Моя маленькая слабость

Тёмные, броские ковры цвета выдержанного красного вина. Высокие потолки. Огромные старинные люстры, оригиналы известных картин на стенах с обоями, рулон которых мог посоревноваться в стоимости с некоторыми особняками Японии. Весь дом был пропитан неким пафосом, напыщенностью. Не было слышно шагов двух мафиози, ботинки которых буквально утопали в мягком ворсе ковров. Как же хорошо, что какой-то кусок тряпки иногда отражал людей, показывал, какие они есть на самом деле. Два юноши так правильно смотрелись посреди этого «моря крови». Гармонировали с ним. Как будто так и должно быть. Они буквально тонут в своих грехах, постепенно погружаясь в небытие отчаяния. Не каждый сможет выбраться из этой пучины, но выход есть всегда. Всегда найдется лучик света, к которому нужно тянуться, карабкаться вверх по пескам. Песчинка — грех, а вокруг этих мафиози уже целая пустыня. Черный песок, что затягивает их с каждым шагом к заветной двери всё глубже. Дорога в Бездну. Дазай искал хоть малейшую надежду, нить спасения из этого Ада. Рычагом стал Ода. Его смерть могла потопить юного мафиози, но он упорно стал стремится к свету, дверь к которому ему показал Одасаку. Воистину дружба до гроба. Но этого не хватало. Есть дверь, и знаешь путь, но не хватает того, кто поведет тебя к ней. Почему-то Дазаю казалось, что вторым лучом станет Чуя. Этот маленький рыжий мафиози светился словно солнце. Он — неотъемлемая часть Мафии. Но смотря на него, внутри Дазая как-то странно теплело, взгляд невольно становился мягче. Хотелось язвить и шутить, будь такая возможность, но когда до двери, за которой находится нужный им человек, остается всего пара шагов, невольно все слова, что он так долго пытался подобрать, вылетели из головы. Разум опустел. Рука с забинтованными пальцами касается ручки. Щелчок. Маленький поток ветра из-за резко распахнутой двери. Уверенный шажок вперед и тут Дазай замер. Резкий рывок и вот он уже у стола босса Мимика. Того, кто виновен в смерти многих его подчинённых, того, из-за кого погиб Одасаку, того, кто так безжалостно убил подопечных его друга. А ведь это были дети, ни в чем не повинные дети. Дазая переполняла ярость. Он наносил удары один за другим, но Глава каждый раз уворачивался, с чуть ли не диким хохотом подходя всё ближе к распахнутому окну. Заключающий рывок брюнета, последний шажок Босса Мимика и тот стремительно несется вниз. Дазай высовывается из окна, что становится его ошибкой. Плечо пронзает резкая боль. «Навылет» — проносится в мыслях. Он встает к самому краю окна, готовясь прыгнуть, как сзади подходит Накахара, хватает за запястье и делает уверенный шаг. И ничего не происходит. Они просто зависли в воздухе. Дазай как-то странно покосился на длинные тонкие пальцы, что так уверенно держали его руку и где-то глубоко в мыслях улыбнулся. Почему-то даже от этого с виду обычного касания, на душе брюнета становилось тепло. «И впрямь как солнце, но только ли греть способно оно?» Чуя спокойно шёл, как будто спускался по лестнице, и в свете луны он казался просто ангелом возмездия, что спустился покарать грешные души смертных. — Молитесь верующие, Атеисты обратитесь в Веру, Молитесь до самого конца, Ведь смерть идет к вам, Спускаясь, словно ангел, с неба. О, дарители тёмной немилости, не тревожьте меня снова. Чуя говорил, а Дазая пробирала дрожь. Восхищение и неподдельный ужас буквально пробивали его волнами. «Вот он, настоящий Накахара Чуя» — Плавная походка, уверенный спокойный взгляд, в глубине которого плясали огни азарта и предвкушения. Медленно слетают перчатки с пальцев, опадая на промерзлую землю. Глубокий вдох, выдох и вот, безумие выбирается из своей клетки, разминая затекшие лапы. На последнем вздохе свободы разума рыжеволосый произносит тихо, и уже немного хрипло: — Останови меня тогда, и лишь тогда, когда я сравняю все с землей, когда падет последняя прогнившая душа. Дай мне отомстить за себя, за своих людей и… — он поднял взгляд на Дазая — …за тебя… Чуя потонул в красном свечении, но это длилось лишь мгновение. Свет пропал, а по рукам юноши заструились красные, чуть кровоточащие шрамы, расползаясь уже по всему телу. Как прекраснейшие узоры они раскрашивали его лицо, шею. Страшная, смертельная красота. Немногие смогли увидеть сию картину, не выживал после такого никто. Такая участь постигает всех. Смерть. После его слов, сердце Дазая пропустило удар, а может и два, он не считал. В это мгновение он, затаив дыхание, смотрел на то, как наружу вырывается зверь. Чуя зарычал. Словно волк на своих врагов. Полнолуние и Накахара, в объятьях алого безумия. Это заставило отступить даже с виду не пугливого Дазая. За спиной босса появились его подчиненные. Подкрепление. Почти синхронный щелчок курка, и раздается автоматная очередь. Чуя не сдвинулся даже на дюйм. Пули зависли прямо перед ним, все еще продолжая крутится. Рык и пули отправляются обратно, точно пробивая головы стрелявшим. Раздались предсмертные крики. Поляна окрасилась в алый. Эта земля навеки окрашена кровью грешников. На лице Накахары появляется безумная улыбка. Из уголка губ тонкой струйкой бежит кровь. Зрачок сужен до предела. Он полностью во власти своего зверя. В руке формируется шар, и кажется, что в нем находится сама Тьма. Люди гибнут один за другим. Падают вековые деревья. Кто-то пытается применить способность, но как же глупо нападать на дикого Зверя без правильного оружия. Эсперов просто давит гравитацией, крошит кости. Он разгоняет кровь до немыслимой скорости и людей просто разрывает на части от давления. Дикий и необузданный зверь, что жаждет крови. Накахара кричит, так безумно, что у всех оставшихся в живых стынет кровь в жилах. «Это конец» — Глава это понимает ровно в тот момент, когда его грудную клетку пронзает рука этого безумца. Почему-то рана не болит, но он затем понимает, что целью юного мафиози было не это, но было поздно… Мужчина был придавлен к земле гравитацией, он не мог пошевелить даже пальцем. Его взгляд был направлен точно в небо. На ночное звездное небо. Небо, которое он видит в последний раз. Небосвод затмевает с виду хрупкая фигура, над головой которой вращалась огромная черная дыра. Раздается еще один безумный крик, и вот сфера несется прямо на мужчину. Почти неслышный хлопок, а затем яркая вспышка, на мгновение озарившая ночное небо. От особняка не осталось ничего, на ближайшие метров двести был стерт с лица земли весь лес. И посреди этого безумия стоял Чуя и смеялся, задрав голову к небу. По щекам текли кровавые дорожки слёз. Разрывалась кожа, ветвями алых шрамов расползаясь по телу. Жизнь понемногу покидала его. Но тут сзади на плечи опускаются чужие руки, и мафиози окутывает голубоватое свечение. Раздается полустон, полухрип, и юноша начинает оседать на землю. Ему не дают упасть. Одна рука обвивает пояс и уверенно тянет тело вверх, вынуждая принять стоячее положение. Ноги дрожат, руки не слушаются, голос охрип, силы на пределе, еще немного и он просто упадет в такую сейчас спасительную тьму. Ведь тогда не будет слышно зверя, которого вновь заперли в клетке. Не будет слышно его злого воя, клацаний его зубов, но видимо еще рано… Он смотрит на Дазая, тот в свою очередь на него. — Эй, Чуя, — глаза так озорно смотрят на рыжего мафиози, — а ты без шляпы такой маленький. Прям как милая девушка, — на лице появляется лукавая улыбка, и если бы Чуя знал, каких усилий стоило Дазаю удержать ее, — так что быть тебе сегодня принцессой на коне. Чуя не понял, если честно, то он на данный момент понимал вообще мало чего, безумно хотелось лишь одного: спать. Так что для него стало неожиданностью, когда его закинули на спину, придерживая ноги. «Принцесса на коне… Дазай — конь?!» — Чуя честно пытался не засмеяться, но в конце концов сдался под напором чувств. Над ухом брюнета раздался хриплый смех, а затем тихое: — Дазай…спасибо. — Чуя уснул, оставляя брюнета наедине со своими мыслями. Он посмотрел на спящего мафиози, и на лице невольно появилась нежная улыбка, взгляд потеплел. Дазай смотрел на восходящее солнце. Смотрел на зарождение нового дня и понимал, что ничего не будет, как прежде. «Нет, Чуя, спасибо тебе. За то, что согрел мое сердце и душу, спасибо.»