***
Он не знал почему наговорил всю ту чушь и бред. Он закинул соломку в рот стоя на мансарде, в комнате Астрид, и смотря на просторные широкие просторы Велиара. В одно мгновение все стихло, словно чего-то от него ожидая, ожидая, что он что-то скажет или сделает, но он молчал, задумчиво глядя вперёд. Зачем он все это ей наговорил, да и ещё когда она спала. Совесть не успокоилась, продолжала бушевать. Она спала на его кровати, в комнате, в конце коридора, разбитая подобно хрустальный вазе: прекрасной и хрупкой. Какой же она была разбитой и его невольно посещала мысль. Неужели это он с ней такое проделал? Всего то одна ночь, которая наверное многое для неё значило. Джек все ей испортил, так ещё и она чуть не умерла от потери крови. Он ненавидел себя за это и ненавидел себя также за то, что позволял себе беспокоится о ней. Он всегда был холоден ко всему и ко всем. Ему не нравилось быть прекрасным принцем. Ранг жестоко короля привлекал его больше. Однако после этой ночи, он не хотел быть с ней жестоким королём. Он наконец-то теперь осознал, что сделал себя монстром в её глазах, которые столько из-за него плакали. Было противно и мерзко. А ещё ужасно не хватало Иккинга, который точно бы подал нужное слово в этот момент. Но теперь он был уверен в одном. Эльзе нужно было развеяться, нужен был покой вдали от столь для неё ненавистного дворца, и он решил взять её с собой на Олух. День выдался холодным. Он был такой же мрачный, как и сам день. Холодный и ужасно уставший, он чуть с ума не сошёл пока доктора ехал во дворец, а она лежала на его кровати, вся в крови, лихорадочно что-то бормочаса во сне и вся пылающая, подобно кипятку в чайнике. И почему он так взволновался? Уже был полдень. Он оставил её рано утром и пришёл сюда, после этого не явившись ни на завтрак, ни на обед, куда его звали. Он был задумчив и вспоминал её, но лишь до того момента, пока в двери покоев Астрид, строго убранных, как она любила, не постучал Вильгельм, как-то зажато проходя и приближаясь к нему. Что-то случилось. Джек сразу это понял. — Что случилось? — чересчур взволнованно спросил он. Вильгельм замялся, заламывая пальцы и не зная что сказать, а по опущенному лицу и глазам стало понятно, что что-то не так.-Что случилось Вильгельм? — более настойчиво прошипел Джека, проходя с мансарды в покои. Вильгельм поднял на него затравленный взгляд. Боже, как он в такие минуты его раздражал. — Милорд мы его останавливали, но кто-то донес ему, что…- он не договорил, снова престыженно опустив голову и боязливо её не поднимая. — Что? — настойчивей спросил Джек. — Лорд Райдер все ещё пытается его остановить, но он непреклонен, утверждает, что пришёл к Леди Эльзе и его никто не остановит убедиться, все ли с ней в порядке. Джек как ошарашенный вышел из комнаты. Не нужно было уточнять о ком шла речь. На такую наглость как неповеновению приказу короля, способен был лишь Адриан, который точно находился сейчас в его покоях у изголовье кровати Эльзы. И Джек приблизившись не вошёл в покои, осторожно смотря в щель. Она сидела на кровати. Она проснулась. Адриан взволнованно целовал её руки. Джек решил не вмешиваться сейчас. Он поквитается с ним позже. Он смотрел только на её бледное и недовольное личико, и её сморщенный носик когда Адриан целовал её руки. Она морщилась также, как и тогда на вечере в Эренделле, в сопровождении какого-то мужчины, тоже целующего ее руку. Но и как тогда, сейчас она тоже была недовольна, пытаясь вытащить свою руку из захвата Адриана. Она была бледной. Круги под глазами, иссохшиеся губы и исхудавшее по его мнению за день тело. Сорочка на ней задралась, открывая слегка виды на её ключицы и плечи, плавно переходящие в набухшую грудь. Джек отсюда мог заметить каждую черту её тела, а Адриан подобно голодному смотрел на нее в этот момент, хотя он был уверен, он сейчас выглядел не лучше, оценивая её тело, стоя от неё за километр. А потом он прислушался к их разговору. — Я очень разволновался Миледи, когда до меня дошёл слух, что вам дурно.- взволнованно проговорил Адриан. Джек задумался. Откуда он мог узнать, что ей плохо. Но кажется они с Эльзой мыслили в унисон. — Откуда вы узнали, что мне стало плохо? — подозрительно спросила она. — Понимаете ли, Милорд запретил мне посещать дворец, когда мне вздумается, и я оставил здесь своего человека, чтобы он приглядывал за вами- кулаки Джека сжались. Во дворце был шпион. — Вы хотите сказать, что вы оставили человека следить за мной? — холод в голосе Эльзы надо было слышать. Он отливал такой сталью, что становилось неловко и Джек усмехнулся, увидев как Адриан растерял былую прыть. — Вы хотите сказать, что оставили во дворце человека шпионить за мной и остальными? А он наблюдал за мной когда я переодевалась? Вы уже знаете схему строения моего тела или чего похуже список моих возлюбленных и людей, с которыми я провожу время? — она была настолько возмущена, что Джек, который взял до этого с раздвижного шкафа Астрид нож, чтобы на всякий случай зарезать его, саркастично улыбнулся приложив рукоятку к губам, и скрывая руки, продолжая наблюдать за столь интересной комедией. — Какое вы вообще имели право назначать человека следить за мной? Разве я давала вам на что-то надежду? — Но вы же однако никого не любите- отчаянно проговорил он. Улыбка не сходила с лица Джека, который стоял за дверьми слушая их.- Что вам мешает полюбить меня Эльза? — Вы мне мешаете- закричала она, отчего он закрыл рот, рукой оглушая свой смех. Боже, как она была обворожительна.- Вы не тот человек, что мне подходит. Вы чересчур мягки и нежны, и вы такой человек, что всегда ждёт первого шага от других. Я ваша полная противоположность. — Но противоположности притягиваются- в его голосе было слышно отчаяние, но Джеку не было его жалко. Он скорее злорадствовал. — Нет- запротестовала она.- Противоположности не притягиваются. Вы чересчур избалованы, а демоны внутри меня вас совсем не интересуют. Вы повелись на мою красоту, не зная, что у меня внутри, и требуете, чтобы я вас полюбила? Уходите Адриан. — она указала ему рукой. — Вы любите его, не так ли? Ваше сердце принадлежит королю, куда уже мне до него? — Адриан был настолько зол, что Джек уже хотел войти в покои ей на помощь, однако она не растерялась. — Моя личная жизнь вас никак не касается. А если же вы имеет неприязнь к королю, попрошу выскажите ему все в лицо. Он в долгу перед вами не останется.- Адриан уже поднялся с места, когда она отвернулась, но однако произнес: — Как только я вошёл в эти покои, я сразу понял, что здесь что-то не так. Вы подстилка короля, одна и его очередных женщин.- И Джек увидел, как слеза покатилась по её щеке и она отвернулась, только указав ему рукой на дверь. Теперь Адриана ждал ад похуже. Он вышел подобно павлину. Разозленный и раздосадованный. Захотелось его как следует отъучить. Джек стоял прислонившись к стене, с ножом в руках, который крутил в пальцах, иронично присвистывая, и когда наконец Адриан посмотрел на него, его обуял небывалый триумф. Адриан смотрел на него затравленно, ненавистно, как на оппонента, которым он собственно и был, а он наоборот был расслаблен и ему было все равно, что о нем думает теперь этот сопляк. — Помнится мне- ужасно тихим голосом проговорил Джек, заскучавше смотря на потолок коридора.- Помчится, что я говорил, что я убью тебя, если ты приблизишься к ней. Я свое слово держу, однако сегодня она тебя отпустила, и я не причиню тебе вреда лишь из-за того, чтобы лицезреть твоё опозоренное лицо.- предостерегающе проговорил Джек- Но впредь, если я узнаю, что ты ещё раз назвал её моей подстилкой, я тебя не убью, а публично казню, а теперь будь добр покинь замок, пока я в хорошем расположении духа, иначе тебе не поздоровится......- Адриан ненавистно прошагал рядом с ним. Джек лишь задорно рассмеялся, смотря ему вслед, а потом швырнул нож в противоположную стену, сам входя в покои, где была сейчас Эльза.Глава 18.
3 марта 2017 г. в 22:27
Она не хотела открывать глаза.
Это было первым осознанием, которое пришло к ней, когда веки медленно начали открываться. Тело ломило, было больно, невозможно даже сдвинуться. Она чувствовала, что жизнь медленно утекает из неё, и почему-то была очень этому рада. Она увидится с ними. С родителями.
Одинокая слеза, подобно одинокому путнику по пустыне, скатилась по её бледному лицу. Она вспомнила всех, кого отняла у неё жизнь. Маму, папу. Сестру. Анна хоть и была жива, но потеряна навсегда. Окончательно утеряна для неё.
Как же все-таки было больно.
В реальности наверное было утро. Солнце прорезалось сквозь веки Эльзы, делая ей ужасно больно. Глаза слезились.
Воспоминания из её жизни медленно начинали накрывать с головой, внося её в водоворот бурного обилия чувств горечи и ненависти. В этот момент она ненавидела не кого-то другого, а в первую очередь себя, разбитую и грудой камней лежащую где-то на уровне подсознания. Сейчас она находилась между жизнь и смертью. Она почему-то никогда не думала, что судьба распорядится именно так, ставя перед ней выбор жить или умереть. Конечно же хотелось умереть. Но именно в этот момент некое чувство накрыло её, заставляя поплотнее зажмурить глаза и задуматься.
Она была сильной. Это все всегда говорили в Эренделле и что обычно любила повторять её нянечка.
Маленькая наивная девочка, которая прожила столько лет в одиночестве, она была сильной, потому что вынесла тот ад, что ожидал её в детстве. Из-за них были испорчены все воспоминания о столь хорошем детстве, которое омрачало лишь одно событие. Её заточение в ту синюю комнату. Голубую, покрытую инеем и холодом веящую комнату. Больше всего в жизни Эльза ненавидела именно эту комнату. Она отняла у неё шанс на хорошее будущее, сдерживая её чудовищные порывы заморозить все к чертям. Она не держала злобы на родителей, но почему-то в душе при вспоминание об испорченном детстве, возникала обида на них за то, что они отказались от неё испугавшись, и заточив её, подобно сказочной принцессе в замок, из которого её должен был вызволить прекрасный принц. Только не было никакого замка, а единственный прекрасный принц, которого она знала, был королём самых могущественных Земель Восточного Полушария, и был не добрым и доблестным рыцарем, которого описывают в книжках, а был жестоким, самовлюбленным садистом, которому нравилось причинять ей боль.
Наверное именно он стал её плетью, которая её привела в чувство. Невольно задумавшись, она поняла что именно Джек закалил её, заставив хоть как-то привыкать к боли. Боль. Теперь она была верной подругой Эльзе, сопровождающей её по правую руку в жизни.
Она не хотела открывать глаза. Но теперь она не хотела умирать. Она хотела жить, заставить его пройти все то, что он заставил пройти её. Боль, безвыходность, равнодушие к его душетерзаниям. Она отомстит ему за свое ноющее тело, за разорванную в клочья душу, которую она никогда больше не сможет собрать воедино. Она глубоко вздохнула. С души спал камень.
Мгновенно боль прошла. Слух пришёл в норму, тело хоть и ломило, больше не заставляло шипеть от боли.
Она прислушалась. Сквозь пелену безсознательного времени, в котором она пробыла, доносились какие-то отдаленно звуки. Звуки из реальности, в которую Эльза медленно теперь впадала.
Она снова прислушалась.
Отдаленные звуки складывались в чей-то разговор, беседу между двумя людьми. Она никак не могла пройти сквозь пелену этого безсознания. Разговор был недосягаем. Она ничего не могла расслышать точно, и сложить в одну целую единую цепочку.
Все же решив продолжить попытки, она не открыла глаза, продолжая тихо лежать на кровати. Она была уверена, что лежала именно на ней. Мягкой кровати, которая услаждала её разбитое тело, которое ужасно все ещё болело, но это ушло на второй план. Она пыталась вслушаться, понять о чем говорят там, в реальности, но никак не могла воедино сложить все переливающиеся звуки.
Однако медленно все же она начала понимать, что происходит. Голоса отдаленно, но начали соединяться в единую цепочку.
— С ней все в порядке.......много крови.......нет сил…не стоит беспокоиться.......отдых и покой.
Что из этого следовало понимать, Эльза не понимала. Однако разговор точно касался неё, поэтому чувство любопытства начало медленно пожирать её заставляя осторожно вытягивать шею, чтобы приблизится к эпицентру звука.
— Я все же останусь здесь Вильгельм. Лично проводи доктора до госпиталя и выдай ему два мешочки золота. Я вам благодарен.- Эльза слушала внимательно, не желая пропустить ни слова. Картина произшедшего не хотела выстраиваться в одно целое, однако начинало выстраиваться то, что она все же была в обморок, и о ней кто-то позаботился, вызвав врача. Голос был такой знакомый. Такой почему-то знакомый слуху, но она не могла определить кому он мог принадлежать.
— С ней все будет в порядке- Эльза готова была провалиться сквозь землю, но была уверена, что это был голос Лорда Флина Райдера. Голос, который встретил её в первое утро на вражеском корабле, голос приближенного короля, человека, что во многом ей помог, отдав ей перчатки. Она была уверена, что это был именно он. Только вот вопрос в следующем. Что он здесь делал и кого успокаивал?
Она насторожилась, но не посмела дать вида, что она не спит.
-Иди уже. Незачем беспокоится.- говорил чей-то до ужаса знакомый голос, только она не могла понять чей. Было такое ощущение, что она могла узнать его из тысячи, но не могла вспомнить кому он принадлежал.
— С тобой все нормально? -это уже был снова Райдер, который беспокоился скорее не из-за неё, а из-за человека, который также был в комнате.
— А с чего со мной не должно быть все нормально? Все Райдер, уходи уже. Может я хочу остаться один.
И она поняла наконец кому он принадлежал. Этот голос со сталью, с нотками, заставляющая кровь застывать. Голос ненавистного Джека Фроста, короля, тирана, её первого мужчины, которому она отдала свою невинность, после этого истекая кровью. Она была уверена, все у неё болело из-за потери колоссального количества крови. Но она не пошевелилась, а в реальности за Райдером захлопнулась дверь.
Она слышала как он устало вздохнул. Было в этом вздохе и облегчение и даже мимолетная радость, только вот радость и облегчение отчего? Оттого, что она оставалась жива? Она не могла дать ответа ни на один вопрос касающийся Джека, а он в этот момент осторожно взял её руку в свою, согревая толиками тепла её ледяную ладошку.
Эльза не вздрогнула от его прикосновения. Она не знала почему. Из-за того, что не хотела выдать себя или уже привыкла к его прикосновения? Прикосновения его холодных, ледяных рук мало чем по температуре отличающихся от её собственных.
— Я…- он замолчал, оборвав себя на полуслове, не зная кажется, что сказать. Она была уверена, у него такая смелость лишь из-за того, что он думает, что она спит, однако она не спала. Она бодрстововала, слушая что он скажет и почему-то было ужасно любопытно услышать его слова.- Я… с первого дня когда мы встретились Эльза- он глубоко вздохнул- Ты пленила меня своей красотой и небывалой храбрость, позже доказав, что ты сильна умна и хитра. Я всегда восхищался такими женщинами. Однако я тебя ненавижу.- она затаила дыхание.- Много лет тому назад на мой родной дом напали войска под флагами твоего народа и среди моего народа ходил слушок, что приказ уничтожить мои родные земли был отдан твоим отцом. Я возненавидел его, собирая о нем информацию, но когда все же нашёл время разгромить вас, узнал что во главе вашего захолустья стоит не твой отец, а ты. Разумеется я тебя ненавидел, однако ты меня восхищала, заставляя делать с тобой ужасные вещи. Я ненавидел тебя и по другому поводу. Ты очень похожа на мою покойную мать, которая погибла от рук ваших захватчиков. Вы внешне очень напоминаете друг друга. Я… я не хотел, чтобы тебе было больно Эльза. Мне противно от того, что я причинил тебе боль. Ты… я всю ночь видел, как ты мучилась, лёжа на этой постели. Боже, Эльза, я не знаю смогу ли я когда-нибудь сказать тебе в лицо то, что скажу сейчас, но мне жаль. Впервые в моей жизни мне жаль и я прошу тебя простить меня. Я не хотел. Я и правда не хотел этого. Ты опаляешь меня подобно пламени и когда я увидел тебя с этим сопляком. Я уничтожу вас обоих, если между вами что-то есть. Ты принадлежишь только мне. И как женщина, и как друг, и как соратник, и союзник. Только моя.- она отчётливо ощутила прикосновения его губ к тыльной стороне своей ладони, после чего та опустилась рядом с ней на кровать. Она не верила своим ушам, слушая его своеобразную исповедь и даже стало его жалко, но теперь в голове витало уйма вопросов. Что за нападение на его Родину, если отец за все время правление никогда ни на кого не нападал?
Осторожно кажется встав с кресла, на котором сидел, послышался шорох и скрип двери. Она осталась одна, отдаваемая в открытые объятия раздумий.