Глупости и украденные рубашки

Всё начинается с простой ошибки одним утром. Юри просыпается из-за лучей солнца, щекочущих лицо, и приятной ломоты в теле; он закутан в одеяло. Рука тянется за очками под подушку, и Юри вяло моргает. Почему первая мысль, которая приходит Юри в голову, когда он смотрит на потолок, «моя спальня белая»? Ему требуется целая минута, чтобы вспомнить три важные вещи. Первая: он не в Японии, и это не его комната. Вторая: он в России на соревнованиях, которые пройдут в этом месяце, и это комната Виктора. Что означает, что лежит он на кровати Виктора и с вещами Виктора вокруг. И третья… — Боже мой, — рефлекторно выдыхает Юри, его глаза расширяются, а румянец неуклонно окрашивает лицо. Он отталкивает одеяло прочь и смотрит на себя, отмечая несколько маленьких пурпурных засосов, покрывающих тело. Юри чувствует, как губы медленно вытягиваются в широкую улыбку, счастливую и недоверчивую одновременно. Похоже, прошлая ночь не была всего лишь замысловатым сном. — Маккачин, нет! Из кухни слышится голос Виктора и скулеж Маккачина, и звук чего-то жарящегося. Желудок урчит при мысли о еде. Юри встает с постели, радуясь, что не забыл надеть нижнее белье перед тем, как заснуть — проснуться голым было бы слишком неловко, — а потом хватает ближайшую рубашку, надевает и выходит из спальни. Она ему немного велика, V-образный вырез оголяет ключицы. И когда он бредет на кухню, Юри растеряно удивляется, как мог похудеть так сильно из-за стрессов и повседневных нагрузок. Однако его сознание гаснет, как только он видит Виктора, стоящего у плиты, без рубашки, одетого только в боксеры, жарящего что-то, по запаху напоминающее бекон. Маккачин рядом с ним прыгает на Виктора и издает печальные звуки. — Я покормлю тебя через минуту, Маккачин, — обещает Виктор, осторожно подталкивая собаку назад. — Не подходи слишком близко, я готовлю. Иди лучше разбуди Юри. Сердце Юри замирает при виде этого. Не в первый раз он думает, как может владеть чем-то столь удивительным, красивым и уютным. А сейчас всё здесь, прямо перед его глазами, и Юри чувствует некоторое потрясение. Он на цыпочках крадется через всю кухню, показывая Маккачину палец, и пес молчит, боясь испортить сюрприз. Юри медленно обвивает своими руками талию Виктора. Мужчина подпрыгивает на месте и издает испуганный возглас, который заставляет Юри смеяться. Он кладет подбородок Виктору на плечо, и его глаза блестят от удовольствия. — Доброе утро, Виктор. — Господи Боже, Юри, — немного задыхаясь от страха, выдает Виктор, — ты меня до инфаркта доведешь. — Он вытягивает шею и удивленно моргает, когда видит ехидную улыбку Юри. Медленно, Виктор ослепительно улыбается в ответ и осторожно наклоняется, чтобы поцеловать Юри, пока тот немного не в себе от любви. — Я наконец развратил маленького Юри? — шепчет Виктор, когда они отстраняются друг от друга, а его голос становится ниже от удовольствия. — Ты такой маленький дьявол после секса. — Виктор! — шокировано восклицает Юри, и всё его озорство быстро сходит на нет. Он чувствует, как лицо вспыхивает. — Еще так рано! Не будь грубым. Продолжая удерживать его, Виктор смеется. — Это мое solnishko, — дразнит Виктор, выкладывает бекон на тарелку и выключает газ, наконец поворачиваясь к Юри. — Доброе утро… — Юри в смятении наблюдает, как замирают слова у Виктора на губах, а голубые глаза широко-широко распахиваются. — Что? — застенчиво спрашивает Юри, когда проходят секунды, а Виктор все еще продолжает смотреть. — Виктор, что? — Ты, — заикается Виктор. И… неужели? У него порозовели уши? — Ты носишь мою рубашку. — Юри опускает глаза и — да, конечно, это та самая бордовая рубашка. Юри оглядывает себя еще раз, и, конечно, это та самая красная рубашка Виктора, которая висит на его теле. Неудивительно, что она так свободна на нем. — Ой, — говорит Юри и немного смущается. — Прости, я, наверное, взял не ту рубашку. Мне переодеться… Виктор?! Юри пищит, когда Виктор сжимает его в объятьях, со странным звуком утыкаясь Юри в плечо. Его руки бессильно падают, а потом он приобнимает Виктора за спину. — Что происходит? — Юри ничего не может с собой поделать и в полном замешательстве задает вопрос. — Ты до смерти доведешь меня, Юри, — говорит Виктор немного приглушенно из-за рубашки Кацуки — ладно, его рубашки. Уши краснеют даже больше, чем ткань. — Ах, — рассеянно восклицает Юри, а потом всё становится на свои места, когда Виктор крепко сжимает его бедра и целует в шею. — Ах, — он отстраняется, резко дергая голову назад, чтобы Виктор не мог заткнуть ему рот, и недоверчиво уточняет: — Виктор, тебе это нравится? — Виктор опускает голову так, что Юри не видит выражение его лица, и издает еще один возглас. — О Боже мой, ты, — смеется Юри над внезапным открытием, суетится и, честно говоря, пребывает в эйфории. — Тебе нравится это. — Ю-ю-ю-ю-ю-юри-и-и-и-и. — Тебе нравится это, — счастливо дразнит Юри. — Это не смешно, — ноет Виктор, снова притягивает к себе Юри, а затем целует его, чтобы тот прекратил смеяться. Юри ухмыляется в поцелуй, запуская пальцы в мягкие волосы Виктора. Он не понимает привлекательности этого, но если Виктору нравится, Юри охотно использует это открытие в своих целях. . . . Юри начинает носить одежду Виктора при каждой удобной возможности. Он надевает полосатую толстовку, которую Виктор носит после душа, симулируя невежественность, заходя в гостиную и делая вид, что жаркий взгляд, которым провожает его Виктор, не имеет ни малейшего значения. Он возвращается в квартиру после утренней пробежки, одетый в синее худи, объемное и висящее мешком на нем, упиваясь вздохом, который испускает Виктор, целуя его «добро пожаловать». Это работает в его пользу просто фантастически, как выясняется. Однажды поздним вечером Юри предпринимает еще одну попытку, облачаясь в свитшот Виктора с длинными рукавами и шорты, в которых обычно бегает. И когда Виктор зовет его из гостиной, он делает вид, будто идет из ванной, спотыкаясь, зевает и моргает, как если бы он был сонным. Виктор обалдело смотрит на устроенное шоу. — Уже пора? — Юри спрашивает, протирая глаза рукавами толстовки. Рядом с ним Виктор болезненно-тяжело глотает. — Это нормально, если я пропущу этот раз? Мы можем просто поспать. — Юри, — ругается Виктор, скрещивая руки на груди, и Юри замирает в ожидании. Проходит секунда. Две. Три. — Ладно, но только в этот раз, — Виктор опускает руки и вздыхает, бормоча что-то под нос на русском языке, Юри победно ухмыляется. Поворачиваясь к мужчине спиной, он оглядывается через плечо и улыбается. — Виктор? — Обманываешь, — жалуется Виктор со страдальческим выражением лица, когда следует за Юри в спальню. — Ты жульничаешь. — Не понимаю, о чем ты говоришь, — отвечает Юри, забирается под одеяло, вздыхая от приятной мягкости кровати. Да, это гораздо лучше, чем пробежка. — Не понимаешь, да? — приподнимает бровь Виктор, а затем наклоняется к горящему лицу Юри и целует, прежде чем парень вспыхивает и смеется. — Этот трюк на мне больше не сработает, — сообщает ему Виктор позже как ни в чем не бывало. Юри снова смеется. — Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь. Виктор усмехается, качая головой и признавая свое поражение. — Ты мучаешь меня, Юри, — шепчет он, поправляя прядь темных волос и целуя Юри в лоб. — Ты слишком очарователен в моей одежде. Это должно быть запрещено законом. Юри приподнимается, стараясь рассмотреть лицо Виктора без очков и в полумраке, а затем легко предлагает: — Я перестану ее носить. Ответом Виктора служит эмоциональный стон. . . . Проходит следующая неделя, и к этому времени Юри успевает переносить как минимум треть гардероба Виктора. Однажды в свободный день Виктор говорит, что не стирал так много за всю свою жизнь. Он сгребает в горсть ткань темного свитшота, который сейчас на Юри. — Ю-ю-ю-ю-юри-и-и-и-и-и, — растягивает его имя Виктор, прямо как ребенок, и, сидя рядом с ним на диване, Юри отпихивает его в сторону. — Если ты продолжишь носить мою одежду, знай, у меня рано или поздно закончатся чистые вещи. — Ладно, — говорит Юри, слишком погруженный в Инстаграм друга, чтобы ответить правильно. — И потом я все время буду ходить голым, — говорит Виктор, а затем, сделав паузу, растягивает губы в коварной улыбке. Он вжимается в Юри, пока будто не приклеивается к его боку, а затем выдыхает Кацуки в ухо: — О-о-о, я вижу, Юри не сможет долго выносить меня голого? — Н-нет. — Юри не отрывается от экрана телефона. — Твоя рубашка просто удобная. — Я куплю тебе точно такую же. — Нет, мне нравится твоя. — У меня кончается одежда, Юри. — Всё в порядке. — Юри, ты не слушаешь. — Слушаю. — Обрати на меня внимание. — Да, Виктор. — Юри. — Да-да. — Solnishko. — М-м. Виктор побеждённо вздыхает и прекращает одностороннюю беседу, исподлобья глядя на Юри со своего места. Кацуки улыбается, когда его бойфренд хмыкает, дуется, а потом всё становится тихо, слышно только дыхание и звуки, которые издает телефон Юри. Маккачин крепко спит в ногах. И когда Юри начинает думать, что Виктор заснул, мужчина говорит через плечо: — Просто чтобы ты знал: однажды я отомщу тебе за эти дни, Юри. Юри игриво хмыкает, думая об этом. — Конечно, Виктор. . . . Это случается через три дня, когда Юри забывает о разговоре. — Маккачин, — закончив мыть посуду после обеда и вытирая руки, зовет Юри, глядя на пса, пересекающего комнату. Юри гладит его пару секунд, чешет Маккачину за ушами, пока тот не начинает вилять хвостом и не вываливает язык. В квартире тихо, в отличие от переполненных горячих источников — дома только он и Виктор, но Никифоров настаивает на том, что Юри привносит оживление в его квартиру. — Должно быть, тебе и Виктору было очень одиноко, Маккачин, — бормочет Юри собаке, нежно ероша его шерсть, а Маккачин моргает так, будто понимает, о чем речь. Юри улыбается, а потом оглядывает пустую гостиную. — И, говоря о Викторе, где твой хозяин, а? — спрашивает он, легко и игриво хлопая Маккачина по морде, и в ответ пес лижет ему руки. — Виктор? — зовет Юри через пару мгновений и слышит, как из спальни доносятся звуки. — Я выйду через минутку, Юри! — Что ты там делаешь? — спрашивает парень, полный любопытства, и идет к комнате, оставив Маккачина бродить по гостиной. За дверью слышится глухой звук, Виктор что-то бурчит на русском, и Юри удивленно приподнимает брови. — Ты в порядке? — Да! — восторженно восклицает Виктор, дыхание его сбито. — Готово! Повернув ручку, Юри открывает дверь. — Виктор, — начинает он и быстро захлебывается словами, когда Виктор поворачивается к нему, улыбаясь на миллион долларов — той самой улыбкой, от которой у поклонников подкашиваются колени. Но не это привлекает внимание Юри, не это. Его привлекает почти грешно узкая рубашка, которую Виктор натянул на себя, несмотря на то, что она как минимум на два размера меньше и очень мала ему, судя по тому, как ткань, словно вторая кожа, облегает его тело, рукава слишком короткие и узкие для его широких плеч и плотно сидят вокруг четко выраженных бицепсов. А затем Юри понимает, что и цвет, и рисунок на рубашке ему знакомы. — Это… Ты… — Юри вспыхивает, и его лицо медленно приобретает красный цвет. — На тебе моя рубашка? — Та-да~! — нараспев восклицает Виктор, раскинув руки и обнажая себя для глаз Юри. Стрейчевая ткань, просто неприлично натянутая на его груди и животе, достаточно тонкая, чтобы проследить пресс Виктора под ней. Юри издает еще один всхлип, лицо ощущается так, будто готово загореться в любую минуту. — Тебе нравится? — Виктор хлопает глазами — специально, конечно, — и вся кровь мигом отливает вниз, и у Юри кружится голова. И если раньше парень не понимал привлекательности ношения одежды партнера, то теперь он ее видит в полном, живом объеме. — Она немного тесная, — растерянно рассказывает ему Виктор, когда Юри не отвечает на его вопрос, глядя на торс мужчины — туда, где ткань натягивается еще сильнее, растягивая рубашку. Когда Виктор на пробу делает движение, низ рубашки едет вверх, обнажая кусочек кожи на тазовой косточке. Юри подавляет в себе желание заскулить. «Божечки-кошечки» — думает он, и внизу живота разливается тепло. Виктор доведет его до инфаркта, если продолжит. — И немного тонкая, даже слишком. Это старая рубашка? Юри… — Сними ее, — слабо хрипит Юри, и Виктор замолкает, уставившись на него. — Виктор, ты растянешь мою рубашку. Сними ее. — Но я просто надел ее, — говорит Виктор, немного надув губы. — Мне пришлось хорошо потрудиться, чтобы натянуть ее на себя. — Сними ее, — повторяет Юри, полный решимости, несмотря на пылающее лицо. Он делает шаг вперед, но мужчина достаточно умен, чтобы сделать шаг назад. — Виктор, ты испортишь мою рубашку! — Тебе не нравится? — ухмыляется Виктор, уворачиваясь, когда Юри пытается его схватить. Его смех легкий и певучий, пока он дразнит Кацуки. — Но ты покраснел! — Виктор слишком проворный после стольких лет, проведенных на коньках, но и Юри — не промах. Он преследует Виктора по комнате; они вдвоем бегают как парочка пятилетних. — Это рубашка теперь моя, solnishko! — Виктор! — причитает Юри, его лицо абсолютно красное; он снова бросается на Виктора. — Сними ее! В конце концов, Юри успевает схватиться за край рубашки, и, когда он снова врезается в Виктора, они оба падают на кровать, переплетаясь конечностями и задыхаясь от смеха. Виктор глубоко вдыхает в перерывах между смешками, его руки машинально ложатся на бедра Юри, и парень садится. — Ты в порядке? — со смешком спрашивает Виктор, и розовый румянец затапливает его лицо. И Юри чувствует, что тает, глядя вниз, на своего парня. Виктор просто невероятно красив, особенно когда его похожие на океаны глаза так сияют, прекрасный рот растянут в дразнящем оскале, серебристые волосы разметались, как нимб, вокруг головы. А Юри — слабый, слабый человек. Юри наклоняется и целует Виктора глубоко, долго, как Виктор научил его несколько месяцев назад; так, как он знает, что ворует у Виктора вдох и заставляет его отвечать. Виктор тяжело дышит, когда они отстраняются. — Сними ее, — негромко призывает Юри, дергая за подол рубашки — его, технически да, но какого же черта… — Виктора. Он целует Виктора, наполовину прикрывая глаза, мягко прижимаясь губами, толкаясь бедрами вперед, позволяя Виктору понять, что именно он чувствует. — Виктор, сними ее. — О, — выдыхает Виктор Кацуки в губы, снова улыбаясь. — Что тут у нас? Похоже, моему solnishko тоже это нравится. — В-виктор. — Юри тоже это нравится~ Юри снова краснеет. — Заткнись, — ворчит он, и Виктор смеется. — Я победил, — говорит Виктор. Кацуки фыркает и еще раз дергает рубашку. На этот раз Виктор радостно снимает рубашку, устраивая мини-шоу, когда стаскивает тесную ткань с тугих мышц, она скользит по коже, и он ме-едленно откладывает ее в сторону. Они не выходят из спальни еще часа два или около того. . . . . . На следующей неделе, едва Виктор возвращается с пакетом еды на вынос, Юри встречает его только в объемном свитере и шортах, и Виктор чуть было не получает аневризму. — Я снова победил, — заявляет Юри, румянец и торжественная ухмылка расцветают на его лице, когда он забирает еду у лишенного дара речи Виктора.