Поведение.
Часть шестая.
Солнце постепенно скрывалось где-то вдалеке за могучими горами, оставляя после себя лишь теплые солнечные лучи, освещавшие вечерний город. Воздух потерял все то утреннее тепло и уже обволакивал жителей своей прохладой. Я простоял где-то минут двадцать дожидаясь автобуса, который должен был отвести меня в больницу. По телу часто бегали назойливые мурашки, а руки, убранные в карманы кожаной куртки, замерзли. Перешагивая с ног на ногу и пиная маленькие камушки, я пытался хоть как-то согреться и чем-нибудь себя занять. В голове играла какая-то знакомая песня, отчего я невольно дергался, как бы пританцовывая, и подпевал себе под нос. Я резко развернулся и увидел, как старичок, что сидел на скамье, держа в руках деревянную трость, недоумевающе косился в мою сторону. Но от прожигающего чужого взгляда, от которого мне становилось не по себе, меня спас наконец-таки подъехавший автобус. Не раздумывая я забежал в теплый салон, оплатил проезд и сел в самый конец автобуса. Пока я проходил мимо рядов, многие девушки отрывали свои взгляды от телефонов и переводили их на меня; от этого становилось немного неловко, но это было лучшим подтверждением моей неотразимости. Прекрасное слияние звуков фортепиано и виолончели рождало потрясающее музыкальное произведение, автору которого я с удовольствием пожал бы руку и сказал, насколько сильно я был восхищен. Мне всегда нравились разные музыкальные жанры, как рэп или рок, к примеру, или музыка, что находилась на первых строчках в молодежных трендовых чартах. Но большее предпочтение и сильную любовь я отдавал классике. Эта музыка была для меня неким спасательным кругом, когда я буквально тонул от тяжести жизни: она успокаивала, придавала сил и обволакивала своим теплом и любовью, прямо как объятия матери. Слушая ее, я словно погружался в волну спокойствия и расслабления, будто парил в мягких облаках, и мне казалось, что во всем этом огромном мире, был только один я. Перед глазами будто все обратилось в некую дымку, и появился расплывчатый, словно призрак, образ матери. Она тянула ко мне свои нежные руки и улыбалась самой бесподобной улыбкой, и я, разумеется, протягивал к ней свои маленькие детские ручки. Я смотрел на себя в отражении внезапно появившегося зеркала и видел маленького мальчика, глаза которого блестели от счастья и любви. Постепенно из мальчика я стал превращаться в красивого юношу, когда неожиданно почувствовал на плечах легкое прикосновение чьих-то рук, которые не спеша заключали в теплые объятия. Рыжеволосый парень, что стоял за мной, смотрел в наше с ним отражение. Однако в его выразительных карие глазах я увидел страх и мольбу — мольбу о помощи. Его губы приблизились к моему уху, и он прошептал: «Прошу, спаси меня». Все образы мигом исчезли, когда моя голова болезненно столкнулась с окном, из-за того, что автобус качнуло на дорожной кочке. Я сонно раскрыл глаза и, поняв, что автобус уже подъезжал к нужной мне остановке, лениво поднялся и побрел к дверям. Стоило мне оказаться на улице, то меня тут же окутало вечерней прохладой, отчего по коже прошлись мурашки; тело привыкло к теплу салона автобуса. Я осмотрелся вокруг, бросая взгляд на большое белое здание. Это была до жути ненавистная для меня больница, что так горделиво смотрела на своих неуклюжих каменных соседей. Мое сердце несколько сжалось, когда я вошел внутрь. Я ненавидел больницы — место отчаянья и горя, криков и плача как и детских, так и взрослых. Терпеть не мог это место со стерильно-белыми полами, стенами, халатами и простынями. Запахи лекарств и крови, въевшиеся в стены. Ненавидел пропитанные насквозь ложью обещания о том, что все будет хорошо. «Все будет хорошо» — ничтожная и избитая временем фраза, что каждый раз слетала с человеческих губ, теряя всякий смысл. «Мы сделали все, что могли» — грязное вранье, словно навечно выжженное на теле болезненное клеймо. Почему я должен был слушать отчаянные вздохи и тихий задушенный плач, скрытые за дверьми палат? Это личное, и оно не должно было быть услышанным. Как же бесило. Всякий раз я пытался абстрагироваться от проклятых звуков и запахов, но постоянно мелькавшая толпа врачей, от которых за километр веяло лекарствами, будто специально заставляла меня обратить внимание на все происходившее вокруг. Продолжая держать руки в карманах черной косухи, я раздраженно выдохнул и направился к стойке регистрации. Меня тут же встретила приветливая медсестра, которая напоминала хомячка. — У меня назначена встреча с больным. Ким Тэхёном. Мои друзья уже у него, — руки, покинув теплые карманы куртки, коснулись прохладной синей стойки, и мои пальцы тут же начали отстукивать нервный ритм. — Точно-точно. Слишком улыбчивый парнишка несколько раз говорил мне о вашем приходе, — улыбнулась медсестра, смотря в свой журнал. По ее словам я тут же узнал своего друга: Хосок был из тех людей, с чьего лица практически никогда не спадала ослепительная и теплая улыбка. Видимо, в такого светлого и постоянно радостного Джей-Хоупа — так иногда мы его называли — и влюбилась нынешняя девушка Чона. — Распишитесь вот здесь и можете идти. Второй этаж, девятая палата. Только не забудьте надеть бахилы, пожалуйста. — Само собой, — я натянуто улыбнулся, доставая из корзины бесплатные синие бахилы. Быстро переставляя ноги, я норовил поскорее пройти коридор, обставленный с двух сторон множеством дверей, многие из которых были раскрыты, и мне приходилось лицезреть не столь приятные для меня картины. По сути, многие пациенты просто лежали на койках под теплыми белыми одеялами и занимались своими человеческими делами — читали, спали, смотрели фильмы с телефонов — ничего необычного, но меня это все жутко раздражало. Сам лишь вид беспомощного и больного человека. «Закройте хотя бы двери» — думал я. Повернув металлическую ручку, я раскрыл дверь и зашел в палату, в которой было уже весьма тесновато из-за количества народа. Стоило мне оказаться на пороге, как на меня тут же пали три недовольных взгляда, и лишь один Тэхён широко улыбнулся, радуясь моему запоздалому приходу. — А ты очень пунктуальный, — сарказмом пошутил Намджун: он деловито сложил руки на груди и стоял возле окна, опершись о подоконник. В ответ я бросил неловкую улыбку, подходя к Тэхёну, чтобы пожать ему руку. А после тихо присел на свободный стул и мельком взглянул на Юнги, который был крайне недоволен. Шуга сидел напротив меня, и нас, слава богу, отделала койка Тэхёна. Он смотрел на меня исподлобья, а черная рэперская кепка, чей козырек был развернут назад, казалось, давила на брови, отчего его взгляд был еще суровее обычного. Мин упёрся локтями в колени, и теперешняя его поза выглядела достаточно пугающей. Мне было очень интересно, что творилось у него в голове. Какими методами он убивал меня в своих мыслях. Я непонимающе вскинул бровями и развел руки в стороны, губами произнеся «что?». Серьезно, я не видел ничего криминального в том, что опоздал, ведь у меня была уважительная причина. Он вел себя как девчонка, которая обиделась на своего парня из-за опоздания на свидание. — Не бери в голову, Гук. Главное, что ты пришел. Я очень рад, — улыбнулся Тэхён своей теплой улыбкой. — Да, кстати, что произошло? — Хосок, положив свою руку мне на плечо, повернулся и с интересом посмотрел на меня. — Странно слышать, что тебя вызвали к декану, — удивлялся Тэхён. На лице снова блеснула неловкая улыбка. Я смотрел в пол, смущенно перебирая пальцы. И слегка нахмурившись, сказал: — Мы пришли навестить Тэхёна, так ведь? Поэтому давайте сейчас не обо мне поговорим, — подняв на друзей глаза, я мягко улыбнулся. — Тэ, так как ты умудрился сломать руку? — отозвался Намджун, сменив тему, отчего я мысленно поблагодарил хёна. — Я удивлен, что это не с тобой произошло, Джун, — посмеялся Юнги. Намджун имел клеймо неудачника, ведь с этим парнем постоянно что-то случалось. У Кима часто возникали проблемы со здоровьем: то палец вывихнет, то руку сломает, то еще что-то. Но в последнее время такое за ним не наблюдалось, чему мы были очень рады. — Решил со школьными друзьями встретиться, поиграть в футбол, — ухмыльнулся шатен. — Нормально так поиграл, — изогнув бровь, посмеялся Хосок, указывая взглядом на руку в гипсе, а Тэхён виновато улыбнулся. Мы просидели у Тэхёна около двух часов. Время проходило достаточно быстро, и за увлекательными историями друг друга мы не заметили, как стрелки часов быстро перемещались, показывая все более поздний и поздний час. Как обычно, нас окружала спокойная и веселая атмосфера. Я был несказанно счастлив осознавать то, что у меня есть такие друзья. Они делали мою жизнь еще ярче, насыщеннее. Каждый раз заставляли смех вырываться из груди, а улыбку расплываться по лицу, обнажая ряд белоснежных зубов. Они были замечательной поддержкой и опорой. И тогда, когда мы снова вместе собрались, я впервые не смог сполна насладиться этими прекрасными минутами. Я спокойно сидел на стуле, откинувшись на спинку, и смотрел куда-то в пустоту, думая о Чимине. Дома ли он? Чем занимался, плотно ли поел? Я удивлял сам себя. Раньше я бы никогда не стал думать о подобных вещах, но в последнее время что-то щелкало глубоко внутри меня, отбрасывая всю безмятежность в сторону. Как бы я не пытался отвергнуть этот факт, но Чимин действительно и очень серьезно волновал меня. Мне было очень стыдно за себя, ведь я находился в компании любимых друзей и должен был поддерживать разговор, но я лишь молчал и думал о человеке, которого они явно никогда не приняли бы в наш коллектив. Особенно Юнги… Было уже достаточно поздно. Солнце давно скрылось за горизонтом, а на смену теплому шару, предстала яркая холодная луна, освещавшая своим светом большой город и предававшая ему немного мистического образа. Только вошедшая медсестра заставила нас попрощаться с другом и дать ему отдохнуть. Парни разочарованно повздыхали, а Хосок и вовсе начал бубнить, мол, мало пообщался с Тэхёном, но недовольный взгляд медработника заставил ворчливого парня исполнить ее просьбу. Тэхён обменялся с парнями прощальными рукопожатиями, и мы направились к выходу, выкрикивая уже за порогом пожелания скорейшего выздоровления, что, собственно, и рассмешило Кима. — Чонгук, — отозвался Тэхён. Я развернулся к нему лицом, ожидая продолжения, — можно тебя на пару слов. Юнги перекинулся со мной вопросительным взглядом, но потом вышел из палаты и закрыл дверь. — Конечно, — я подошел к нему и сел на стул, на котором пару минут назад сидел Хосок. — Слушаю. — Эм… Как бы сказать, — Ким опустил глаза вниз, а его брови поднялись кверху. — В общем, сегодня мне звонила Аи. — Я удивленно усмехнулся и не совсем понял, что сказал друг. — Что? — В последнее время она, — он запнулся. — Она ведет себя странно. Я думаю, вам нужно поговорить. — Аи? Ведет себя странно? В смысле? — на лице появилась ясная гримаса удивления. — Часто спрашивает о тебе. Жалуется, что ей одиноко. — На нее это не похоже, — недоуменно проговорил я. — Встреться с ней, поговори. Думаю, это ей и нужно. — Молодой человек, — женский голос заставил нас с Тэ обратить на себя внимание, — понимаю, вы соскучились, но я ведь сказала, время посещения закончено, — проговорила медсестра. Она нехотя перебила нас и вежливо попросила меня уйти. — Все, ухожу, — я одарил ее улыбкой, поднимаясь с места. — Гук, — он остановил меня, взяв за руку. — Я понял, не переживай. Я поговорю с ней. — Хорошо, — Ким расслабленно улыбнулся, а потом игриво помахал здоровой рукой. Попрощавшись с Тэхёном, я направился к выходу из больницы, с радостью покидая это место. Когда прозрачные двери раскрылись перед мной, я шагнул вперед и увидел Юнги. Он оперся спиной об белую колону и курил. Меня это очень удивило. — Ты куришь? — я не спеша подошел к нему, надевая на голову капюшон толстовки. — Нет, тебе показалось, — усмехнулся он, бросил окурок на землю и, наступив на него ботинком, затушил. — Ну да, — я сунул руки в карманы и огляделся по сторонам, отмечая, что ждал меня только Шуга. — Ну что, пойдем? — Да. Я хотел прогуляться с тобой. — Серьезно? — я наигранно удивился, улыбнувшись. От больницы до парка мы шли молча. Меня это изрядно напрягало, ведь обычно мы с ним никогда не молчали во время прогулки. Я незаметно косился в его сторону, замечая на лице друга какую-то тоску. Он словно погрузился в свои мысли и о чем-то размышлял. В парке не было ни души, лишь вдоль протяженной парковой дорожки длинные, тощие фонари сопровождали своим тусклым светом наш путь. Я неосознанно нахмурился, закусил губу и решил первым начать диалог. — Так все-таки, с каких пор ты начал курить, хён? — Юнги молчал, а потом посмотрел на меня каким-то недовольным взглядом. — А с каких пор ты на парней заглядываешься? — его слова шокировали меня, отчего я усмехнулся. — Что? — моя насмешливая интонация ввела его в полное недовольство, и только тогда я понял, что друг говорил со всей серьезностью. — Не прикидывайся. Ты понимаешь, о чем я, — Шуга остановился, и мы встали посреди парка. Друг ждал моего ответа, но поняв, что этого не произойдет, он замялся и отвернулся в сторону, нервно выдохнув. — Думаешь, я не заметил, как ты постоянно косишься на новенького. Ты начал себя странно вести, Гук. Что с тобой происходит? — С чего ты это взял? Что за бред ты вообще несешь, хён? — Стоит Рыжему появиться в пределах видимости, как ты сразу переводишь на него свой взгляд. Сегодня ты вообще вышел вслед за ним, а после ни ты и ни он не вернулись. Следовательно, к декану повели вас обоих. Что же у вас тогда произошло, Гук? — холодно проговорил Юнги, смотря на меня каким-то недоверчивым взглядом. То, что говорил Юнги, было чистой правдой, и возразить я не мог, так как не знал, что сказать. Он бы не понял, не признал и отвернулся бы от меня. Я молча пытался придумать, что сказать. — А сегодня? — снова отозвался блондин. — Мы пришли к нашему другу, а ты и словечком не перекинулся. Все это время я смотрел на тебя, пытаясь понять, о чем думаешь. Ты продолжал витать в своих мыслях, игнорируя всех нас, будто ты был там один. — Голос Юнги становился все громче и громче. Я видел, как с каждым сказанным им словом он все больше злился. — Тэхёну сейчас просто необходима наша поддержка… — Поддержка? А кто поддержит меня, хён?! Ты, черт возьми, даже не представляешь, что творится у меня в жизни. В каком дерьме я живу. Каждый раз я засыпаю, молясь о том, чтобы с матерью все было хорошо. У меня есть собственные проблемы, хён. И я не могу улыбаться и хихикать, когда мне хреново! — я сорвался на крик, перебив друга. Не знаю, что заставило меня сказать это, но это чувство действительно терзало меня. Мои слова не были ложью или причиной, чтобы скрыть некую привязанность к Чимину. Все сказанное было чистой правдой, которая всерьёз мучила меня и разрывала душу. Юнги смотрел на меня с полным равнодушием, что было ему свойственно. Я прекрасно понимал, что он такой человек, но именно в этот момент я хотел получить от него поддержку. Хотелось, чтобы он стал именно той жилеткой, в которую можно было бы выплакаться. Я не пытаюсь сказать, что ему было плевать на мои проблемы, возможно, внешне он пытался скрыть ту грусть от услышанного, а в душе он сочувствовал мне и переживал. Но все-таки я очень хотел услышать от него те слова, которые смогли бы успокоить меня, однако, он молчал, мы оба молчали. Между нами воцарилась неловкая атмосфера, и я, поняв, что нужно что-то с этим делать, выдавил невнятное «Черт», развернулся и ушел прочь. На своей спине я чувствовал взгляд Юнги, и в этот раз он был полон грусти и жалости. Не знаю, сколько Юнги стоял на том месте, и вернулся ли он домой после нашей ссоры, но я не желал знать об этом. В ту ночь я вяло шагал по тянувшейся, словно змея, дороге, слушал музыку, спрятав руки в карманы куртки, и съежился, ведь на улице было достаточно холодно. Я быстро добрался до дома. Войдя в квартиру, скинув с себя куртку и кроссовки, и бросив их валяться на полу, я не раздеваясь плюхнулся в объятия мягкой кровати. Усталость взяла надо мной верх, веки потяжелели и опустились. Я не заметил как потерял связь с реальностью и уже был во власти Морфея.