Мне нужно больше.
Часть восемнадцатая.
Никогда в жизни мне не было так больно, как в тот злополучный день. Спустя прошло несколько дней, а я все не мог выбросить из головы то, что думает обо мне лучший друг, или точнее сказать «бывший лучший друг». Я не знал, что мне делать, как вести себя теперь. Я боялся, что слухи разлетятся по всему университету, словно смертельный вирус, однако от него никто не пострадает, кроме меня и Чимина. И вот однажды, в день нашей общей репетиции случилось то, чего я так сильно опасался. Как известно, большинство слухов — это лишь домыслы людей, и если ты сам уверен в лживости этих слухов — бояться нечего. Но как в наше время такому жестокому поколению можно что-либо объяснить? Обычно, именно слухам и верят по большей мере, чем правде. Всю свою жизнь я опасался школьных издевательств, и, зная то, что в детстве я был немного со странностями, понимал, что могу спокойно попасть под этот удар. Поэтому пришлось приложить немало усилий, воспитывая в себе личность, которой будут только восхищаться и возжелать. Конечно, именно таких результатов я не добился, но определенно завоевал к себе уважение и дружелюбие со стороны сверстников. Справедливости ради стоит сказать, что в этом была и заслуга Юнги.… Иногда я задумывался, а что, если бы все обернулось иначе? Честно говоря, от одной такой мысли меня в дрожь бросает. Детская жестокость не знает границ; играя, ребёнок даст фору любому садисту, поскольку ни один взрослый до такого просто не додумается. Травля — это своего рода охота, но не ради добычи пищи, а ради развлечения, удовлетворения собственного эго. Попав под её воздействие, она способна уничтожить даже самого сильного, сражавшегося с этим в одиночку. В окончательном итоге он проиграет. Когда мы с Чимином вошли в актовый зал на нас тут же косо глянули. В их лицах я увидел насмешки, отвращение, непонимание, презрение. — Смотрите-ка, голубки снова вместе, — выкрикнул кто-то из толпы. — Эй, парни, а кто из вас пассив? — сказал один остряк, отчего поднял всех на смех. Я был шокирован, удивлен, напуган. В голове тут же возникло множество вопросов: что же делать, как реагировать, что сказать? Но взглянув на Чимина, увидел пустоту в его глазах. Не знаю, что творилось у него в голове в тот момент, но он был совершенно спокоен, хотя взгляд его был довольно злым. Я взглянул на ту самую компашку Юнги, сидевшие на сцене, гордо задрав свои лицемерные морды. Эти парни ухмылялись, и, подобно голодным хищникам, зажавшие свою жертву в угол, наблюдали, как в агонии она мечется, отчаянно пытаясь найти выход. Меня трясло от злости, но последним толчком было появление самого дьявола, создавшего весь этот ад. Юнги вышел из-за кулис, неспешно направившись к своим друзьям. Тогда я уже не заметил, как ноги понесли меня к нему. Я схватил его и ударил кулаком по лицу, а он даже не успел среагировать, как впрочем и сидевшие рядом его дружки. Он тут же попятился назад, но я вновь схватил его за воротник и притянул к себе. — Так вот значит, какой ты на самом деле?! Чертов сплетник, трепло! А я тебя другом считал, лучшим! Я доверял тебе, а ты… — Заткнись! — яро выкрикнул он, а после с силой оттолкнул меня в сторону. — Что на тебя нашло, Гук? — Ты еще спрашиваешь? Пустил слухи про меня, а теперь прикидываешься овечкой?! — О чем ты? Я ничего не говорил. — Я слышал, о чем ты говорил со своими жалкими шестерками, — мои слова загнали его в тупик. По лицу его было видно, как он взволнован и испуган. — Напридумывал всякой чепухи, наслушался такой же херни от своих баранов, и запросто поверил. Столько лет знаем друг друга, столько лет знаешь, какой я человек, и в итоге так обо мне думаешь — Продолжал кричать я, а Юнги удивленно смотреть на меня. — Плевать мне на твое мнение, но то, что ты в сплетники заделался, убивает меня больше всего. — Да выслушай же меня, — взмолился он, но продолжить ему не дали. — Если это всё глупые слухи, то докажите, — с усмешкой отозвалась Мин Юнджи, сложив руки на груди. — Доказать? — переспросил я, слегка опешив. — Именно. Пусть Чимин, — она взяла короткую паузу, делая задумчивый вид, — поцелует меня, — горделиво заявила она, наконец. Ох уж эта сука… умело воспользовалась случаем. Я понимал, что мне нужно было срочно придумать что-то другое, поскольку Чимин точно этого делать не стал. Но в голову совершенно ничего не лезло. — Ну что, Пак Чимин, сделаешь это? — Взяв на слабо, Юнджи лукаво заулыбалась. Все ждали его ответа, посмеиваясь и скептически фыркая из толпы. Но тут Чимин усмехнулся, а оскал его улыбки задержался на лице. В этот момент он выглядел совершенно по-другому. Это был незнакомый мне Пак Чимин: страстный, желанный… опасный. — Подойди, — сказал он. Голос его был ниже обычного. — Ха, нет уж. Ты давай-ка сам. Это ведь я предложила, мне и указывать. Пак ничего не ответил. Он тут же зашагал вперед, но с каждым шагом Юнджи из высокомерной сучки превращалась в забитую овечку. Казалось, что он подавлял ее уверенность в себе, наступая все ближе. Это был незнакомый мне Чимин, совершенно. Он смотрел на нее сверху вниз гордо и презренно, явно доминируя в этой ситуации. Девичьи глаза расширились, а взгляд был немного напуган, когда Чимин склонился над ней. Одной рукой он схватил Мин за волосы, оттянув назад, от чего девушка взвизгнула, а другой — сжал ее стройную шею. Его губы властно впились в её губы. Жаркий жадный поцелуй заставлял Юнджи извиваться и пыхтеть то ли от страха, то ли от возбуждения. Наблюдавшие за этой картиной ребята оцепенели, но кто-то восторженно отзывался, сопровождая аплодисментами и свистками. Да, этот Пак Чимин был неизвестен никому. Его язык вторгался в женский рот, он кусал и терзал её губы, заставляя девушку невольно дрожать и скулить. Возможно, все были поражены и приятно удивлены, но мне… Мне было отвратительно. Не знаю, что за чувство это было, но хотелось отдернуть Пака от этой девки, и промыть ему рот с мылом. Меня злило это настолько сильно, что жар ярости обжигал все мое тело. И когда губы Чимина наконец-таки отстранились от ее уже опухших и покрасневших, девушка раскраснелась и неожиданно дала ему неслабую пощечину. — Ты что творишь, извращенец! — Надеюсь, вы удовлетворены? — Злостно проговорил парень. — Нет у меня никаких проблем с ориентацией. Точнее сказать, все вы не достойны меня, поэтому угомоните ваше либидо и признайте уже, наконец, свою ничтожность. Гордо заявил Чимин и покинул зал, ловя на себе восхищенные и удивленные взгляды. — Знаешь, Юнги, прежде чем пускать сплетни, убедись в их правдивости. — Я же сказал, это был не я. Окинув экс-друга скептической улыбкой, я вышел следом, не желая более находиться в компании всех этих гнилых лиц. Хотя, по правде говоря, больше меня заботило в тот момент найти Пака, ведь чувствовал я, что этот парень сейчас был совсем не в порядке. Вся эта показуха была лишь его отличной игрой. Чертов актеришка. Влетев в туалет, я увидел Чимина, склонившегося над раковиной. Он яростно тер губы, а руки его тряслись сильнее обычного. Когда он заметил, что в туалет кто-то зашел, Пак испуганно отскочил в сторону. Я надеялся, что мое присутствие успокоит его, но легче ему не стало. Даже наоборот, казалось, что Чимин боялся. Боже, как сильно он изменился. Сейчас это был не тот Пак Чимин, которым все восхищались в зале, теперь перед глазами предстал тот запуганный рыжий мальчика, которого я поклялся оберегать, к которому так сильно привязался. Вот только делаю это хреново. — Ты как? — взволнованно спросил я, сделав шаг вперед. — Не подходи… ко мне… сейчас. На мой шаг, парень отклонился в сторону. Он прижался к стене. — Все в порядке, успокойся, это же я. Тебе больно? — Нет. Мне противно, — раздраженным был его ответ. Черт. Он выглядел слишком… развратно. Я понимал, что это не та ситуация, в которой следует замечать подобное, но его губы были красные, опухшие, мокрые. Раскрасневшиеся щеки и мокрые от слез глаза. Он трясся, отчего выглядел таким невинным и сладким. Мысли в моей голове путались, было сложно понимать, что правильно, а что — нет. Его вид напрочь сносил крышу. Я подошел к Чимину, а он снова попятился назад, после уперся в стену. Он вздрогнул, и когда я оперся руками о плитку, приблизившись к нему лицом, взгляд его был испуган донельзя. Господи, да перестань же ты так на меня смотреть. — Будет ли противно, если это сделаю я? — невесомо коснувшись большим пальцем его губ, томно произнес я. — Ч-что? — невнятно выдавил он, но я тут же накрыл его губы своими, настойчиво целуя. Я почувствовал, как Чимин сжал мой пиджак в сильной хватке и попытался меня оттолкнуть. Он брыкался, нервно выдыхал в губы и болезненно стонал. Ему было страшно, может больно, но я был словно сам не свой. Насильно делал то, чего так долго желал. Сильнее прижимая его к себе, я продолжал целовать парня, понимая, что он не собирался мне отвечать. Из-за этого я разозлился и, горячо выдохнув в губы, сжал рукой мужской пах. Чимин тут же ахнул, раскрыв наконец-таки пухлые губы. Мой язык без особого предупреждения ворвался в жаркий рот парня, сплетаясь с его мягким язычком в мокром и быстром танце. Поддавшись вперед, углубляя поцелуй, я почувствовал, как ноги Чимина задрожали и подкосились. Прижимая его к себе, мы оба скатились на пол, оказавшись немного в непристойной позе. Чимин продолжал пятиться от меня, прижимаясь спиной к холодной плитке. Дурачок, от этого я ещё плотнее к нему прижимался. Находясь меж его расставленных ног, моя рука скользнула по мужскому бедру, и я ощутил, как его мышцы в этом месте напряглись. «Какой чувствительный мальчик», — эта мысль вызвала улыбку на моем лице через поцелуй. Приоткрыв глаза, было приятно наблюдать, как Чимин жмурился, как пылали его щеки. Из-за этого я не мог разобраться в его реакции: было ли это отвращение или смущение. Он брыкался, вырывался из моих объятий, и было ясно, как день, что нужно прекращать, но мне было мало. — Пу…сти…прошу — Но тебе же нравится, — опьяненный дурманом вожделения, нагло прошептал я, словив на губах его горячий вздох. Больше…еще больше. Мне нужно было больше мягких губ, прелестного голоса, и его отчаянные попытки выбраться. Овечка в волчьей шкуре угодила в лапы тигру. Все это сводило с ума, возбуждало. Поцелуй вышел мокрым, с громкими и пошлыми звуками, а по подбородку Чимина стекала дорожка слюны, которую я тут же слизал. — Ты так покраснел, хён, и твои бёдра…сжимаются. Пак резко толкнул меня и ударил по лицу кулаком. Удар был сильным, и я рефлекторно схватился за ушибленное место, продолжая смотреть на Чимина без какой-либо обиды и злости. Да, получил же за дело. Он тяжело дышал, прикрывая губы рукой, а на его пылающих щеках блестели тоненькие струйки слез. — Ты что творишь, придурок! — разгневанно закричал Пак, но его лицо было таким смущенным, что сложно было воспринимать его злость всерьез. — Прости, — только и смог сказать я, хотя на деле не чувствовал вины, ведь было так хорошо целовать его. Только он виноват в том, что такой милый и желанный. А еще… тот поцелуй с мерзко девчонкой никак не выходил у меня из головы. Ревность ли это или чувство собственности? Чимин окинул меня холодным взглядом и выскочил из уборной, громко хлопнув дверью. Только потом я понял, что натворил. Я боялся, что после Чимин не захочет меня видеть. Однажды я уже сделал то, чего делать не должен был, и Пак тогда разозлился не меньше. Но это поцелуй… я никогда так не заводился. Его губы, его жар, стоны, все это прокручивалось в моей голове снова и снова. А ночью… Ночью я сходил с ума, сгорая от возбуждения. Закрывая глаза, я только и видел раскрасневшееся личико Чимина и слышал, как он мило, сквозь сладкий стон, просил меня прекратить. Тогда у меня впервые появился стояк от мысли о парне. Приспустив штаны, я обхватил длинными пальцами головку и начал активно двигать рукой, развращая свои фантазии все больше и больше. Стыдно мне не было, зато было очень хорошо и приятно.