл разодранными пальцами по щеке макнэ. - Ты почти прав – он обвил руками шею Чонгука. Поцеловал ключицу, которая уж очень сексуально выглядывала из под широкой майки. Не переставая копаться в его волосах, Тэхён приблизился к его уху и шумно выдохнул, от чего у младшего побежали мурашки по всему телу и его, неслабо, передёрнуло – Почти, потому что понял, что засыпать без тебя – полбеды. Проблема в том, что я, в буквальном счёте, начал сходить с ума. Ты мерещился… – Он отлип от его уха и заглянул в прикрытые от наслаждения глаза Чонгука. - И ещё, я понял, что хочу засыпать с тобой и просыпаться от того, что ты, с ненормальной улыбкой на губах, бьешь меня первым, что попадётся под руку за то, что я кусаю тебя во сне. Чонгук целовал так, будто его не было несколько лет. Жарко, мокро, от чего в штанах стало невыносимо тесно. Тэхён подтолкнул его к другому концу зала, где стопкой лежала кучка матов.