Ничего, кроме крови

— Так ты типа принц? — недоверчиво спросила девушка с клеймом на лице. — Не принц, а король. У её собеседника не было клейма, а аккуратно уложенная и умащенная маслами борода кричали о принадлежности к касте знати. Ещё вчера он гордо шагал по Алмазным Залам, убивая всякого глупца, что посмеет нанести ему оскорбление словом или делом, и мечтал о короне. А теперь… — И что же Ваше Пылеглотское Величество делает на Глубинных Тропах, а? — рассмеялась клеймёная, презрительно глядя на знатнюка. — Да и кажись на троне у нас старикан какой-то. Впрочем, Натии Броске никогда не было дела до королей и знатных ублюдков. Орзаммару плевать на Пыльный Город, и Пыльный Город платит ему взаимностью. Будь её воля, она бы сожгла Алмазные Залы до основания и развесила благородных на их же кишках вдоль лавовой реки. — Отец скоро умрёт, — жёстко ответил Дюран, — и когда это случится, я займу трон. — Ага, мечтай! Если ты не заметил, мы на грёбаных Глубинных Тропах. Поди расскажи генлокам про свои права. Дюран Эдукан вынужден был признать, что неприкасаемая права. Чтобы вернуться в город, нужно сперва выжить здесь. Принц Орзаммара не имеет права умирать вот так! Всю жизнь воля Предков вела его к власти и величию, но по какой-то жестокой шутке он родился вторым. Вторым! Проклятый Триан опередил его и унаследовал корону. Дюран всем сердцем ненавидел этого жалкого глупца и когда его молот размозжил тупую трианову башку… В жизни Дюрана не было момента счастливей. — Я выберусь отсюда, — твёрдо сказал гном, — у меня остался ещё один брат, которого я должен убить. Признаться, Дюран никогда не придавал Белену особого значения. Бездарный выскочка без капли вдохновения. И всё же этот выскочка обставил его и теперь наверняка уже примеряет украденную корону. Когда младший брат рассказал ему про планы Триана, Дюран решил, что Предки к нему благосклонны. Теперь он был готов нанести удар и обставить всё как несчастный случай. Но Белен обманул его, сыграл в тёмную. Эдукан одновременно и уважал, и презирал брата за этот ловкий трюк. — Ты просто псих, — покачала головой Натия, — хотя не мне об этом говорить. Натия Броска убивала с одиннадцати лет, с того самого момента, как смогла твёрдо держать в руке кинжал. Убийство было её хлебом, её призванием, её… совершенством. Она была лучшей в Хартии, её побаивался даже сам Берат. Рано или поздно она бы заняла его место. Конечно, после того, как смочила бы пыль его кровью. Проклятые Испытания! Им всего-то и надо было что отравить какого-то жирного ублюдка, чтобы другой жирный ублюдок победил. Простая работёнка, как сказал Леске. Вот только их ублюдок нажрался до розовых нагов и свалился без чувств. А как такое Берату объяснишь? Вот и пришлось напяливать ублюдочные шмотки и самой выходить на Арену. И, Предки всеблагие, это было прекрасно… Впервые в жизни она убивала для себя, а не для шефа, толпа ликовала, чувствуя кровь, и славила её. На секунду она позволила забыть себе и о клейме, и о Хартии. Пока мерзкий старикан-распорядитель не приказа снять шлем. Ну ничего, этот сморчок у неё ещё попляшет на собственных кишках. — Псих? — задумчиво промолвил Дюран. — Не думаю. Посмотри, к чему мы пришли. Когда-то наша империя простиралась на весь Тедас и ей не было равных. Наземные дикари лизали нам пятки даже за крупицу великих гномьих знаний. А что теперь? У нас остался всего один тейг, мы отделили неприкасаемых и не даём им оружие, обрекаем на попрошайничество и разбой. И всё из-за каких-то дурацких традиций! Если гном может и хочет сражаться, но родился не в воинской касте, ему никогда не дадут пойти на войну. А сколько великих открытий не было совершено из-за того, что великий кузнец родился среди слуг? Мы обрываем связи с наземниками, вместо того, чтобы через них завоёвывать влияние на поверхности. Проклятие, да твоя Хартия правила бы Орзаммаром лучше этой жалкой кучки деширов! Подумаешь, у них предок был Совершенным. Они-то сами ничего не сделали, но имеют право решать судьбы всех гномов. Если так продолжится дальше, Орзаммар падёт и с ним падёт весь мир. Порождения Тьмы выплеснутся на поверхность и не останется места, где можно спрятаться. Да, клеймёная, я братоубийца и кровожадный ублюдок. Но я спасу наш народ и наш город, даже если для этого придётся перебить всю мою семью и погибнуть самому. Натия заворожённо слушала безумного принца и впервые за свою недолгую жизнь испытала нечто, что можно было назвать откровением. В одночасье ей открылась вся грёбаная неправильность их мира, которую она всегда чувствовала, но никогда не могла объяснить словами. Сейчас Дюран напоминал ей ожившее изваяние Совершенного, вернувшееся из Камня, чтобы всем напинать по яйцам. — И что бы ты изменил? Дюран почему-то вновь почувствовал себя мальчишкой, спорящим с отцом. В детстве он часто убегал из дворца, чтобы посмотреть город и, вернувшись домой, неизменно требовал у короля ответов. И старик Эндрин всегда спрашивал его: «А что бы ты изменил?» и маленький принц начинал путано излагать свои незрелые мысли, ещё не оформившиеся в идею. Отец просто смеялся над его словами, а потом и вовсе перестал слушать. Триан дразнил его «пылеглотом», а Белен просто улыбался. И Дюран перестал говорить, но не прекратил мечтать. И сейчас, глядя в грубое, жестокое, но почему-то всё равно прекрасное лицо неприкасаемой, он начал говорить: — Для начала, я разгоню Совет. От него всё равно никакого толку. Я созову новый Совет с представителями из всех каст, от знати до слуг. В моём Орзаммаре не будет неприкасаемых, вас примут как равных. В конце концов, я вообще отменю касты, дам гномам свободу. И когда Орзаммар воспрянет, я начну великий поход. Тейг за тейгом, мы вернём земли Предков и загоним порождений тьмы обратно в их грязные норы. И тогда весь мир вспомнит, кем мы были когда-то и узнает, кем мы станем в будущем. — Святые Предки, да ведь они все на тебя ополчатся! Все знатнюки, куча говнюков из Общинных Залов… Придётся утопить город в крови, — восхищённо прошептала Броска. — Да, придётся, — спокойно ответил Эдукан, — но если я этого не сделаю, нас не будет вообще. Никого из нас. — Тогда я с тобой. От удивления принц едва не упал с камня, на котором сидел. — Со мной? — Да, мать твою, с кем же ещё? — грубо отрезала Натия. — Я убью всякого ублюдка, что попытается к тебе подобраться, перережу глотку всякому, на кого ты укажешь, прикрою твою спину хоть от всей Хартии. Но ты должен пообещать кое-что. — И что же? *** История повторяется. Ещё один брат падает к его ногам. На лице Белена растерянность и испуг, он явно не ждал своего любимого братика. — Ты… что ты тут делаешь?! — Да вот решил наведаться домой, — криво улыбнулся убийца Архидемона, — вернуть кое-что своё. Я старше тебя, братец, и корона моя. — Совет избрал меня! Ты сам помогал мне! Дюран Эдукан громко рассмеялся. — Конечно я помог тебе. Сколько прошло времени, прежде чем весь Орзаммар тебя возненавидел? Ах да, он возненавидел тебя сразу же. Я много болтал с теми ребятами, которых ты послал мне в помощь на поверхность. Ты им не нравишься, знаешь ли. Потом мне пришлось переговорить ещё с парочкой нужных людей и вот, я у тебя во дворце и со мной долбанная армия. — Ты спятил! За меня Дейсы, и Мейно, и… — А я разве ещё не представил тебе свою новую королеву? Из теней вышла клеймёная в лёгком кольчужном доспехе и с двумя отрезанными головами в руках. Она улыбалась и эта улыбка, словно нож прорезающая покрытое кровью лицо, было прекраснейшим, что Дюран видел в своей жизни. — Слышь, Величество, я тут подарки принесла, — с этими словами она бросила головы леди Дейс и лорда Хельми к ногам нового владыки Орзаммара, — ещё штук шестьдесят сложила в тронном зале. Ну и тяжёлые же эти знатнюки… Белен протяжно выдохнул, очарованный моментом. Все его былые поступки теперь казались прахом. Ну почему, почему старший брат всегда выше него! Дюран склонился к его лицу так близко, что Белен мог ощутить его дыхание: — В конце концов, я ведь старше. — Постой… Тяжёлый молот обрушился на голову бывшего короля, превратив в кучку кровавых ошмётков. Дюран Эдукан, первый этого имени, владыка Орзаммара и Герой Ферелдена, подал руку супруге и повёл к трону. — Знаешь, похоже братоубийство вошло у меня в привычку.