Пламя и кровь

Ангмарец

Барад-Дур. Во время похода Саурона. Было обычное утро. Назгул безразлично посмотрел в окно. Все было как всегда: у Черной Башни копошились орки, перекрикиваясь и ругаясь, Ородруин выплюнул очередной центнер лавы. В его кабинет ворвалась Зимрафель. — Милорд назгул! Таргариенки плохо! — И что дальше? Медики вызваны? — Так точно. — Ну вот, хотя… Хорошо, что ты сообщила, пепельная лихорадка? — Скорее всего. — Что же, мы можем только облегчить ее муки. Она должна справиться сама: выживет — выживет. Не выживет — все. Она что-то просила в бреду? — Еще нет — Что случилось? — раздраженно спросил Глас Саурона. Обычно, он не обращал внимание на рутину, в основном занимаясь бумагами и экономическими расчетами и подсчетами, редко высовываясь из своего кабинета. — Юная Таргариен заболела — флегматично ответил назгул — пепельная лихорадка. — Каждый житель Мордора болел ей. Мы не можем ей помочь — пожал плечами нуменорец и ушел, вернувшись к бумагам и расчетам. Зимрафель волновалась, грызла ногти, была вся, как на иголках. Назгул заметил это, хотя и не придавал этому большого значения. По его мнению, женщины порой бывают чересчур эмоциональны. Хотя, это весьма странно. С чего бы это? Неужели она привязалась к ней? Все может быть, все может быть. Хотя ему, впрочем, все равно. Ночью бедняжка стонала на всю башню. Если бы Ангмарец был человеком, то неизбежно бы сорвался. Но он был призраком. Все-таки, призрачная форма существования давала свои плюсы. То ли от скуки, то ли от остатков сострадания, ангмарец решил навестить ее. Около постели Дени круглые сутки дежурили самые опытные медики из морэдайн, Зимрафель постоянно была около нее. Вид у черной нуменорки был истощенный. — Уйди, отдохни. Теперь я буду дежурить у нее. Распорядитесь, пусть о госделах докладывают мне тут. — Зимрафель ничего не ответила, она была слишком уставшей, что бы возражать. Ангмарец быстрым взглядом окинул Дени. Она вся горела, исхудала донельзя, постоянно металась и стонала. Стонала о драконьих яйцах. — Жар понижался? — спросил назгул. — Да — ответили врачи. — Хорошо, липкий пот, судороги, глубокий сон? Все это было? — Да — Надеюсь у вас есть лекарства, которые помогут ей. Ведь есть, да? — назгул сделал особое ударение на последнем слове. — Но… — подал голос один врач. — Молчать! Если лекарства нет, то придумайте его! — Но есть заболевания не поддающееся лечению  — робко заметил один из докторов — Девочка должна сама перебороть болезнь — Тогда ждем Саурона. От этого слова все врачи задрожали и побледнели. — Можете пока покинуть помещение. Если что, останьтесь за дверями. Ангмарец еще раз осмотрел Дени. Дыхание было сбивчивым, голова беспокойно поворачивалась, пот был липкий и обильно выделяющийся. Сильного жара не было. Лекарства все-таки понемногу помогали. «Драконьи яйца, яйца, яйца!» — начала бредить во сне девочка. Что-то неведомое шевельнулось в душе призрака. Неожиданно его будто молнией шарахнуло. Он подскочил и старое воспоминание, упокоенное в его душе литрами алкоголя и временем. Он вспомнил свою маленькую дочку — Теравель. Она так же умерла от лихорадки, в шестилетнем возрасте. Только ее волосы и глаза были черными. Она точно также металась во сне, точно так же потела и бредила. А потом. Однажды в позднюю ночь она смолкла. Он тогда прогнал дрему и увидел. Она больше не металась, больше не стонала. Ее лицо было спокойным. Но она не дышала. Тогда его как молнией ударило. Вся усталость пропала. Он орал на все поместье, разбил в гневе фамильные вазы, обильно пил. Его жена больше с тех пор не показывалась на улицу. Она раньше уже пережила выкидыш, но смогла пересилить отчаянье. А тут. Она была прекрасной, стройной, с элегантным лицом, фиалковыми, почти цвета индиго, глазами. Но после этого она осунулась, ожесточилась, почти не ела. Мысли о суициде не покидали ее. Он сам ушел в тот злосчастный поход, получил кольцо. А по прибытию домой узнал, что она повесилась. — Наместника сюда! — проорал назгул. Спустя три минуты он зашел к нему. — Ты что-то хотел обсудить? — деловито спросил он. — Ты будешь в качестве свидетеля. — Постой, ты хочешь зайти в казну?! Но зачем? — Я знаю слух, что больным поможет выздороветь, если им принести то, чего они просят в бреду. — На эти слова наместник флегматично фыркнул— И это не подлежит обсуждению! — Я понимаю, пошли. — у Наместника была удивительная способность, он мог понимать эмоции людей (да и нелюдей тоже) и всегда принимать позицию выгодную всем. Он был дипломат-приспособленец. По пути разговор продолжился: — Ты никогда не был таким, хм…дерганным. Все время, когда ты был в этом…обличье. Эта девочка разбудила в тебе что-то? — Тебя это не касается — огрызнулся назгул. — Я не настаиваю, но советую: поделись проблемой, легче станет. — Тебя это не касается — отрезал призрак — Ты все равно не поймешь. — Неужели? У всех нас есть потайные стороны биографии. Даже у Владыки. — В этом ты прав. Они подошли к массивной кедровой двери, обвешанной цепями и массивным замком в виде пасти дракона. Стражи не требовалось, эти ворота могли выдержать прямое попадание осадной машины. А замок был до того хитроумным, что ни один взломщик не мог его взломать. Наместник заранее вытащил ключ и вставил в замок. Двери с глухим скрипом отворились. Помещение все еще было усыпано золотом, хотя военные траты все же сказались на количестве золота. После долгих поисков, они нашли на постаменте три драконьих яйца. Два яйца взял назгул, последнее, самое большое понес Наместник. Одно яйцо было черное, едва помещающейся в двух ладонях. Второе было красное, на половину меньше черного. И третье, серое, почти одного размера с красным. — А они могут вылупиться? — спросил Наместник. — Вряд ли. Если бы они были живы, то давно бы вылупились, повинуясь темным силам. — Темным силам — усмехнулся нуменорец — темных сил нет, есть только живые существа и их мотивы и желания. Это сопливые эльфы и «возвышенные» люди придумали, что мы вселенское зло. Конечно, мы сами не идеальные, но не на голову отбитые садисты. Конечно, Моргот был завистником, эгоцентристом, но не апофеоз зла. Точно так же и Саурон, и ты, и я. — Мы не эгоцентристы. Мы ему служим. Да и без Саурона тут все бы развалились. И что-то ты разговорился. — Да-с что-то разговорился— подтвердил Наместник — Но Саурон умеет руководить. Но, если вдруг он снова развоплотится. — Тогда придет конец всему Мордору. Они зашли в комнату Дени, и Ангмарец положил около нее яйца. — Я слышал от Саурона, что Таргариены обладали властью над драконами. Что же, если это правда, то это будет большим пополнением для наших легионов. — сказал Ангмарец. Наместник вернулся к бумагам и расчетам. Назгул продолжил дежурить около ее постели. Проходили дни, недели. Состояние девочки все ухудшалось и ухудшалось. Лекарства не помогали. Ангмарец собрал экстренное собрание. Газкулл к тому времени вернулся. В совете были назгулы, генералы, оставшиеся в столице, высокопоставленные медики — Как мы все можем видеть, юной Таргариен становится все хуже и хуже. Барад-Дур ей категорически не подходит. На правах регента престола мордорского, я предлагаю перевезти ее в Нурн. Вечный пепел не место для нее. — Все согласно закивали головами. — Через три дня все должно быть готово. И она к этому сроку выздоровеет. Назгул взглянул на нее. В памяти пронеслась мертвая дочь. Неожиданно для себя он прошептал: «Нет! Этого не повторится!». Он направился в катакомбы Барад-Дура в поисках знаний. Предварительно осуществив присмотр над Дени. Он спускался все вниз и вниз, в библиотеку Саурона. В ту самую, где его господин нашел рецепт эликсира. Он никогда не использовал целительную магию и на тренировки могло уйти непозволительно много времени. Времени, которого у назгула не было. Он, найдя нужное заклинание, вырвал его из книги и крепко сжал клочок пергамента. Ангмарец, как буря, ворвался в комнату. Зимрафель к тому времени отдохнула и в это время держала за руку Дени, и что-то нашептывала. Назгул развернул пергамент. — Вот оно, наше спасение. — Что это? — Заклятие исцеления. У нас нет больше времени. Был бы здесь Саурон, он бы излечил ее в мгновение ока. Но загвоздка в том, что я еще не использовал подобные заклятия. Если у меня не получится, то придется прибегнуть к некромантии — от последнего слова нуменорку покоробило. — У нас нет иного выхода. Чужие силы помогут ей выжить. Иначе никак Зимрафель. Надо попробовать. Тебе лучше отойти. На всякий случай. Прочитав про себя заклятие и заняв правильную позицию, призрак попытался вообразить зеленый поток, источающий приятное тепло. Поток, который излечит все. С трудом вообразив образ, он при помощи движений пальцами и слов на Квенья воплотил его. Сначала слабый, затем все более и более сильный, поток начал окутывать девочку, еще несколько слов, зеленая вспышка света и… Тишина. Спустя мгновение заслышалось ровное дыхание и мирное посапывание Дени. Температура была в норме, никаких признаков болезни. Остался только побочный эффект в виде мертвенно-белой кожи. Что к слову только облагораживал вид Дейнерис. — Слава Морготу, слава всем, она жива!!! — обрадованно кричала Зимрафель. — Моргот меня побери! У меня вышло! — облегченно выдохнул назгул. — Что за шум? — подала слабый голос Дейнерис. — Этот назгул спас вам жизнь, моя королева — гордо сказала Зимрафель. — Я что-то смутно помню: толпы врачей, ночные кошмары, судороги, что со мной было? И почему я такая истощенная? Сил едва хватает приподняться. — Вы болели пепельной лихорадкой, моя королева. Эта болезнь часто встречается в Мордоре. Вы едва не погибли. Болезнь выпила из вас все жизненные соки. Но ничего, скоро вы вернетесь в тонус. — Ангмарец, спасибо вам — тихо сказала Дени и быстро уснула. Они вышли. — Ничего, самое худшее теперь позади. Теперь ей надо только восстанавливать силы. — подытожила нуменорка. — Я и не думал, что у нас получится. Знаешь, после того, как Саурон вернул себе силы кольца, ко мне возвращаются прежние чувства. Я начал вспоминать, как я любил, сострадал. Получал удовольствие от жизни. Видимо это все мое кольцо.