***
Тело приятно ныло после тренировки, требуя каждой своей мышцей только одного — поскорее оказаться на кровати и забыться беспробудным сном суток эдак на пять. Не видя причин отказывать себе в подобной слабости, Виктор, оказавшись дома, быстро принял душ и переоделся в домашнюю одежду. Прихватив на всякий случай ручку со стола, он направился в спальню, где ему наконец удалось со стоном наслаждения расслабленно распластаться на прохладных простынях. Потянувшись, Никифоров ощутил, как его нехитрые махинации отдаются в теле приятной негой. Неожиданно по внутренностям разлилось горячее желание, заставившее Никифорова шумно вздохнуть, сжав в руке до жалобного треска пишущую принадлежность. Напряжение внизу живота спустя несколько мгновений недвусмысленно проявилось в виде выпуклости в штанах. Рука потянулась вниз под резинку одежды, после чего, обхватив пальцами напряженный член, Виктор медленно, растягивая удовольствие, прошёлся по нему вверх-вниз. Тело было полностью расслабленно, позволяя в полной мере ощутить даже малейшую нотку удовольствия. Не в силах анализировать, чем вызвано было это неожиданное желание, Виктор прикрыл глаза. Двигая рукой по члену, он то ускорялся, заставляя кровь бежать по венам в разы быстрее, то замедлялся, делая удовольствие мучительно приятным. Сжав ствол у основания, Виктор охнул от неожиданности, когда по внутренней стороне век стали проступать контуры. Линии, что сначала предстали перед его внутренним взором в хаотичном порядке, с каждым движением руки начинали потихоньку сплетаться, образовывая рисунок. Чуть опустив голову вниз, Виктор, не открывая глаз, увидел ритмично двигающуюся на члене руку. Вот только ни одна из увиденных частей тела не принадлежала ему. Промелькнувшая мысль, что это похоже на сумасшествие, потонула в нахлынувшем потоке чужого удовольствия. Подпитывая его собственные эмоции, оно делало тело Виктора ещё более восприимчивым к каждому движению. Не в силах отвести взгляд от действий, разворачивающихся на внутренней стороне век, Виктор буквально плавился в неизведанных ощущениях. Он готов был расцеловать каждый из длинных тонких пальцев на чужой руке, лишь бы это восхитительное удовольствие никогда не заканчивалось. На миг ему показалось, что он слышит чьё-то прерывистое дыхание, которое тут же потонуло в шуме крови в ушах и всепоглощающем желании. В желании оказаться рядом, обхватить своей рукой чужую, вынуждая взять сразу два члена. В желании прижаться, чтобы ощущать вибрацию, исходящую от шумных вздохов и часто вздымающейся груди. В желании настолько ярком и проникновенном, что сдержать протяжный стон было просто невозможно. Рука перед внутренним взором задрожала, делая последние несколько движений особенно резкими. Тело пробила крупная дрожь, после чего Виктор ощутил, как потянулись мышцы в пояснице, вынуждая его прогнуться в спине. Опасаясь, что видение вот-вот пропадёт, Виктор, зажмурившись сильнее, жадно ловил внутренним взором то, как на подрагивающий плоский живот из головки выталкиваются потоки чужой спермы. Гортанно застонав, он сжал в последний раз напряжённый до предела ствол, прежде чем излиться в руку. Шумно дыша, Виктор прикладывал все силы, чтобы не открыть глаза, продолжая вместе с вмиг потяжелевшим воздухом втягивать в себя ещё и детали образа, что предстал перед ним. Согнутые в коленях и безумно эротично раздвинутые чуть в стороны стройные ноги. Плоский подтянутый живот, непристойно запачканный спермой. Часто вздымающаяся грудь и рука со сводящими с ума острыми выпирающими костяшками. Образ, представший перед Виктором, был таким волнующим, что он ещё долго не мог связать внятно ни одной мысли в голове. Неожиданно будоражащая воображение фигуриста рука тяжело оторвалась от чужой груди и поднялась на уровень его глаз. Спустя мгновение, которое Никифоров расценил как колебание, она обессилено раскрылась, открывая ему вид на до дрожи знакомый почерк. Последнее, что смог рассмотреть Виктор, прежде чем поражённо распахнуть глаза, — это фраза на ладони: "Эксперимент удался, да?" Уставившись в потолок, Виктор ещё долго не мог привести дыхание и мысли в порядок. Надежда и трепет охватили его при мысли, что, возможно, это был не бред его уставшего сознания, а то, что в книгах называлось «чтением образов». Медленно сжав руку в кулак, Витя с трудом поднес её на уровень глаз. Решив не тешить себя ложными надеждами, он разжал пальцы только для того, чтобы шумно выдохнуть при виде уже знакомых букв. Голова всё ещё туго соображала в попытке объяснить произошедшее, в то время как тело недвусмысленно говорило, что такого удовольствия, как сейчас, ему никогда не доводилось ощущать. "А ведь он уже не ребенок", — неожиданно пришло в голову, когда перед глазами появились те немногие формы соулмейта, которые довелось увидеть Виктору. Путем нехитрых вычислений Никифоров вспомнил, что человеку на той стороне уже девятнадцать. И это окончательно сбило с глаз пелену. Те привязанность, нежность и тоска, что так обострились в последнее время, уходили далеко не в ранимую душу ребёнка. Пожалуй, именно в этот момент Виктор осознал, что ему действительно хочется большего. Было мало удивительного в том, что после этого Виктор начал замечать, как его отношение к соулмейту начало меняться. Трепетная братская любовь обрастала совсем не родственными нюансами, будоража сознание. Словно вместе с родственной душой в голове Виктора выросли и его чувства к нему. Из совсем юных и тёплых в горячие и крепкие. А может, он просто открыл в себе то, что так тщательно до этого пытался скрыть? Но долго рассуждать на эту тему Виктор не стал, решив принять факт смены своих взглядов как данность. Но говорить «спасибо» кое-кому очень сообразительному на той стороне связи за то, что наконец решил его подтолкнуть в нужном направлении, старался как можно чаще.Глава 8
21 декабря 2016 г. в 13:43
В итоге решение начать всё сначала не вернуло соулмейтов в точку отправления, а повернуло их отношения под каким-то совершенно невообразимым углом.
Японец, пусть и пытался старательно это скрывать, чувствовал скованность, страх и отчаянную уверенность в том, что он должен что-то кому-то доказать.
И русскому фигуристу понадобилось не один и не два месяца, чтобы хоть как-то убедить его, что Виктор Никифоров и человек, с которым он переписывался ранее сутками напролёт, — это одна и та же личность.
Вот только убеждая соулмейта, Никифоров параллельно вёл борьбу ещё и с собой. Всё же одного желания поменять всё разом было недостаточно.
Но он старался, работал над собой, пытаясь не скрывать всполохи тёплых чувств в моменты их общения.
Виктор честно старался показать пареньку, что тот любим всем сердцем.
И в ответ на его старания человек на той стороне со временем стал всё меньше нервничать, становясь похожим на себя прежнего.
Была лишь одна проблема, с которой Виктор никак не мог справиться. Как бы соулмейт ни был открыт для него, он наотрез отказывался называть своё настоящее имя.
"Прошу тебя, Виктор... Мне очень это нужно. Просто поверь в меня и не задавай никаких вопросов", — просил парнишка, когда тема застрагивала его настоящую личность.
И Виктор ничего не смог сказать против, ведь и сам некогда скрывался от него.
"Хорошо, но знай: меня просто распирает от любопытства"
"Я знаю. Я постараюсь сделать всё как можно скорее, обещаю "
Виктор не знал, что именно собирался соулмейт сделать поскорее, но решил просто поверить ему, наслаждаясь тем, как его доверие распускает внутри родственной души цветы воодушевления.
Но была одна из сторон сознания Виктора, которая часто сопротивлялась происходящему, делая проявления чувств Никифорова нестабильными. И больше всего на свете он боялся, что эта борьба внутри заставляла соулмейта сомневаться в подлинности его побуждений.
"Я не обманываю тебя", — частенько с отчаяньем думал Виктор, не в силах справиться с внутренними противоречиями.
Но, словно слыша его мысли, соулмейт обволакивал его своим теплом, которое как бы шептало сомневающемуся парню:
"Не переживай, я всё знаю"
И становилось немного легче.
Причиной же сомнений было то, что какая-то часть его разума всё ещё считала соулмейта маленьким. Она требовала, чтобы он трепетно и заботливо относился к чувствам родственной души, но не строил никаких грандиозных планов на него.
Виктору шёл двадцать третий год жизни, когда кто-то на той стороне решил взять дело в свои руки.