Путь навстречу

Его соулмейт раскаивался, и Юри чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Человек на той стороне связи испытывал настолько искренние чувства, что иной раз голова начинала идти кругом. Вот только тело всё ещё помнило ощущения грязного удовольствия, поэтому все доводы разума касательно прощения оступившегося человека сердцем отклонялись, даже не рассматриваясь. Но вряд ли хоть кто-то мог бы Юри за это осудить. В конце концов, он был всего лишь подростком. Подростком, которому в той или иной степени присуща самая болезненная степень максимализма. Та самая, под призмой которой мир делится исключительно на чёрное и белое. Та самая, которая не прощает предательства. Вот только связь, что протянулась меж их душами, не давала ему так просто отвернуться от человека на той стороне. К метаниям на почве чужой измены каждый день капля по капле примешивалась ещё и тоска. Ровно неделю смог продержаться Юри, упорно смывая с рук, не читая, чужие слова. Потом же противиться природе стало невозможно, и он начал украдкой просматривать длинные письма с извинениями на своей коже. И каждый раз сердце болезненно сжималось от вида таких знакомых округлых букв. Время шло, но Юри всё никак не мог найти в себе силы, чтобы преодолеть жгучее чувство обиды и наконец выйти на контакт с соулмейтом. Что, конечно же, повлекло за собой определённые последствия. К моральным страданиям родственной души прибавились ещё и физические. Иногда, когда Кацуки позволял себе вслушиваться в свои ощущения, до него долетали обрывки чужой боли. Всё чаще ноги начинало сводить от странных судорог, а дыхание беспочвенно сбиваться. Вполне ожидаемо, что вскоре противиться волнению за человека на той стороне сил просто не осталось, и ручка, немного подрагивая в руке, вывела на коже: "Прекрати, пожалуйста" Почти мгновенно всплеск чужой радости тугой спиралью стянулся внутри, вызывая волну мурашек вдоль позвоночника. Вот только не прошло и минуты, как всё та же спираль болезненно лопнула от вязких разочарования и тоски, пришедших на место положительной эмоции. Пошатнувшись от такой резкой смены состояния, Юри опустился на кровать. Осознание того, как он от всего устал, легло на его плечи мягким покровом. Чувствовать страдания родственной души не было ни сил, ни желания, поэтому к предыдущему сообщению было приписано: "Не хватало, чтобы кто-то из нас попал в больницу" Позволив себе, словно глотком свежего воздуха, насладиться мгновением, когда в чужой душе расцвела надежда, Кацуки безжалостно отвернулся, неосознанно воздвигая вокруг себя глухую стену. Слишком много преград было между ним и его соулмейтом, чтобы это не стало проблемой. Где-то в глубине души Юри действительно понимал мотивы поступков своей половинки. Ещё чуть глубже — осуждал в малодушии. Совсем глубоко, почти на самом краю подсознания, — винил себя, считая недостойным быть рядом с человеком, которого смог полюбить. И соулмейт, словно в попытке помочь ему удержаться на ногах в столь неустойчивом эмоциональном состоянии, неожиданно преподнёс сюрприз. Невзирая на упорное молчание с другой стороны, он резко сменил вектор содержания писем, начав смущающе подробно описывать свою жизнь, привычки и окружение. Настолько подробно, что иногда Юри заворожённо смотрел, как соулмейт, увлёкшись, исписывал не только руки, но и ноги с торсом. В какой-то момент Кацуки даже завёл тетрадь, в которой фиксировал факты, что без колебаний и опасений описывались той стороной. Родственная душа открывалась ему так искренне, что это иногда казалось полным безрассудством. Ведь был немалый шанс, что важная информация просто канет в пустоту, так и оставшись проигнорированной. Но, кажется, соулмейт знал, что попытки докричаться до чужой души небесполезны. Что его слышат, пусть и не спешат вновь подпустить ближе. И был в этом более чем прав. Юри, пусть и не хотел этого признавать, дорожил каждой крупицей полученной информации. Ведь она делала человека на той стороне чуть ближе. Она делала его реальным. Когда тетрадь распрощалась с последним чистым листом, соулмейт обратился к нему с просьбой разыскать в интернете видео и обязательно его посмотреть. "Очень прошу тебя. Это важно" Найти нужный ролик не составило труда. И с первых плачущих звуков скрипки оно окунуло Кацуки в водоворот эмоций, заставляя переживать за маленького мальчика и его мать, а также с трепетом вслушиваться в голос певца, поющего о надежде. Появление Виктора Никифорова в кадре было настолько внезапным, что Юри едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть от неожиданности. Невольно сжав в руках телефон, Юри стал жадно ловить взглядом каждый момент, где появлялось лицо кумира. Оно было настолько сосредоточенным и прекрасным, что сердце предательски заполошно билось в груди. На финальных кадрах, где мальчик таки смог встать на ноги, Юри обрадованно заулыбался. Смотря на счастливое лицо Виктора, Кацуки думал о том, какой именно смысл пытался вложить в просьбу посмотреть это видео его соулмейт. "Не Виктора же он мне хотел показать?" — усмехнулся про себя Юри, пока его взгляд не упал на открытое запястье своего кумира. Внутри всё похолодело, а сердце ощутимо дрогнуло от странного предчувствия. Надежда на то, что он ошибся, мгновенно смешалась с надеждой на то, что ему не показалось, сделав движения мальчика неуклюжими и нервными. Дрожащими пальцами нажав на паузу, Юри перемотал изображение на середину клипа. Поразительно точно попав в нужный кадр, он судорожно вздохнул, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Картинка на дисплее телефона была удивительно чёткой, что позволяло прекрасно рассмотреть, как сосредоточено было лицо фигуриста в этот момент, как грациозно и прекрасно было выгнуто его тело, только приземлившееся из прыжка, как повёрнута облачённая в тёмные штаны нога, готовая в любой момент сделать поворот... Как легко откинута для равновесия рука, на обнажённом запястье которой был изображён иероглиф, который Юри сам исправлял несколькими днями ранее. Телефон как-то незаметно выскользнул из ослабевших пальцев, а чтобы дышать, воздух приходилось с силой вталкивать в лёгкие. Рассеянно смотря на свои пустые руки, Юри долго не мог понять, почему их так трясёт. Смысл увиденного долго не мог проникнуть в сознание, в то время как мозг вопил о том, что подобного просто не может быть. Такой талантливый и божественно прекрасный Виктор Никифоров является его родственной душой? От абсурдности подобной мысли Юри нервно рассмеялся. А может, он и правда не так всё понял? Может, его соулмейт пытался таким образом сказать, что лично знаком с Виктором? Но как ни пытался Юри убедить сам себя, сердце, что бешено заходилось в груди, уже знало ответ. Оставалось лишь убедиться наверняка. Не успев как следует обдумать эту мысль, Юри взял в руки пишущий предмет и спросил напрямую: "Ты... Виктор Никифоров?" "Да, это я" Как оказалось, к этому ответу Юри готов не был, ибо буря, что мгновенно поднялась в его душе, была по-настоящему беспощадной. Голова разрывалась от огромного количества мыслей, тело колотило, словно в лихорадке, кидая его то в жар, то в холод, а эмоциональное состояние в мгновения менялось с "несоизмеримо счастлив" до "удушающе зол". При всем желании Юри не мог сказать, сколько продолжалась его внутренняя борьба с собой и когда именно мощность нервного срыва начала сходить на нет. После столь тяжёлой реакции вся какофония чувств и эмоций вылилась в обессиленное поскуливание и слёзы, которые никак не хотели заканчиваться. Ворох мыслей, что разрывал его голову с момента открытия личности соулмейта, съёжился в одну. Юри просто не знал, что ему делать дальше. Он не знал, как жить с этой правдой, боясь, что не выдержит груза ответственности, которая автоматически прилагается к связи со всемирно известным фигуристом. Кацуки был простым человеком. Без выдающихся талантов или выразительной внешности, как он мог быть достойным такого подарка судьбы? Новая волна подступающей паники неожиданно распалась на щекочущую мысли пену, стоило его усталым, покрасневшим глазам обнаружить под их немногословным разговором ещё одну, ранее не замеченную фразу. "Пожалуйста, давай всё начнём сначала..." Поднеся руку ближе к лицу, Юри с каким-то странным трепетом погладил эти слова, находя в них своё спасение. Он наконец смог увидеть то, что не заметил ранее, поглощённый своими эмоциями. Он не был один. Всегда, что бы ни случилось, соулмейт был рядом, поддерживая и помогая так, как только мог. Даже сейчас, когда казалось, что внутренний мир Юри грозил дать трещину, человек на той стороне незримо был с ним, не давая окончательно сорваться. — Виктор Никифоров — мой соулмейт, — срывающимся шёпотом проговорил Юри, после чего, сам того не ожидая, негромко рассмеялся. Осознание этого одновременно простого и в то же время неподъёмного факта отозвалось в каждой клеточке тела приятным покалыванием. Виктор всегда его поддерживал и помогал, разделяя все трудности юного соулмейта на двоих. И Юри не имел права не дать ему ещё один шанс. Никифоров, осознав свои ошибки, собственными руками разрушил возведённые между ними стены из лжи и недомолвок, а теперь стоял и терпеливо ждал. Ждал, готовый принять любое решение Кацуки, даже если вместо прощения получит плевок в открытую душу. Опережая червячков сомнения, что уже заносили зубы над его решением, Юри усталыми, но уверенными движениями нащупал на полу ручку и вывел на коже обнадеживающее: "Давай" За окном занимался рассвет, когда Юри, закрывая красные от недосыпа и слёз глаза, поклялся себе, что обязательно приложит все силы, чтобы эта попытка начать всё заново оказалась удачной.