Будет больно

      Джеджун стиснул зубами сигарету и уставился тяжелым взглядом в карты. Ему не везло, он уже отдал две партии, и третья, скорее всего, тоже покажет ему средний палец. Что подтвердилось спустя пару минут. — Тварь! — Фи, как грубо.       Дже швырнул карты и поднялся, отошел к окну и сел на подоконник. К нему подошла девушка, чей родительский дом стал прибежищем для шумной компании на этот вечер, положила ручку на бедро. — Дже-а, — проворковала она, — ты подумал над моим предложением? — Каким? — нахмурился парень. — Поехать на выходные в Пусан, — надула она губки. — На яхте кататься, ну же! — А-аа… нет, не хочу. — Почему? Давай, соглашайся! — девушка обвила его шею руками и положила голову на плечо. — Я покажу тебе свой новый пирсинг. — Все-таки проколола киску? — хохотнул их общий приятель, перетасовывая карты.       Девчонка проигнорировала смешок, потом ткнулась носом Джеджуну в щеку и зашептала. — Маленькая капелька, белое золото и бриллиант. Тебе понравится. — Может, сейчас покажешь? Утешишь меня заодно. — Ну, я еще не могу… — Да ладно, — усмехнулся Дже, сексуально выдувая никотин через нос. — Из любой проблемы всегда есть, как минимум, один выход. Или вход.       Девушка помялась для приличия, потом взяла парня за руку и повела вон из комнаты. В спину им полетели подбадривающие крики и улюлюканье. Парочка поднялась на второй этаж и скрылась в одной из многочисленных спален. Дже с готовностью упал на широкую кровать, продолжая нагло дымить сигаретой. Даже обувь не снял. Хозяйка дома была слишком поглощена необычной красотой парня, чтобы замечать подобное неуважение, включила музыку и приняла соблазнительную позу. — Раздевайся, — Джеджун забросил руки за голову, приготовившись к шоу.       Хихикнув, девчонка принялась извиваться в такт мелодии, вполне себе неплохо для любительницы. Дже затянулся, скользя ленивым взглядом по девичьей фигуре. Среднего роста, вполне симпатичная, сиськи что надо, колышутся от малейшего движения. Это ж какое испытание для спины, подумалось вдруг Дже. Да и спать на животе никак, удобно обняв подушку… Позабыв про тлеющую у самых пальцев сигарету, он пожирал глазами обнаженную кожу живота девушки, игриво выглядывающее из-под топа кружево бюстгальтера, по мере того как она стягивала одежду. Мгновение, и тряпка оказалась на полу.       Сигарета обожгла. Джеджун выругался, отбросил окурок, не особенно беспокоясь, куда он улетел. Девчонка была ему под стать. Захихикав, она прыгнула сверху, лихо оседлала его. — Какого хрена?! — Что не так, детка? — нагнувшись, она положила ладошки Дже на грудь и погладила, потом обхватила его щеки и прижалась ко рту.       Они целовались, словно хотели сожрать друг друга, глухо стонали от нехватки воздуха и возбуждения. Молодые тела их с легкостью реагировали друг на друга, стоило только учуять запах желания. — Сними ты уже это говно! — раздраженно дернул край юбки парень. — Сам ты говно, — обиженно взвыла девица, однако тут же сползла в сторону и принялась возиться с одеждой.       Джеджун с готовностью приподнялся и стянул с себя футболку. Оставив брюки заботам девушки, он повалил ее на кровать, зарылся носом в пышную грудь. Та повизгивала от щекотки, раздвинула ноги, и Дже скользнул между ними. Огладил округлые бедра. И тут ему в голову пришла мысль. — Можно мне тебя шлепнуть? — Конечно, — воскликнула девчонка, замерла выжидательно. — Не так, — Джеджун загорелся нетерпеливостью, поднялся и перевернул ее, дернул задницу вверх, поставив в колено-локтевую. — Эм… Дже, что ты…? — звонкий шлепок по сочным ягодицам заставил девицу заверещать дурным голосом.       Вспыхнув от негодования, девчонка развернулась и влепила такую же затрещину Джеджуну. Ким едва не сверзился с постели, схватился за полыхающую щеку. — Сдурела?! — Хули ты дерешься? — истерично завопила девушка. — Я, конечно, знала, что ты придурок, но не до такой же степени! — Рот закрой, — поморщился с досады парень. — Не затыкай меня в моем доме, козел! — Из твоего здесь только трусы. — Можно подумать, ты на свои сам заработал. — Пошла нахуй, — огрызнулся Ким. — Ах ты, пидора кусок!       В Джеджуна полетели подушки и плюшевые медведи, коими был завален подоконник. Ругаясь, на чем свет стоит, он выскочил в коридор, лишь чудом успел поднять с пола футболку. Бормоча под нос проклятия, он спустился вниз и потопал через холл к выходу. Ему что-то орали из столовой, но он послал всех в жопу и хрястнул дверью. Не замечая холода, миновал лужайку и выбрался за ограду, не отказал себе в удовольствии засветить фак в камеру слежения. После чего тряхнул челкой и поплелся восвояси.       Пошла вторая неделя, как он обходился без своего доминанта. И нельзя было сказать, что парень с легкостью вернулся к прежней жизни. Жажда новых открытий, томление, легкая влюбленность… что бы там не было, он отчаянно желал лишь одного — смотреть на хозяина снизу вверх, подставлять ему задницу для очередного шлепка. Его завораживало чувство ожидания, когда нельзя было предугадать, когда и с какой стороны ожидать наказания. Самый кайф был в то мимолетное мгновение, когда острая боль превращалась в горячее наслаждение, растекаясь теплом с его попки по всему телу. Джеджун был уверен в том, что Юнхо знал гораздо больше, чем успел продемонстрировать. Кроме того, когда он приказал сделать ему минет, Дже ощутил под пальцами полоску жесткого шрама на бедре мужчины, и тот явно убегал на задницу. Тогда Ким был слишком занят, чтобы уделить этому внимание, но сейчас, когда голова была пуста, во рту не трепетал громадный член, а задницу грели лишь труселя, он вполне мог пофантазировать на сей счет.       Мимо проносились машины, сигналили, махали из окон. Джеджун безучастно глазел им вслед, потом свернул в небольшой сквер, сел на скамью и вытащил из кармана телефон. Повертел в пальцах, раздумывая, ответит ли ему мужчина. Потом все же набрал. Долгое время ему не отвечали, потом раздался сонный голос, от которого у Дже поджилки затряслись и яички поджались. — Слушаю. — Привет! — выпалил Ким. — Я разбудил тебя? Прости. — Дже… сейчас третий час ночи, — голос Юнхо обрел строгость, от которой состояние Джеджуна еще больше усугубилось. — Правда? Я думал часиков двенадцать. — Ты где сейчас? — Не знаю, — парень огляделся. — В каком-то парке… кажется. — И что тебе не спится, — проворчал Чон, зевая. — Чего надо? — Просто стало скучно, и я решил… — Разбудить меня? Я вообще-то человек работающий.       Дже поморщился — и что они заладили с этой гребаной работой. — Ты один? — Да, у себя дома, один одинешенек, — сварливо начал ерничать Чон. — Лежу и думаю, как отхожу одну наглую задницу самым жестким флоггером*. — Флоггер? Что это?       Юнхо рассмеялся, отчетливо расслышав нотки любопытства. — Увидишь.       Джеджун помолчал, вслушиваясь в негромкие смешки собеседника, потом еле слышно произнес. — Юнхо… — Что, малыш? — Я теряю голову. Сегодня, — Дже запнулся, проблеял несчастным голосом, — я… я был с девушкой. — Все в порядке, я ведь разрешил. — Мы не успели… я попробовал шлепнуть ее… — И? — Получил по морде.       Пришлось отнять телефон подальше, ибо громкий хохот мужчины оглушил так, что даже ухо закололо. Джеджун стиснул зубы, чувствуя, как запылали уши от ярости и стыда. Задыхаясь от обиды, он замахнулся и швырнул телефон в темноту. Тот просвистел в воздухе и брякнулся на выложенную плоскими камнями дорожку. Дорогой девайс был сделан на совесть, поэтому Ким подлетел, ободрал ногти, но выковырял камень, грянул по экрану. Тот расцвел паутиной трещин. Второй удар разнес пластик на мелкие осколки. Вскочив на ноги, Дже добавил пенделя. То, что раньше было пафосным гаджетом, полетело в кусты, разваливаясь по дороге. Раздался еле слышный всплеск. — Тварь! Я ему со всей душой, а он… — рычал Дже. Его трясло от злости. А когда понял, что остался без единственного средства связи на другом конце города ночью, совсем взбесился. Начал орать и крушить скамью.       Ранним утром пожилой интеллигент выгуливал лохматую собаченку. Та мирно бежала метрах в пяти, тыкаясь носом по сторонам. Потом с любопытством ринулась прочь с дорожки. Мужчина поправил на носу очки, вглядываясь, что такое привлекло внимание его питомца. Вдвоем они вышли к небольшому пруду, заросшему тиной. Пес тявкнул, завилял хвостом при виде молодого человека, стоящего по колено в воде и рыскающего руками по дну. Его одежда была вся грязи и водорослях. — Э… вам помочь? — справившись с удивлением, спросил мужчина.       Джеджун поднял на него тусклые, безумно уставшие глаза. — Вызовите, пожалуйста, такси.       Мужчина неуверенно потащил из кармана мобильник, раздумывая, а не вызвать ли полицейских или специалистов из дурдома. Но вроде как на беглого психа незнакомец был не похож. Слишком хорошие были шмотки. Грязные, но сразу видно, что брендовые. Пока он разговаривал с оператором, парень выбрался на берег, переваливаясь и пыхтя. Размокшие кроссовки хлюпали, штаны облепили тонкие ножки. От него воняло затхлой водой и потом. — Телефон того… — махнул он рукой. — Дорогой, наверное, был, — участливо поддержал разговор мужчина. — Да срать я на него хотел. — А зачем вы тогда его искали? — Симку достать, — Джеджун сел на траву и стянул обувь, вылил воду и выжал носок. — Там был очень важный номер. — Так восстановить можно в любом офисе оператора, — пожал плечами интеллигент. — К тому же есть компьютерная программа, которая в считанные секунды вернет все утерянные данные.       Дже спокойно выслушал его, отшвырнул носок и упал навзничь, расхохотался. — Точно-оооо! Какой я идиот! Аха-ха-ха-ха!       Машина прибыла через полчаса, однако таксист категорично отказался впускать грязнулю в салон. Джеджун похлопал по карманам — мелочь на проезд была, но вот заткнуть хлебало принципиальному мужику было не на что. Рыча проклятия, парень стянул обувь, футболку и джинсы, показушно швырнул все на землю и забрался в машину, гордо вздернув нос. Собачатник с водителем переглянулись, но от комментариев отказались.       Дорога до дома заняла много времени — нормальные люди выехали на работу, а потому везде были пробки. Часам к девяти Дже все же ступил на порог родного дома. Прислуга была в шоке, когда парень, оставляя грязные следы на белоснежном полу, миновал гостиную, сверкая трусами. Последовал долгожданный душ и сон.       Даже сквозь сон ощущалась нестерпимая духота. Кожа горела огнем, словно бы его отходила широкая шершавая рука доминанта. Липкий пот стекал, щекоча, с лица. Кровь стучала в висках, гулко билось сердце. Джеджун тяжело вздохнул и вынырнул из вязкого сна, уставился в потолок. Тело налилось тяжестью, на грудь давил груз, отчего воздух со всхлипами и хрипом вырывался из приоткрытого рта. — Дже…       В уши будто вату напихали, Джеджун еле расслышал женский голос, смутно знакомый. В поле зрения показалось красивое лицо, что приветливо улыбалось. — Привет, милый. — Мама? Ты… ты разве не в Таиланд уехала?       Прохладная ладонь женщины легла на лоб парня, и это принесло блаженство. — Я вернулась сразу же, как узнала, что тебя увезли на «скорой». — Что?! — Джеджун-а, ты уже три дня в больнице. Домработница позвонила, сказала, что тебя лихорадит. Ты даже бредил, никак не приходил в себя. Я жутко перепугалась. — Прости, — Дже облизал сухие губы, повернул голову, пытаясь рассмотреть комнату, в которой находился.       Типичная палата повышенной комфортности для богатеньких пациентов. Справа у кровати стояла капельница, слева стол, на котором высились вазы с цветами. Дже фыркнул — лучше бы кальян поставили, аромат получше. Небольшой диван для посетителей, шкаф и журнальный столик, посреди которого стояла ваза с фруктами. На противоположной стене висел телевизор, окна прикрывали жалюзи в тон стенам. — А папа? — Он остался вести переговоры. — Угу, — Дже почувствовал облегчение, ведь только ругани и лекции о собственной никчемности ему сейчас и не хватало. — Сильно разозлился?       Мама промолчала, скрыла смятение за неловкой улыбкой. Сменив тему, она принялась ворковать, как хорошо сейчас в Таиланде, сколько новых бутиков открыли в Банкоке. При этом она аккуратно стирала салфеткой пот с лица ее ангелочка. Джеджун прикрыл глаза и терпел телячью нежность, мечтая остаться наедине и поспать еще чуток. Сильно болела голова, хотелось пить и курить. — Мам. — Да, хороший мой? — Я телефон потерял, — голос парня сам собой сделался виноватым, именно таким, каким он привык манипулировать матерью с самого детства. — Как неосмотрительно. Надеюсь, там не было ничего такого, за что твоему отцу придется вывалить крупную сумму?       Джеджун, даже с температурой и легким головокружением, умудрился состряпать умилительное выражение лица. И это было его сильнейшее оружие. Мать не могла устоять, и вскоре Дже получил с нее обещание покупки нового смартфона, а так же доставки любимой пиццы на ужин вместо скучной больничной еды. Именно благодаря ее бесхребетности, хотя многие бы использовали здесь эпитет «по вине», Джеджун и дорос до двадцати полнейшим увальнем, белоручкой и капризулей. И совершенно не парился по этому поводу. — Дже, нам нужно поговорить… серьезно, — деликатно начала мама, словно бы боялась ранить чувства своего драгоценного сыночка.       Ким почувствовал неладное. Он уже знал этот тон, когда госпожа Ким пыталась смягчить неизбежную неприятность. — Папа передал, что больше не намерен терпеть твое поведение. — Мм… он в курсе того, как я вернулся домой в одних трусах? — И он, и соседи. — Поблагодарили бы за бесплатное шоу, — попробовал отшутиться Дже.       Мама сдержала улыбку, хоть ей и пришлось сражаться с прыгающими губами. Но она знала, каков ее муж в ярости, а потому пересилила себя, и выдавила. — Выбирай, солнышко, институт или армия. — Чего?! — Джеджун ожидал домашнего ареста или заморозкой банковского счета, потому в шоке уставился на мать. — Он не может заставить меня! — Может. И если ты не примешь решения сам, он сделает это за тебя. И скорее всего уже к концу месяца ты сменишь Гуччи на берцы.       Дже стиснул кулаки от бессильной злобы, тут же застонал от боли, пронзившей руку в том месте, где игла капельницы пронзала его нежную кожу. Его бросило в жар — мгновенно ожил член, налился твердостью и словно бы начал зудеть, требовать внимания к себе. Дже поджал ноги, чтобы мать ничего не заметила. — Скажи ему, что я болен. — Чем? Против твоих приступов хитрости у него уже иммунитет выработался. Нет, малыш, придется взяться за ум.       «Малыш»… только Юнхо может звать его так. Только он и никто больше. Потому что слово служило катализатором, одним из многих. И Дже ощутил буквально ноющую боль в коленях, так захотелось ему вновь оказаться в ногах мужчины, ползать и преклоняться. Чресла горели огнем, мышцы на заднице судорожно сокращались. Джеджун запустил руку под одеяло и сграбастал пах, одновременно наклоняясь вперед, сжимаясь в комочек. — Дже, — мама забеспокоилась, хоть и сомневалась, не притворяется ли парень. — Что с тобой? — Н-ничего. Выйди, пожалуйста, на пару м-минут. — Почему? — Да господи! — завопил Дже, перекатываясь на бок. — Уйди! Ну!       Мать поджала губы и выскочила в коридор, обидевшись. Джеджуну было плевать, он елозил по члену здоровой рукой. А когда понял, как ослепляет его удовольствие от боли, стоит лишь дернуть руку с капельницей, завертелся, как ненормальный. Застонав, он дрочил, позабыв обо всем на свете. Чувствуя, как приближается оргазм, парень выгнулся. Трубка натянулась, игла раскровила руку, и это сыграло решающую роль — Дже кончил с громким криком. Его виски заломило, стиснуло, словно железным обручем. Перед глазами заплясали черные мошки. — Господин Ким, — над пациентом склонился врач. — Что случилось? — Ничего, — прошептал Дже, еле ворочая языком. — Просто встало на ваши лекарства.       Его мать, обеспокоенно выглядывающая из-за плеча врача, покраснела и отошла, понимая, что именно скрутило ее сыночка. А потом и вовсе покинула палату, ибо необходимо было сменить простыни и пижаму Джеджуна. Когда ей позволили вновь зайти, Дже лежал, как ни в чем не бывало, тыкал пальцем в пульт, гоняя телевизионные каналы. — Мам. — Что, солнышко? — Я пойду учиться. Только у меня условие. — Ни о каком заочном отделении не может быть и речи! — Не, я про другое… я буду учиться в Японии. В Токио.