Будет больно

      Дже брел по улице, вжав голову в плечи и нахохлившись. От холода он уже ног не чувствовал. Шатаясь от одной забегаловки до другой, он провел не самую сладкую ночь в своей жизни, ведь так и не смог заставить себя вернуться домой после клуба, из которого сбежал, даже не попрощавшись с друзьями. К трем ночи самые убогие заведения закрылись, и парень не знал, куда ему податься. Пойти в гостиницу он не мог, ибо не взял документы.       Когда он уже думал-таки возвращаться в свою берлогу, заметил в конце улицы яркую вывеску манга-кафе. Даже издалека можно было заметить яркие 24\7. Дже поспешил к дверям, молясь, чтобы еще были свободные места. На его счастье, полусонный менеджер махнул в сторону одной из кабинок. Ким с радостью заплатил, взял пару дисков с играми и несколько томиков манги, заперся и буквально упал в кресло, с удовольствием вытянул ноги. Кресло скрипело, тонкое одеяло выглядело не очень чистым, а на ощупь оказалось еще и не слишком мягким. Зато было довольно тепло. Дже разжился печеньем и чаем, торопливо все сгрыз и, опустив расшатанную, скрипучую конструкцию, улегся отдыхать. Он так устал и переволновался, что моментально уснул, скрючившись на кресле.       К обеду Джеджун проснулся оттого, что в соседней кабинке какая-то кукла устроила скандал. Визгливые вопли, впрочем, быстро утихли — дамочку и ее бойфренда, скрывающегося от нее в кафе уже несколько дней, выдворили разбираться на улицу. Перевернувшись на другой бок, Дже вытащил из кармана телефон. К его удивлению ни одного пропущенного звонка или СМС-ки от своего доминанта он не обнаружил. Двоякое чувство облегчения, разочарования и обиды затопили сознание. Шмыгнув носом, парень забрался под одеяло с головой.       Вспоминая ночной разговор с Риной, он не мог поверить в правдивость ее слов. Юнхо никогда, ни разу за все время их знакомства, не причинил ему вреда. Его спокойствие поражало, его умение вести сессию возбуждало. Тихий вкрадчивый голос расслаблял, подобно алкоголю, прогонял неуверенность и страх, хотелось подчиняться ему, следовать его властному журчанию, закрыть глаза и просто отдаться неге. Если честно, эта бабенка и практически все друзья-знакомые Дже вели себя как настоящие психи, никак не Юнхо. Таблетки, дурдом, Аюми… их влияние, несомненно негативное и уничтожающее, вылепили Юнхо. Как он сам создавал свои работы, черпая вдохновение извне.       Вспомнилась статуя, которую Чон показал на модном показе. Металлические полосы, разбегающиеся от плавного изгиба позвоночника, и складывающиеся непостижимым образом в великолепное тело. Оно застыло в подчиняющейся позе верного сабмиссива. Сильное, но такое беззащитное, покорное. Если подумать, пласты стали были сложены таким образом, что напоминали посеченную ударами кожу. Была ли та статуя своеобразным автопортретом Юнхо? Как если надгробие на могиле Аюми напоминала о ее существовании, так и эта статуя заключила в себя несомненно яркие, но болезненные воспоминания своего творца.       Стало душно. Дже сбросил одеяло и сел. Безумно захотелось увидеть Юнхо. Чтобы там не говорила эта дура, он хотел быть рядом, не смотря ни на что. Нормальный Юнхо или нет, псих ли, Джеджун хотел оставаться с ним, спать в одной постели, жить вместе, делить на двоих радость и грусть. Никакие проблемы не пугали, лишь бы только чувствовать рядом тепло его дыхания. Это уже смахивало на одержимость, а не на любовь.       Духота каморки сменилась морозным воздухом, в ушах засвистел ветер, когда Дже выскочил на улицу и помчался домой. Ждать такси не хотелось, он по привычке скакнул в метро. Ему было стыдно за трусость, которая ночью загнала в чертово манга-кафе. Какую реакцию ожидала Рина, рассказав ему всю правду? Панику? Разочарование? Или она просто устала от всей этой грязи, наполняющей ее жизнь, поэтому решила переложить на него заботу о Юнхо? А может, просто чисто по-человечески предупредила.       Дома было тихо. Дже сбросил обувь и на цыпочках прошел в гостиную, заглянул на кухню, потом в спальню. Юнхо все также лежал в постели. На прикроватной тумбе стоял полупустой кувшин с водой и кое-какие лекарства. Стараясь не шуметь, парень прошел вглубь комнаты, приоткрыл окно, чтобы проветрить, поправил одеяло на Юнхо и дотронулся до его лба. Температура еще держалась. Губы мужчины были сухие и потрескались, нос покраснел, на подбородке темнела проступившая щетина. — Который час? — Ох, прости, я разбудил тебя. — Я не спал, — Чон с кряхтением выпрямил ноги, повернулся и взглянул на дисплей электронных часов, стоящих на тумбе. — Ого, уже день. — Ты плохо выглядишь. Может, вызвать врача? — Не нужно. Как все прошло? — Нормально, — Ким как можно беспечнее пожал плечами.       Юнхо оглядел парня с ног до головы. — Только пришел? — Угу, — Дже хотел вякнуть, что, мол, устроили марафон по барам столицы, налакались в говнище, уснули в каком-то клоповнике, однако вспомнил, что врать доминанту нельзя, даже если тот сам утаил от него значительную часть своей биографии. — Я в душ.       Спрятавшись в ванной, Дже забрался под горячие струи воды. Сгорбившись и упираясь руками в стену, он стоял довольно долго, словно выпав из реальности. Его мысли хаотично вертелись, но появлялись и исчезали так быстро, что он не мог сосредоточиться ни на одной из них. Юнхо нижний… сложно было поверить, когда он сам поделился этим, но то, что такого сильного человека когда-то загнобила и едва не убила сумасшедшая бабенка, просто не укладывалось в голове. Как он, должно быть, боготворил ее, раз сознательно пошел на все эти мучения? Или же дело было в ее мастерстве? Да еще гибкая психология… Сколько времени ушло на то, чтобы воспитать из покорного сабмиссива безвольного раба, а после превратить в беспомощную жертву? И как поступить сейчас, чтобы Юнхо не заметил его жалость, ведь Дже как никогда остро ощущал именно сочувствие.       Гадая, как бы не спалиться, Джеджун очень долго намывался, а когда освободил ванную, обнаружил Юнхо на кухне. Мужчина стоял у окна и неспешно тянул кофе. — Зачем ты встал? — Надоело лежать. — А если станет хуже? — проворчал Дже. — Приму лекарство.       Юнхо привалился плечом к стене для удобства, рассматривал заснеженный город. Джеджун потоптался у двери, нахмурился — пауза как-то затянулась, что было весьма несвойственно. — Эм… мм…       Юнхо повернулся к парню, протянул руку. Джеджун похолодел вдруг — ему показалось, что тот все знает о встрече с Риной, знает и провоцирует, испытывает его. Сглотнув, Ким робко подошел ближе, позволил обвить талию жестом собственника. Юнхо прижал его к себе — спиной к груди, уместил подбородок на плечо питомца. — Ты напряжен. — Ээ… — Дже нервно облизал губы, почему-то чувствуя себя мышкой в руках кошки. — Т-ты не злишься, что я всю ночь шатался непонятно где? — Нет, — Юнхо поставил кружку на подоконник и обхватил Кима двумя руками, сильно сжал, выдавив из Дже всхлип. — Главное, что моя лента на месте.       Джеджун замер, когда по его шее скользнула рука доминанта, ощупала бархатную полоску символического ошейника. «Юнхо — самый настоящий псих» вспомнил Ким слова Рины. Паранойя накатила волной, выбила россыпь мурашек на коже. Стало страшно. Потому что в голове Юнхо происходила какая-то совершенно неведомая Джеджуну ерунда, и объятия мужчины, ранее дарившие чувство безопасности и покоя, теперь показались стальным капканом. Ким постарался успокоиться, медленно выдохнул, с раздражением напомнил себе, что это его Верхний, его наставник, жесткий только в вопросах обучения, в остальное же время терпеливый, уравновешенный и адекватный человек. — Нужно будет ее поменять, края немного истерлись, — Юнхо переместил взгляд на окаменевшее лицо Дже. — В чем дело, малыш? — Я… ээ… — Когда ты уже научишься точно выражать свои мысли? — Чон опустил руки и вновь взял кружку. — Прости, я сейчас не в том состоянии, чтобы проводить сессии.       Дже выдохнул с облегчением — Юнхо принял его испуг за трепетное ожидание игрищ. — Свободен сегодня? — Угу. — Съездишь ко мне домой? Нужно забрать папку с эскизами, альбом и фотографии. — Тебе нельзя сейчас работать! — Сроки поджимают. — Нужно позвонить эро-старику и все объяснить, — настаивал Дже. — Мне легче, когда руки чем-то заняты, — Юнхо отвернулся к окну. — Отвлекает от… болезни.       Джеджун натянуто улыбнулся. — Ну, если работа поможет тебе выздороветь, хорошо, съезжу. — Спасибо.       Юнхо чмокнул Дже в темечко и ушел в спальню, забрался в постель вместе с кружкой недопитого кофе. Джеджун взлохматил влажные волосы — делать вид, будто пребывает в счастливом неведении, оказалось безумно сложно. В первую очередь по причине собственной нервозности и развивающейся паранойи на фоне абсолютного незнания диагноза любовника.       Немного отдохнув и обсохнув, Джеджун сгонял по указанному адресу, приволок объемную сумку со всем, что перечислил Юнхо, а так же немного сменной одежды. Получив на руки рабочий инвентарь, его мужчина оккупировал спальню и погрузился в работу. Дже не смел мешать, шатался из кухни в гостиную, смотреть телевизор и обменивался ничего не значащими сообщениями с приятелями в соцсетях.       Прошло несколько дней. Дже возобновил учебу и, сам того не заметив, нырнул на самое днище, как сказал бы его кореш, ибо после занятий зависал в библиотеке. Возвращаться в квартиру было стремно — лишний раз попадать на налившиейся кровью глаза Чона не хотелось. Ночевать приходилось на диване, ибо мужчина терзал бумагу, не замечая, как день сменяла ночь. Либо же ему было наплевать. Он действительно словно умом тронулся, практически перестал есть, сидел, закутанный в одеяло, заросший и немытый.       В пятницу вечером Дже вернулся с учебы довольно поздно. В ванной слышался шум воды. Что ж, хоть какой-то прогресс — по крайней мере, Юнхо выбрался из заточения. Ким зашел в спальню с намерением проветрить помещение и сменить постельное белье. Когда стягивал простыню, парень заметил кучу смятой бумаги, валяющейся на полу. За неимением ведра, Юнхо мял испорченный лист и швырял прямо под стол. Дже прислушался, потом опустился на колени и подгреб к себе белые комочки, с хрустом расправил. Прямо как в фильмах ужаса, на нее глядели портреты. На некоторых он узнал себя, но большинство были незнакомы. И принадлежали женщине. Дальше — больше. Джеджун закусил губу, обнаружив эскиз, в основу которого, несомненно, легла фотография, сделанная в галерее Нокамуры. Сексуально изогнувшись, на нем замерла фигура. Андрогинное существо, ни женщина, ни мужчина, словно бы Юнхо начал рисовать одно, а потом резко передумал и вывел холмики грудей и округлые бедра, но в итоге вовсе психанул, зачеркал. Таких запоротых эскизов было большинство.       Дже как загипнотизированный смотрел на сочетания красоты и безумия, пока не услышал шаги. Как вор, он подорвался и принялся спешно комкать бумагу, вскочил на ноги, но было уже поздно. Юнхо вошел в спальню, на ходу вытирая полотенцем волосы. — Я… э… прости, что вошел без разрешения! — Ничего, это ведь твоя квартира. Точнее, твоего отца, — мужчина, собрал в охапку белье, которое грудой валялось на кровати, вынес из спальни. Вернулся с ведром, в которое принялся собирать бумагу. — Извиняться должен я. За бардак. — Это Аюми? — Дже переборол нерешительность. — Да. — Очень красивая. Кажется, мы немного похожи.       Юнхо взял со стола альбом и, не глядя, швырнул к мусору. — Нисколько, — ответил он довольно резко.       Джеджун догадался, что балансирует на лезвии ножа. Опустив глаза, он замолк. — Вы разные… разные… и я не такой, как она… — Почему ты выбрасываешь? — Они неудачные. — Ты почти неделю их рисовал! — Еще нарисую.       Юнхо ушел, бросил ведро под мойку и сел за стол. Вздрогнул, ощутив на плече руку. Джеджун подошел совершенно бесшумно. — Давай я помогу. — У меня уже есть фотография, — мужчина сунул руки под стол, чтобы скрыть нервозность от парня. — Занимайся своими делами. — Рисуй с натуры. — Это займет несколько часов. — Я выдержу!       Юнхо некоторое время сидел, раздумывая, потом кивнул. Он никогда не рисовал Аюми, более того, любовь к искусству у него появилась как раз в специализированной клинике. Возможно, работая непосредственно с Дже, он сможет забыть о госпоже и тех ужасах, что не отпускали его денно и нощно. — Ты знаешь, что делать, малыш.       Дже ощутил легкое возбуждение, услышав привычную команду. Давно же они не играли. Он жеребчиком убежал в гостиную, снял футболку и джинсы, избавился от трусов. После чего опустился на колени перед диваном. Юнхо медлил. Парень перестал шуршать, послушным щенком замерев на полу, и тогда он поднялся. Однако прежде чем заняться делом, он решил запихнуть-таки постельное белье в стирку. В машинке уже лежали кое-какие вещи. Юнхо вытащил черную футболку, в которой Дже ходил на тусовку, сразу же почувствовал сладковатый запах, буквально впитавшийся в ткань…       … линии укладывались одна на другую, удлинялись и утолщались, складываясь в рисунок. Дже распростерся на полу, согнув ноги в коленях и разведя их в стороны, руки были заложены за спину, отчего его фигура являла собой просто воплощение покорности и неизбежности. Юнхо намеренно выбрал эту позу, потому что меньше всего ассоциировалась с Аюми. Но сосредоточиться мешали мысли уже о другой стерве. В конце концов, Юнхо отложил карандаш, поднялся и сделал шаг к модели. Намеренно наступив на волосы парня, разметавшиеся по полу, он взглянул на него сверху вниз, жестко и испытующе. — Что тебе рассказала Рина?