***
- Какой он? - однажды неожиданно спросил пустоту Яр, в очередной раз с любовью натирая свою секиру. Альда. Так однажды Яр представил свое оружие. Искусное, из прочного металла, прекрасного вида и баланса. Многие мастера продали бы свои мастерские, чтобы обучиться подобному, а воины бы заложили все деньги и доспехи, лишь бы заполучить это произведение искусства. И авварец определенно знал цену этому оружию, хотя подобное обращение могло бы показаться через чур, - твой мир, - уточнил воин, отрывая глаза от Альды и уставляя свой взор на меня. Я был приятно удивлен и даже позволил себе расслабленную улыбку. - Отличается от твоего. Тебе будет очень непривычно первое время, - задумчиво, с видом мудреца отозвался я, так как Яр явно говорил со мной. - Я это уже понял, - кивнул он в сторону остальных Стражей. Мы и правда отличались от Яра, только до этого момента я и не задумывался, что это так сильно на него давит. Нет. Скорее просто бросается ему в глаза и не дает в полной мере развернуться. Боится, что ли, что сделает или скажет что-то не то? - едите вы, что-то странное, алкоголь вообще не пьете, читаете что-то, говорите слишком много о делах, да и ведете себя как жены вождей, - я рассмеялся, по доброму, конечно. Последнее сравнение меня позабавило, особенно вспоминая тот разговор вечером у костра. И ведь мы-то считались не от мира сего, слишком уж "дикие". Верно в глазах нашего новобранца напротив. Создатель, что же он подумает о наших аристократах? Или орлесианцах? Даже страшно представить, в какой же шок его это повергнет. - Это на нас так цивилизация сказывается, - еще посмеиваясь, постарался оправдаться я. Яр поморщился от длинного слова и буркнул в сторону, словно только что в одном предложении понял всю нашу брать. - А. Неженки, понятно, - и вновь меня это позабавило. В этом слове было больше облегчение чем пренебрежения, - и магов у вас в отряде нет, - перевел он тему. Я почесал бороду, думая, как же объяснить попроще. Все же мы и правда отличались. У них магов рождалось не много, но все они шли в ученики к шаману. Шаман выбирал лишь одного приемника, а остальные становились зачарователями, погодными магами, целителями или укрепителями. Как позже я узнал от самого Яра, маги часто призывали духов в свои тела для какой либо помощи или же совета, а после так же изгоняли их обратно. Шаманы учили их, какие духи хорошие, а какие плохие, а так же тренировали их быть хозяевами своих тел и разума, чтобы у духов не было шанса захватить их без согласия мага. Интересная концепция, хотя и кажется безумным и опасным со стороны. Варвар лишь плечами на мое заявление повел, усмехаясь. Это он так вежливо указал на трусость нашего народа. Хотя вслух ничего не произнес. У нас же магов было много, просто они сидели в башнях, как заключенные, и боялись собственного чиха, как бы магию не сотворить и не показаться враждебными. - У нас маги забираются из семей и запираются в башнях, чтобы не навредить самим себе. Они редко, если вообще, покидают стены башен. Но нам повезло иметь хотя бы нескольких среди Стражей. - Варварство, - шокировано выдохнул через какое-то время Яр, переводя удивленный взгляд на Альду, - нельзя людей лишать свободы. - Не убивать же их, - с интересом посмотрел я на варвара. Они и правда ценили свободу. У них не было понятия тюрем. Многое просто сводилось к изгнанию или смертной казни, - опасны они. - Мы тоже не одуванчики. Неумелый воин с мечом в руках причинит ой как много вреда и себе и всем вокруг. И ничего, в башнях не сидят, - буркнул воин, разглядывая свою секиру. Он, конечно, прав. Хотя такие мысли посещают людей редко. Я присел рядом с ним. Признаться, наши разговоры выходили интересными. Яр постоянно расспрашивал меня, да и других, о мире, в котором ему теперь жить, да и о своем рассказывал, стараясь не сравнивать. Уже на второй день расспросов решил, что мы тут все из ума выжили и совсем ничего в этой жизни не понимаем. К примеру, зачем-то бросаем в тюрьмы воров, иногда выпускаем, если воровство мелкое, иногда вешаем, чем обычно обижаем гильдии воров. Яру это казалось просто безумием. Ведь проще поймать за руку и эту же руку отрубить. У них воровство, конечно, не было в ходу. Его банально не было. Еще бы. Жить без руки не очень-то весело. И ведь не пожалуешься никому, таков закон. Украл - руку тяп. И в его глазах это было более разумно. Еще его удивляло, что многие люди, особенно когда речь шла о мужчинах, не умеют сражаться. У авварцев это первое, чему ты учишься. Даже если ты станешь портным, ты будешь уметь сражаться за свою жизнь хотя бы топором. Мужчина или женщина, повар или охотник, ты способен убить хотя бы трех напавших, когда защищаешь свой дом. В подобные времена, признаться, такая мысль никому не показалась вычурной, просто непривычной. Очень сложно представить себе какую-нибудь кисейную даму внезапно хватающуюся за ножик для писем и виртуозно режущую грабителей направо и налево. Эти различия делали наши разговоры увлекательными. И кажется, даже растопили лед между нами двумя. Может новобранец и является неграмотным варваром, но так же казался человеком большой души, который удивлялся миру вокруг, как обычный мальчишка. Качество, которое многие теряли довольно рано и считали, что все про все на свете знают. Меня это заставляло чувствовать себя невероятно старым, стыдно признаться, еще и мудрым, вероятно виноваты его вечные удивленные взгляды, мол как ты можешь это вообще знать? Правда еще и гордым за такого наследника нашего безнадежного, но правого дела.Интерлюдия. Дункан
26 августа 2018 г. в 15:35
Не знаю, чего именно я ожидал после такого побега с испытаний в честь богини авваров. За нами несколько дней следовала погоня из-за чего мы беспощадно изматывали наших лошадей. Наши привалы были минутными делами, вот мы спешились, поим своих лошадей, да на Яра поглядываем. Он тихий. Его дерзость и звериный блеск в глазах испарились без следа, и даже не смотря на то, что варвар пошел за мной без расспросов или странных попыток погибнуть с честью от рук своего вождя, мне кажется, что сам воин остался на арене, возле своей сестры.
Внешне Яр невероятно спокойный, однако, если всмотреться в его лицо, можно заметить, как он старается подавить свой гнев, свою ненависть, которые гложут его изнутри и хотят найти выход на волю в малейшем сражении, в которых мы участвуем. Казалось, что даже звери чуяли, что к лагерю, в котором находится горюющий по потере берсерк, лучше не подходить, а еще лучше обходить по дуге два километра. Люди же таким чутьем не обладали, разбойники все так же нападали по пути и спускали верных псов на наш маленький отряд. Яр убивал их с особым, безразличным хладнокровием, словно косил траву на поле.
Через несколько дней, я понял причину подобного поведения. И мои первоначальные мысли оказались пустыми и ошибочными. Яр тих не потому что он в горе, а потому что пытается выжечь гнев и боль из своего сознания, однако после таких действий в нем оставалась лишь гложущая пустота. И, вероятно, это требовало всех его усилий, всех сил чтобы не сорваться и не крушить все вокруг, не кричать от боли, не рычать от гнева и не подвергнуть нас такое опасности. Все мы признавали в нем очень сильного и опытного воина, а те кто удостоился чести увидеть его еще во время испытаний, признавали в нем настоящего мастера берсерка, с горячим сердцем и головой без какого либо короля. Да что там короля, там даже простого банна не было.
Мне сложно представить, что это должна быть за борьба внутри его головы, когда у тебя нет не то чтобы права, просто времени чтобы нормально оплакать потерю. Конечно, мы теряем и родственников и друзей, но на поле боя. Чаще всего. И у нас есть время после... чтобы хотя бы сжечь их тела, как настоящих героев. У него не будет и этого. Точнее уже нет. Мне бы хотелось иметь верные слова ему в помощь, однако они до него явно не доходят. Да и черствый я стал к старости, не смог бы успокоить и юную деву, потерявшую любимую шляпку. Юноша лишь кивает мне в ответ и иногда глухо рычит, вновь подавляя волну гнева. Не на меня, на произошедшее. Остальных же почти не замечает. Флягу воды принимает тем же кивком, помогает в бою не обращая на Стражей и взгляда. Право поглядываем мы на него из-за того что он словно чувствует своих сородичей, когда они достаточно близко и без каких либо объяснений попусту запрыгивает на своего коня и продолжает путь. Первый раз нас это удивило, однако через пару минут дозорный доложил что видит варваров на горизонте. Теперь он для нас стал просто знаком того, что наш привал окончен и нам пора в путь. Конечно, мы чувствуем порождения тьмы и понятно, что Яр не чувствует сородичей, а просто знает или слышит когда они приближаются. Никакой магии, лишь опыт... но полезный в данном случаи, так как аввары не являются порождениями тьмы.
После двух дней и ночей подобной погони, мы наконец-то покинули земли авварцев. Эти дни нас сильно вымотали, что уж говорить о наших конях. Не по мне такие скачки и погони без передышек, стар я уже для них. Иногда в голову забредала мысль остановиться, дождаться варваров и просто предъявить им право Серых Стражей. Право призыва. Аввары были обязаны отдать нам даже предателя и убийцу, если он требовался нам для борьбы с мором, который неумолимо приближался. На наше тихое перешептывании о данном выходе, Яр лишь тихо посмеялся.
- Они сначала расстреляют нас из луков, посшибают головы выжившим, а уже после, как у старого друга спросят тебя, Дункан, почему ты помогаешь изменнику. И тогда, конечно, позволят тебе забрать мой хладный труп.
И он был прав. Варвары не будут церемониться. Пришлось отбросить эту идею, как безумную. Великий Создатель, когда же бред стал разумом, а рациональность безумием? Серые уже перешептывались, не слишком ли много стараний ради одного новобранца, конечно, бросать они его не собирались, не только из-за моего приказа, но и по доброте душевной. Однако все происходящее и правда заставляло думать, стоит ли один воин подобных рисков. Ведь гнались на самом деле не за нами, а за ним. И стоит его бросить, как мы будем в безопасности. У меня же было странное чувство абсолютной уверенности в том, что Яр стоит даже большего. Тот зверь, что рвал людей на части, что сейчас утробно рычал и щурился, выжидая момента для броска и зализывая раны, стоил всех беспокойных погонь. Что-то мне заговорщически шептало на ухо, что передо мной будущий Страж. А возможно я просто старался успокоить сам себя, ведь такие мысли посещали насчет каждого новобранца, и обычно в одном из трех ты ошибаешься, старый ты слепец.
На долгожданном первом привале дежурным остался один из невезунчиков, так как устали мы все и просто хотели спокойно отдохнуть, так как погоня за пределами границ нам не грозила. Для авваров Яр только что умер, как трус. Однако, не жаловался нам дозорный. Спокойно и тихо ходил свое время по лагерю, осматриваясь по сторонам и вслушиваясь в шорохи и собственные ощущения. Хотя порождения тьмы ожидать не приходится. Так далеко эти твари еще не забрались. Я был следующем в дозоре, так что проснулся до того, как воин разбудит меня. Моему же взгляду представилась картина, как дозорный проходил мимо варвара, который, как казалось, глубоко спит. По крайней мере об этом говорило глубокое дыхание и громкий храп Яра, но это ему совсем не помешало резко открыть глаза и повернуться к дозорному, хватаясь за свою секиру. Страж отступил на шаг, поднимая перед собой руки в успокаивающем жесте. Я думал вмешаться, окликнуть новобранца, но конфликта не возникло. Яр просто кинул и повернулся обратно, судя по всему проваливаясь обратно в свой поверхностный сон. В последствии, такие его резкие пробуждения не привлекали ничьего внимание, даже спросонья авварец понимал, где друг, а где враг. Так Стражи могли спокойно проходить мимо не останавливаясь, а изредка нападавшим зверям, видимо очень уж голодным, и теням сонное лицо воина было предзнаменованием скорой смерти.
Мне казалось, Яр стал привыкать к нам. По крайней мере к нашей речи. Более он не щурился и не слишком прислушивался к нашим словам, скорее просто слушал разговоры, отвечая на них тихими смешками и рычанием, которые нам приходилось разбирать самим. И понимайте этого варвара как вам только будет угодно, говорить Яр начал только через неделю пути. Мне бы и хотелось упрекнуть его в мягкотелости, однако молчание никак не отражалось ни на чем ином как на общении. Свои задачи он выполнял так же, как и остальные, ни препирался, ни задавал вопросов, был частью наших людей, словно так было всегда и его присутствие ощущалось только в его росте и зверином оскале.
Его участие в нашем походе, настоящее участие, а не просто "мне в ту же сторону, что и вам", началось на одном из привалов. Один из наших, явно не выспавшийся, кинул под ноги варвара лук и стрелы, с вызовом глядя на того.
- Вноси свой вклад. Надоело с собой нахлебника таскать, - бросил Страж.
Я думал, что придется вмешаться во избежании конфликта. Но Яр встал со своего места, поднял лук и стрелы и ушел из лагеря. Мы даже подумали, что он ушел насовсем, такое повиновение не вязалось с его обычным поведением. И я выдохнул с облегчением, когда новобранец вернулся с несколькими уже разделанными кроликами. Он же сам и стал готовить, вскоре вызывая интерес всего лагеря аппетитными запахами рагу. И тем же днем мы решили, кого назначим поваром на оставшийся путь.
Одним вечером, мы так же как и всегда сидели у костра, поедая не-важно-чье-мясо, приготовленное Яром, и один из нас, очевидно забывшись или настолько привыкнув к угрюмому варвару, вдруг отвесил ему комплимент.
- Если бы ты, Яр, был женщиной, то я бы тебя замуж позвал, - все насторожились, кто-то даже толкнул говорившего в плечо, чтобы тот не нарывался. Но новобранец, вместо того чтобы оскорбиться, лишь с нескрываемым ужасом выдохнул, делая очень удивленное лицо:
- Ну неееет, такого проглота я бы не прокормил, - мгновение все молчали, а после взорвались хохотом, подкалывая "проглота". Тот вечер обозначил возвращение Яра к жизни. И меня это не могло не радовать.