Мой бумажный кораблик Хотел покорить океанские волны. Где искать теперь берег, И как обречённость смыслом наполнить?
Рей Тихо, тепло и не страшно. Тугая повязка сдавливает рёбра и живот. Боль ушла куда-то далеко, её больше не существует. Сколько она ещё продержится? Полчаса? Час? Только почувствовав под рёбрами жар светового меча Сноука, Рей увидела, как перед глазами начался быстрый отсчёт уготованного ей времени. Это не страшно. Намного страшнее карие глаза напротив, в них слишком много надежды. Бен верит в их счастливое будущее. Так глупо и наивно обманывая самого себя. Не умея толком водить, он угнал Сокол, похитил её из переполненного импровизированного лазарета и улетел. Глупо, необдуманно. Теперь уже их корабль летел на автопилоте неведомо куда. В лазарете её не хватятся, любому было понятно, что ей осталось совсем немного. Её и перебинтовали только потому, что не могли пройти мимо, оставить как есть. Его может хватится Лея, но когда это случится? — Тебе принести чего-нибудь? — Бен улыбается ей, и в этой улыбке слишком много боли и самообмана. Зачем он это делает? Он ведь понимает… — Ничего не нужно, — говорить слишком трудно, изо рта вырывается шёпот, но она тоже улыбается в ответ. Он смастерил для неё из подушек довольно удобное кресло, так чтобы она тонула в этом стерильном белом облаке, и теперь располагается напротив, вперив в неё полный надежды взгляд. Так и сидят, смотря друг на друга, не в силах отвести глаза. В иллюминаторах мелькает синеватыми всполохами гиперпространство. Утробно рычит старый двигатель. Боль пожирает не тело — душу. По подушкам медленно крадется красное пятно. — Так куда мы летим? — снова шёпот. Что будет с ним после неё? — Я подумал… — он касается живой рукой её оголенного колена. — Что ты захочешь исполнить свою давнюю мечту. Она изо всех сил старается не заплакать. Поджимает губы: — Мечту? — Ты уже и забыла? Или, может, так и не вспомнила? — ухмыляется. Уже все продумал. Конечно, она помнит, и от этого ещё сильнее щиплет глаза. Дело было поздней весной. Сгущались сумерки, и цветущие сады Этоса выглядели как никогда загадочно. На маленькой поляне, еще не потерявшей своих очертаний, сидели двое детей, прижавшись друг к другу спинами. Они уже долгое время провели молча, и вдруг мальчик заговорил шепотом, будто хотел поведать страшную тайну: — Галактика так огромна. Наверное, еще ни один джентельмен и ни одна леди не были на всех планетах и их спутниках. Чем мы будем заниматься, когда покинем храм? — Я бы хотела полететь в неизведанные пределы и открыть много новых планет и существ. А когда мне бы надоело летать с одной планеты на другую, я бы нашла такую, где живут маленькие пушистые разумные существа. Они были бы очень добрые и питались росой и семенами. А планета состояла бы из множества островов, и море всегда было бы теплым. А чего хочешь ты? — Я был бы не против отправиться с тобой. Ты слишком добрая для таких путешествий, и без меня тебя быстро съедят. Дети тихо засмеялись. — А так всех съешь ты! — Ну и что? А твои маленькие пушистые господа обладали бы Силой? — Бен оглянулся через плечо на свою подругу. — Это было бы очень мило. Мы бы сделали им маленькие серберы и учили бы их всем премудростям джедаев. Дети снова засмеялись, только громче. — Я слышал, мастер Йода — учитель Люка — был ему по колено и… Договорить ему не дали: из ближайших кустов показалось чье-то черное лицо. — Если вы устраиваете тут заговор, то я все расскажу мастеру Люку! — Мы ничего не замышляем! — Рей быстро встала на ноги и заняла оборонительную позицию. — Ну так я и поверил. Эй, Соло, язык проглотил? Тебя уже девчонка защищает? Бен метнулся к парню в кустах. — Не надо! — крикнула ему в спину девочка. Спустя столько лет он все ещё оставался тем мальчишкой и, казалось, чем дольше они были вместе, тем больше из этого грозного и опасного мужчины проглядывал тот маленький мальчик. — Нет, я помню, — слезы все-таки одна за другой скатываются по щекам. Как она может так поступить с ним? Оставить! Бросить! Эти светящиеся нежностью глаза, спутанные волосы, по-детски пухлые губы, слишком большой даже для его лица нос. Они потеряли слишком много времени и никогда не смогут его наверстать. Слишком несправедливо. — Тебе больно? — он весь напрягается словно струна, заметив слезы. Невыносимо! Невыносимо! Невыносимо! — Бен… — слова застревают в горле. Эти глаза пронзают её насквозь, заставляя дрожать и плавиться. Он ведь знает? Знает! Осознаёт? Тело еле слушается, и стоит титанических усилий поднять руку, чтобы убрать с его горячего лба непослушную черную прядь. Он ведь и сам ранен. Так много всего произошло. — Пообещай мне кое-что… — его ждёт долгая жизнь. — Все, что пожелаешь! — он действительно готов на все. Ведь уже не раз доказал это. Все что угодно ради маленькой девочки с Джаку, ради юнита из прошлой жизни.***
Бен Соло Растрепанная, бледная, обессиленная, в крови и саже, но все такая же невероятно красивая. Почему она выбрала его? Не отвернулась, даже когда на кону была вся вселенная? — Эй, внучек Дарта Вейдера, не хочешь завоевать галактику? — кричали им в спину дети. — Где твой страшный шлем? — Уродец, создавая Звезду Смерти убедись, что она не убьет тебя! Все в столовой смеялись над ним и норовили поставить подножку, когда он шел к своему столу с подносом. За столом к нему присоединилась Рей. — Ты тоже будешь смеяться? — Бен поднял на нее грустный взгляд. — Почему я должна смеяться над тобой? — девочка отложила вилку и внимательно посмотрела ему в глаза. — Сегодня в школу приезжал какой-то политик. Он при всех сказал, что не доверяет Люку. Потому что он сын Вейдера. Потом повернулся ко мне и сказал, что я копия деда. — Политики всегда лгут. — Но не Люк. Он сказал, что это правда. Мама и он действительно дети Дарт Вейдера! А, значит, я его внук. — Что ж, у тебя очень знаменитые предки, — Рей снова принялась за поедание овощей. — Но он был монстром! Значит, я буду таким же! — мальчик почти перешел на крик. — Родственников не выбирают, Бен. Но за себя ты все решаешь сам. Мои родственники не самые хорошие люди, но я не похожа на них и я — не как они. И ты — это только ты. Только тебе решать, кем быть. Те, кто думают иначе — дураки. Он не мог заслужить это солнце и за тысячу жизней. И все-таки она рядом. Только за этот лучик света в его жизни он готов абсолютно на что угодно. Сбежать на край света лишь малая капля из этого. Проси чего хочешь, любовь моя! — Пообещай, что проговоришь с Люком, — тихо шепчет она. — Ты и без карты найдешь дорогу, ты всегда её знал. Все щёки в слезах, но она пытается не подать вида, какую боль доставляют ей раны. — Обещаю! — улыбается Бен. — Как только станем основателями новой школы для маленьких пушистых существ. Нам понадобится его опыт. Ей грустно. Из-за боли ли? — Бен… — её шёпот становится ещё тише. — Не будет никакой школы, ни пушистых существ, ни потом… На очередном вздохе она заходится надрывным кашлем. Бинты и подушки становятся красными. Слишком много крови. Так не должно быть. Слишком много. Так же резко, как и начался, кашель стих. И Рей будто утопающий жадно втянула воздух. В уголке её губ блеснула алая капелька, но девушка её быстро слизнула. Он хотел было поправить бинты, сделать что-нибудь еще. Он не представлял, что. Все, что угодно! Но напоролся на слишком строгий? Серьезный? Взгляд её раскрасневшихся глаз. — Не нужно, — он уже еле улавливал звук её голоса. — Ты ведь знаешь. Это неизбежно. Нет! Нет! Нет! Она ведь имела в виду что-то другое? Нельзя так думать! Она не умрет! Она не может умереть! Его свет. Его маленькая Рения! Она не оставит его, не покинет! Она имела в веду что-то другое! Глаза защипало — с чего бы это? Все же хорошо. Все будет хорошо! — Поцелуй меня, Бен Соло, — её губы еле шевелятся, на лице ни кровинки. Как он может ей отказать? Пусть у них ещё множество поцелуев впереди. Он хотел бы изучать эти столь родные губы на протяжении вечности. Так почему бы не поцеловать, если она так этого хочет? Он привстает и наклоняется, стараясь не задеть покалеченного тела. Ничего, она поправится! Нежно касается горячих сухих губ. Мягкий, почти невесомый поцелуй. Но что-то в нем неправильно. Он будто прощается. Но он ведь не собирается прощаться. — Я люблю тебя! — слова вырываются сами, так естественно и легко. Она так близко смотрит на него своими невероятными глазами. — И я тебя… — на грани слышимости выдыхает она. Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но отчего-то замолчала. Он улыбается, и этих слов вполне достаточно. Нежно проводит по её щеке. Такое простое и тёплое прикосновение. Почему она не реагирует? Только смотрит на него… Пустыми глазами. — Рей, — он повторяет действие ещё раз. И ещё. Целует. Ещё, ещё и ещё. Но она не реагирует, словно уснула. Но с открытыми глазами ведь не спят? — Рей! — уже даже не боясь навредить, он трясёт её за плечи. Со всей силы, как только может его изнурённый организм. Он её разбудит, сейчас она проснётся. Проснётся… Слишком больно, слишком больно. Руки трясутся. Перед глазами мутнеет. Это все не правда. Не правда! Он уже не в силах сдержать рыдания. Это плачет не он. Кто-то другой. А Бен? Он умер вместе со своим маленьким лучиком света. Безвозвратно. Оставляя после себя лишь жалкую оболочку в крови, слезах, прижимающую Её к себе словно сломанную куклу. Баюкает будто маленького ребёнка. Окровавленными пальцами убирает волосы с её лица. Такого прекрасного, даже сейчас. Её стеклянные глаза смотрят куда-то в потолок, не замечая ничего вокруг. Почему Сила так не справедлива? Мир не справедлив? Почему она? Как же их школа? Их будущее? Маленькие пушистые существа навсегда останутся без осознания Силы… Корабль дернулся, выходя из гиперпространства. Он в неизведанном космосе. Только зачем все это без неё?***
— Я не смогу понять твоей потери, Бен, — в старике напротив с трудом можно угадать черты некогда красивого человека — Люка Скайуокера. Он и правда отыскал его слишком быстро, теперь не обременённый злобой и обидой. Он бы нашёл его, даже если бы пришлось прочесать всю галактику. Он обещал ей. Мысли причиняли слишком много боли. Он видел её образ и во сне, и наяву. И теперь, выполнив своё обещание, возможно, ему следует последовать за ней. За грань. — Но и ты прости меня, я был слеп по отношению к вам, — старик спокойно потягивает чай из примитивной глиняной кружки. — И вот к чему все привело… — Мы виноваты в равной степени, — раньше он об этом даже не задумывался. Он стал другим. Но кто он теперь? Когда Орден пал, Рей и его отец мертвы, множество планет в галактике ещё долго будут восстанавливаться от ударов тёмной стороны. Кто он теперь? «Если бы я только знал!» — подумали оба мужчины.