Keep out

Он проснулся в канаве. Первым признаком пробужденья стал зубодробительный холод, вторым – вязкая тьма, далеко не сразу соизволившая рассеяться, третьим – далекие сигналы машин. Осторожно ощупав себя, он попробовал сесть, попытки с четвертой получилось. Осмотрелся. Красота: скатившись кубарем с горки, он чудом не свернул шею. Болело все – от макушки до пяток, но особенно крепко – дьявольски раскалывающаяся башка. «Гребанать», – подумал он. Кряхтя и охая, передислоцировался к ближайшей стенке, раскрашенной вырвиглазными граффити, да, привалившись, облегченно выдохнул: по крайней мере, здесь было сухо. Мысли не слушались. Сотрясенный мозг, как карточный шулер, каждую секунду выбрасывал новую психоделическую картинку, не имеющую ничего общего с предыдущей... прошло минут пять прежде чем Махиро вновь обрел способность соображать. Но собранная мозаика удручала, напоминая отвратительный фарс. Увы, не приснившийся. А ведь начиналось все до боли банально: национальный тур, Сендай, концерт, выпивка... Вернее, последней как раз-таки не хватило: пока вокалист пытался смыть макияж (успешно) да вынуть из глаз проклятые линзы (тщетно), заботливые коллеги под шумок угрохали ящик пива. Махиро душевно поблагодарил их, послав по красивому адресу, и, игнорируя замечания о том, что уже час ночи, а в пять группа должна выезжать, потопал в дежурный магазин, дабы хоть как-то утешиться. Все говорили, что идея дурацкая: во дворе задрипанного отеля фонари горели в вполсилы, а чуть дальше и вовсе гасли, но фронтмен не послушал, ушел, по пути проклиная свою вечную несобранность. Сонный магазин, однако, отыскался удивительно быстро, правда, на заколоченной двери печально покачивалась табличка «продано»... Куросаки сплюнул, беспомощно огляделся в поиске альтернатив, однако тех не наблюдалось ни по соседству, ни вдалеке. Вокалист расстроенно закутался в куртку: октябрьские ночи на севере уютом не отличаются. Где-то в проводах тоскливо выл ветер, словно горевал по кому-то, и казалось, будто бы город вымер. Махиро решительно зашагал обратно. Всю дорогу он проделал один, справедливо решив, будто местных гопников разогнала непогода, впрочем, сам он сейчас тоже бы не отказался от теплой мягкой постели... Мысленно парень уже нежился под двумя одеялами, когда внезапно чуть не воткнулся носом в выросшую перед ним стенку. Куросаки похолодел: вот только этого не хватало! К счастью, тусклое освещение все же помогло ему подавить приступ паники и разобраться, куда же его завели ноги. Отель, любезно предоставленный менеджментом, чтобы «ночь перекантоваться», стоял на окраине города, а напротив возвышалось закопченное здание с зияющими провалами пустых окон – когда-то там тоже размещалась гостиница, но потом случился пожар, и владельцы никак не могли найти денег, чтобы сделать ремонт. Справедливости ради стоило заметить, что работы велись, но вяло, с перерывами, поэтому дом до сих пор пребывал в аварийном состоянии и со стороны смотрелся весьма пугающе, особенно ночью. В скудном свете фонарей проемы напоминали глазницы гниющего трупа, еще большую схожесть придавали похожие на веки болтающиеся куски грязных тряпок; то тут то там высились голые арматурные выступы, полувывалившиеся куски стекол, кривые поломанные рамы... Все это напрягало, вызывая нехорошие мысли о свершившемся индустриальном апокалипсисе. Скоро вокалист понял, что повернул не туда и поэтому уперся в проклятого погорельца. Чтобы обойти здание, пришлось бы делать здоровый крюк, правда, напрашивался еще один вариант, более рискованный: пробраться через городские руины. Махиро оглядел дом: сигнализации не было, сторожей тоже, оставалось лишь перелезть через развороченную дверь, миновать бывший холл, лестницу да выскочить в пустое окно. Вполне осуществимо. Выдохнув, парень, на всякий случай еще раз убедившись, что вокруг чисто, осторожно приподнял черно-желтые оградительные ленты с надписями «keep out», нагнулся и ступил в запретную зону. Сперва все шло по плану, лишь на захламленном пролете полуразвалившейся бывшей лестницы Махиро стало не по себе: внезапно он почувствовал себя так, словно залез в выпотрошенную тушу большого мертвого существа. Выдернув смартфонным фонариком из тьмы куски нависших перил, эдаких псевдоребер, музыкант невольно поежился. «Надо выбираться отсюда. Темно, чтоб мне провалиться», – подумал он и в ту же секунду куда-то загремел. Испугаться Махиро не успел, только больно саданулся обо что-то твердое, ободрав в кровь ладони. Когда парень открыл глаза, слова застряли у него в горле: гостиничный интерьер исчез, словно не существовал вовсе, над головой висело ночное небо, рядом немо темнели какие-то склады. В подвале что, был портал?.. «Чушь», – фыркнул Махиро, поднимаясь на ноги, но не сделал и шага, как из мрака, словно по приказу, выступили скользкие тени, много теней – вдоль построек, по крышам, из-под земли. Сердце фронтмена предательски екнуло, когда организованная толпа двинулась, смыкаясь, к нему. Стоящих близко он уже мог различить: крепкие люди, вооруженные ножами, дубинками, цепями... - У меня ничего нет, – выпалил Махиро, машинально закрываясь локтем, но тут услышал до боли знакомый голос: - Наконец-то. Он звучал удивительно спокойно, глуховатые нотки щекотали слух. Вздрогнув, вокалист растерянно уставился на того, кто в развалку, без суеты вышел вперед, оказываясь в желтом пятне городского света. Пугающая ухмылка, полуприкрытые глаза, горящие хищным блеском, осветленные русые волосы, крест-накрест прихваченные деревянными заколками. Синий халат с широким белым воротником, расшитым темно-лазурными иероглифами, делал этого человека похожим на божество, вот только на плече у «бога» угрожающе покоился длинный кривой кусок где-то вырванной с мясом арматуры. - Джунджи, – прошептал Махиро. Даже в столь диком образе он сразу узнал друга и коллегу. Но где тот взял эти дурацкие шмотки и что здесь забыл? Когда фронтмен поперся за выпивкой, ребята дружно ложились спать. Это что, розыгрыш?! - Опаздываешь, Блоха, – словно в подтвержденье последней мысли, барабанщик медленно размял шею. – Заждались. Думали, соскочил, падла, не рассчитавшись, – Токаи хмыкнул, как-то уж чересчур естественно. – Что ж, открываем торги! Дальнейшее превратилось в ад: толпа, кишащая за спиной Джуна, ринулась вперед, яростно схлестнувшись с такой же безликой массой, не пойми когда возникшей с противоположенной стороны. Застыв, вокалист в ужасе видел, как слева и справа люди ожесточенно метелили друг друга, пуская в ход бейсбольные биты и обрезки труб, карманные ножи и катаны. Один за другим фигуры спрыгивали с крыш, выскакивали из-за построек, чтобы тут же влиться в общую потасовку, как безмозглые голодные псы. Причем понять, где свои, где чужие, было невозможно: все участники бойни одевались неброско, по-городскому. Махиро беспомощно крутил головой, его, безоружного, слабого, словно засосало внутрь кровавой карусели. Бежать было некуда, звать на помощь – бессмысленно. Отступая, Махиро таращился на Джунджи, который красивым жестом вынул из своей шевелюры заколки, позволяя ей разбросаться, снял «парадный» халат, оставшись в классически черных брюках, черной рубашке и жилете в тон, охренительно напомнив вокалисту киношного сборщика долгов. На его фоне маленький Куросаки в джинсах и куртке казался загнанным подростком. Он дернулся влево (там кто-то кого-то уложил, ловким взмахом руки перерезав горло), но Токаи преградил ему путь. Раньше Махиро, как любому нормальному парню, не раз выпадала честь решать вопросы по-мужски, но в подобные разборки его втянули впервые: со стороны схватка смотрелась не лучше, чем драка действующего чемпиона боев без правил и геймера, с роду не державшего в руках ничего тяжелее мыши. Джун гонял его по кругу, ничуть не напрягаясь и будто бы даже не понимая, почему противник не атакует. Свою арматурину он отшвырнул сразу: увесистая штуковина лишь мешала, справиться с Куросаки он мог и голыми руками, причем в два счета – только везение помогало вокалисту не быть уложенным на лопатки. В очередной раз уходя от удара, Махиро инстинктивно присел – кулак Джунджи прошел по воздуху, но радовался музыкант рано: секундное замешательство вело к досадному и, похоже, роковому падению. Сбив с ног да схватив за голову, его приложили к асфальту, одновременно вывернув и прибив к земле руку, сжимавшую смарт. - Где нож? – зачем-то спросил Токаи. - Не знаю, – прошипел Куросаки. Он вправду не знал, о чем идет речь, и, если честно, не хотел знать: свежие синяки болели как проклятые. - Зубы не заговаривай, – шикнул главарь банды, нависая над ним. – Мелкий урод. Темно-карие глаза Джуна, обычно добрые, теплые, вдруг оказались очень близко, но в них не было ничего родного, будто другу промыли мозг, внушив ненависть к вокалисту. Махиро не стал ждать, когда его размажут по мостовой, мысленно извинившись, больно пнул свихнувшегося товарища по ноге и, вывернувшись, вскочил. - Зараза, – сплюнул Токаи, растирая ушибленное колено. Если раньше он, уверенный в себе, особо не напрягался, то теперь, уязвленный, бросился на противника всерьез. С размаху получив в челюсть, Куросаки утратил всякую связь с реальностью, а времени, чтоб прийти в норму, ему больше не выделили, наваляв по шее. В конечном итоге его прижали к стенке, жестоко заломив руку, хорошенько встряхнули и процедили в самое ухо: - Достал. Развернув парня к себе, Токаи попросту впечатал его в этот сарай, заставив через куртку почувствовать лопатками шершавые кирпичи. Пара резких ударов под дых завершили расправу, а затем крепкие пальцы сомкнулись на хрустнувшем плече. Махиро машинально схватился за чужое запястье, но его правую руку уже обездвижили, до крови ободрав о стену. Вокалист взвыл. - Молчать, – приказал Джунджи. – Не узнаю тебя сегодня, Блоха... Что с тобой? Заболел? В этой фразе не значилось сочувствия, поэтому Махиро не стал отвечать, напуганный до смерти, он ошарашено пялился на своего мучителя, боясь представить, что тот задумал. А вчерашний приятель, с которым они нередко хрумкали одно бенто на двоих да в обнимку спали в одной гастрольной кровати, по-маньячески ухмылялся. Вдруг он сощурился, его левая ладонь разжалась, освободив онемевшее придавленное запястье, чтобы тут же лечь Куросаки на плечо, скользнуть, залезая под куртку, да по-хозяйски пройтись вдоль тела. Бесцеремонно обхватив чужое бедро, Токаи озадаченно побарабанил по нему пальцами. - Жирку нагулял? Странно, – бестактное замечание застало солиста врасплох, он возмущенно вспыхнул, но секундой позже забыл, что хотел ответить, потому как Джун привалился к нему, коленом разводя ему ноги, да властно сжал его округлую ягодицу, переместив затем руку выше: по пояснице, задирая футболку, и к поясу, крепко впиваясь в пряжку на ремне. - Дошло, засранец, что я сейчас с тобой сделаю? – устрашающе тихо проговорил насильник. Оттопыренным большим пальцем он издевательски поддел чуть расстегнутую сползшую молнию. – Тебя давно пора отыметь прилюдно – отличная расплата за шпионаж, не считаешь? Зря ты перся сюда со свитой, Блоха: допрыгался. Едва живой парень мечтал сомлеть, но чудовищное нытье в шее, которую по-прежнему пережимали, отключиться не позволяло. Внезапный крик прорезал уши, как лезвием. - Не трожь его!! Перед ними нарисовалась черно-розовая фигурка с бейсбольной битой. - Руки прочь от моего брата! – приказала девчонка, помахав оружием, уже вымазанным в чьей-то подсохшей крови. Ни дать ни взять героиня американских боевиков, привлекательная, светловолосая. Ноги от ушей, тонкие, точно спички, осиная талия, грубая одежда, делавшая гибкий стан еще хрупче: армейские берцы, джинсы, поверх драной рокерской майки, на открытом плече путающейся с лямками бюстгальтера, – нечто вроде жакета-кимоно. Розового, в мелкую сакуру... под стать грязным кровавым пятнам. Пришествие опасной крошки, как ни удивительно, произвело впечатление на Джунджи: повернувшись, он тотчас же отпустил избитого парня, нахмурился. - Не лезь, киска. Это мужской бизнес. - С каких пор? – девчонка фыркнула, гордо вскинув голову. Похоже, в отличие от Махиро, Джуна она совсем не боялась. – У нас с тобой свои счеты. И кивнула кому-то в темноту. Через секунду несчастный Куросаки, повалившись мешком риса, как только Джунджи бросил его, понял, кому: с крыши сарая бесшумно спикировала еще одна вооруженная красотка. Лицо ее было закрыто повязкой, сама она, облаченная в нечто полунациональное, изумрудно-черное, держала наготове одну из своих катан, носимых за спиной на манер ниндзя. Волосы, собранные в два пышных хвоста, также отливали зеленым. В контраст сестре новая незнакомка была покрепче, она не могла похвастать той же длиной ног, зато, как героиня файтингов, являлась счастливой обладательницей пышной груди. Все это Махиро оценил мельком и, если честно, не слишком вдумчиво. К сожалению. - Я не бью женщин, – Джунджи подбоченился. – Леди, вы в своем уме? - Отвали от брата, болван, – сказала блондинка. Девчонки сурово переглянулись, наступая на врага с нешуточными намерениями то ли пересчитать ему ребра, то ли зубы. Джун забавно попятился, высоко поднимая руки, но Махиро не стал смотреть, что будет дальше: вцепившись в подвернувшийся шанс, рванул во тьму, не разбирая дороги и отпихивая всех, кто случайно попался на пути. Он не помнил, сколько бежал – лишь бешеный стук сердца и гудящая боль в подреберье отпечатались в памяти. А потом он запнулся и, совершив кувырок, покатился под гору, не успев ничего подумать. Мир сдох.