Greensleeves

Струны солнечного света скользили сквозь тонкие ветви деревьев, создавая удивительную игру цветов и едва уловимого звука. При каждом порыве ветра веточки словно стряхивали с себя слезы освежающего утреннего дождя, и те стремительно падали вниз, в грязные лужи. Человеческое ухо не могло уловить звук столь легкого удара капель о воду, но демон слышал все четко. И он даже мог сравнить ее со звоном разбивающегося стекла, как будто сотни прозрачных крупных бусин ударялись оземь и раскалывались на сотни осколков. Однако этот звук был приятен. Он ласкал слух и заставлял забыться на некоторое время. Но Себастьян не мог позволить себе думать о чем-то помимо музыки, и эту странную мелодию дождевых капель он старался использовать сейчас в угоду себе. Кап… «На что это похоже? Кажется, ля», - думал про себя Михаэлис и необдуманно дернул музыкальный инструмент за струну. - Ля-а-а-а, - жалобно протянула лютня и тут же успокоилась. - Да, ля, - соглашаясь с несчастным струнным инструментом, который мучили уже на протяжении двух часов в поисках гениальной мелодии, сказал сам себе демон. – Пусть будет ля-минор… Задумчиво глядя на лютню, Себастьян постукивал пальцами по верхней деке. Кроме решительного ля в голову больше ничего не шло. Не то чтобы Себастьян не мог сочинить красивую мелодию, нет. Ему даже было не впервой писать музыку – среди сотен его контрактеров были и музыканты, которые добивались признания благодаря именно сделке с этим инфернальным существом. Но тут было мало просто сочинить шедевр, который бы запал в душу миллионам людских душ. Целью была одна-единственная душа, которая вполне могла и отвергнуть столь шикарный дар. В течение нескольких часов Себастьян представлял в своей голове десяток мелодий, парочку даже наиграл, но все было не то. «Чушь», - вот что думал Михаэлис, когда заканчивал игру и оставлял лютню в покое после очередного приступа вдохновения, который чередовался со ступором. Черноволосый мужчина наобум провел плектром по струнам. - Ля, до-о, ре, ми! – прозвенела лютня. Стоп. А вот это уже показалось интересным. - Ну-ка, повтори, - ласково произнес Себастьян и сам же снова воспроизвел предыдущее движение плектром, только медленнее. - Ля, до-о, ре, ми… - уже немного неуверенно излила лютня, словно боялась, что при детальном рассмотрении и эта мелодия отправится к своим предшественникам. Демон улыбнулся. Поймать нужную волну – вот что было важно при сочинительстве, и не суть, что это было – музыка или литература. Уловить, схватиться за этот легкий порыв вдохновения и развить идею. Благо Себастьяну не нужно было ничего записывать – его феноменальная память далеко не смертного существа позволяла ему помнить все необходимое. Начало мелодии было положено, осталось продолжить. Поочередно проиграв несколько аккордов в ля-миноре, мужчина настроился на этот лад, и начал играть мелодию заново. И словно по взмаху волшебной палочки, ноты полились из-под его пальцев сами собой. - Фа, соль, фа, ми-и, си, соль… - лютня медленно и с наслаждением повела мелодию дальше; струнный инструмент словно почувствовал уверенность, как только демон выказал свое удовлетворение от музыки, и ноты теперь свободно шли с его языка. - Ха-хах! – демонически засмеялся Михаэлис и с силой ударил лютню по деке, отчего она тут же отозвалась глухим деревянным стоном. Он отбросил инструмент в сторону и резко развернулся к окну. Покручивая в пальцах плектр, он снова и снова повторял мелодию у себя в сознании, неосознанно напевая ее. Но вдруг ему в голову пришла одна печальная мысль. - А ведь еще стихи писать… Тяжело вздохнув, Себастьян оглянулся на лютню и кивком дал ей понять, что музыкальное сумасшествие только начинается. Тяжелая дверь в покои отворилась, впуская внутрь юную леди с копной черных блестящих волос, аккуратно уложенных в аристократичную прическу. Болящая, в усталой позе распростертая на постели, слегка приподняла голову, но заметив, что вошедшей оказалась Анна, тут же постаралась приподняться хотя бы на локтях. - Мария, солнце мое, - сладко пропела Анна, присаживаясь на край постели своей сестры. Та лишь слабо улыбнулась, пытаясь показать своим видом, что несмотря ни на что, она чувствует себя прекрасно. - Все хорошо, Анна, - Кэри накрыла своей кистью руки ладонь сестры и нежно погладила по коже, - мне уже лучше сегодня. Что сказал король? В голосе девушки тут же послышались беспокойные нотки. Старшая Болейн отвела взгляд и посмотрела в окно, делая вид, будто старается понять, какая погода сегодня. - Он слишком занят, - нарочито-небрежно бросила Анна, не отрывая взгляда от стеклянной рамы. – Ты же наверняка в курсе, какая сейчас ситуация в Европе. - Не лги мне, - золотистые брови на милом личике молодой аристократки резко сошлись в одну грозную линию. – Он не хочет приходить, верно? Я теперь беременна от него, меня и ребенка надо беречь, а значит, и развлечься со мной он не сможет, так действительно, какой толк ко мне приходить? Дай Бог, скажет спасибо, если я сына рожу! - Мария! – Болейн устало взглянула и одновременно строго посмотрела в глаза сестре. В своем уме она не понимала, почему именно ей приходится решать сердечные проблемы сестры, да еще и выгораживать короля. – Не будь столь строга к нему. Ты даже лучше меня знаешь, как он может быть занят. Ему сейчас не до личных дел. Как только появится время – он обязательно навестит тебя, а пока – терпи. Или ты не урожденная Болейн? Мария открыла было рот, чтобы разразиться грозной тирадой, но ее прервал настойчивый стук в дверь. Недовольно цокнув языком, Кэри попросила стучавшего войти. - Это я, - раздался бархатный мужской голос, принадлежавший никому иному, как Георгу Болейну – брату Анны и Марии. Его лучезарная улыбка, казалось, осветила мрачную комнату, и даже сухие и блеклые деревянные поверхности отразили его радостное свечение, растрепанные черные волосы в картинном беспорядке лежали на голове, придавая выпускнику Оксфорда непринужденный и жизнерадостный вид. - Георг! – в голос воскликнули сестры. Едва не вспыхнувшая ссора была позабыта, перед глазами стоял более интересный экземпляр для разговора. Анна вскочила с кровати и почти подлетела к брату, который подхватил ее на руки и в радостном танце закружил ее по комнате. Опустив старшую из сестер на пол, он направился к младшей, которая уже протягивала к нему свои руки для объятий. - Марианна, моя дорогая юная сестрица, - Георг часто называл сестер полными именами, ему казалось, что это придает им еще больший аристократический шарм. – Как твое самочувствие? - Намного лучше, - Мария улыбнулась, мягко, но настойчиво заставляя брата наконец присесть на постель рядом с ней. – Лекарь говорит, что такое состояние продлится еще пару дней, а потом мне станет лучше. Это нормально на первых месяцах беременности. - Прекрасно! – зачем-то воскликнул Георг, перемещая свой взгляд с Марии на Анну и обратно. – Я надеюсь, что через восемь месяцев статус семьи Болейн будет намного выше, благодаря рождению наследника династии Тюдор. А я не сомневаюсь, - парень наклонился к животу сестры и слегка погладил ладонью, - что там растет мальчик, который станет величайшим королем. Мария нахмурилась при упоминании слов о возможном повышенном статусе семьи Болейн. Ее родные ждали рождения этого ребенка, не потому, что это долгожданный внук или племянник, а просто потому, что его принадлежность к мужскому полу могла открыть новые горизонты для влияния древней династии Болейнов. Чтобы отвлечься от мрачной мысли, Мария решила спросить первое, что пришло в голову. - А как там Уильям? – Кэри уже давно не интересовалась о своем муже, который, исходя из обстоятельств, и мужем-то уже не был, только если на бумагах, но сейчас ей почему-то пришло в голову позлить брата. Непонятно, зачем. Она просто знала, что родственников расстраивало, когда она интересовалась об Уильяме, им казалось, что она днями и ночами должна думать только о Генрихе, что было недалеко от истины, но ей захотелось немного уколоть брата, чтобы тот спустился с небес на землю. - Нормально, - Георг даже сделал небрежный жест рукой, словно отмахивается от мухи. – Кстати, Аннамария, - парень решил перевести разговор в более безопасное русло, - я встретил в коридоре твоего слугу, он был занят чисткой твоих нарядов, но спросил, не буду ли я столь любезен передать тебе кое-что. Георг опустил руку в карман кафтана и, нашарив что-то шуршащее, извлек оттуда письмо в чисто белом конверте. Протянув его Анне, он загадочно проговорил: - Этот холоп сказал, что оно от тайно влюбленного в тебя лорда. Брови леди Болейн в удивлении приподнялись вверх, а рука потянулась за интересующей вещью в ладони брата. Не медля ни секунды, Анна вскрыла конверт и под монотонный разговор брата и сестры принялась читать написанное. Быстро скользнув взглядом в конец страницы и увидев подпись, аристократка поняла – это письмо от Генриха! Девушка постаралась ничем не выдать свое внезапно накатившее волнение и снова устремила взор к письму. Ее удивило то, что в нем были стихи, в которых несчастный отвергнутый король сокрушался о том, как его возлюбленная леди могла обойтись с ним так жестоко. Он писал о том, что выполнил бы любой ее каприз, дал бы все, что она пожелает, но пусть только согласится быть рядом с ним. Ошеломленная, она прочитала стихотворение еще несколько раз и, прижав его к губам, молча подошла к окну. Вдруг в комнате воцарилась тишина – видимо, поведение Анны заинтересовало брата и сестру. - Что там? Кто это, Аннамария? – в нетерпении полюбопытствовал Георг. - Ах… Тут не указано, - мгновенно солгала девушка и стремительно направилась к двери. – Мне надо на свежий воздух. - Кстати, Анна! – крикнул брат сестре уже в спину, когда та распахнула дверь, отчего бедняжка даже немного вздрогнула. – Ты же знаешь, что сегодня бал? - Бал? – изогнув бровь в недоумении, Анна посмотрела на брата, который энергичным кивком подтвердил свои слова. – По какому поводу? - Да много ли поводов надо королю, чтоб устроить пир! – хохотнул Болейн, от души смеясь над своими словами. – Мария по понятным причинам не сможет присутствовать, но ты, дорогая сестричка, ты обязана быть там. Болейн слабо кивнула и вышла из комнаты. Медленным шагом она прошла вперед по узкому коридору. Поморщив нос от странного запаха сырости, она вновь достала письмо и перечитала его. В третий раз. Зал, как обычно, был наполнен сонмом людей. Разодетые в дорогие и цветастые ткани, они парами, тройками и поодиночке сновали туда-сюда, раздражая и перекрывая свободный проход. Анна явно была не в духе этим вечером: письмо Генриха выбило ее из колеи, такого решительного шага от короля она никак не ожидала, и теперь больше всего ее заботило, как же правильно поступить ей. В поисках поддержки девушка глазами нашла Себастьяна, непринужденно подпиравшего стену у входа в зал и раздававшего всем мимо проходящим дамам свои обаятельные улыбки. «Поганый черт», - со злостью подумала Анна и залпом осушила свой кубок с вином. На людях такие слова не произнесешь, она же леди, но благо, в мыслях можно было выражаться, сколько хочешь. И Болейн успешно пользовалась этим правом, чтобы лишний раз облегчить душу. Раздражали не только люди, не только довольное выражение лица демона, но и тот факт, что ей не удалось обмолвиться с Генрихом и парой слов, теперь, когда это было так важно. Анна опустила руку в карман, чтобы проверить, что письмо все еще на месте. Вдруг на глаза ей попался хохочущий брат, отплясывающий под руку с какой-то смазливой аристократкой. «Лицемер», - зло подумала девушка, вспомнив, о чем сегодня Георг говорил с Марией. Кажется, Болейн сегодня была готова щедро одарить персональной характеристикой каждого присутствующего в этом зале. Бодрая и живая мелодия, доносившая с противоположной стороны зала, вдруг резко оборвалась, и ведущий музыкант жестами и топотом попросил всех внимания. - А теперь, - с поднятыми руками, в одной из которых покоилась лютня, вещал старый мужчина с белоснежными и густыми волосами, - представляю вам, лорды и леди, песню, сочиненную Его Величеством королем. По залу прошелся восхищенный возглас. Кто-то из вельмож восторженно крикнул: - Талантливый человек талантлив во всем! Его Величество искусно правит своим народом, неудивительно, что свой дар он применяет и в других видах искусства. Многие зааплодировали такой приторно сладкой речи, Генрих удовлетворенно же поднял кубок и кивнул красноречивому оратору, бросая лишь мимолетный взгляд на Анну. Та неподвижно сидела на своем месте, не обращая внимания ни на кого, лишь неотрывно следя за королем. Сердце барабанило с бешеной скоростью - Болейн чувствовала, это все неспроста. Кривая усмешка на лице Себастьяна давала понять, что она не ошибается. Вперед вышла певица – одна из фрейлин королевы Екатерины, которая славилась среди придворных девушек соловьиным пением. Облаченная в зеленое бархатное платье, она как-то сильно походила на саму Анну, хотя, возможно, Болейн так только казалось. Заиграла лютня, извлекая на свет чудесную, нежную и неторопливую мелодию. Еще пара тактов, и с губ певицы сорвались первые строчки песни, которые полностью совпадали с теми стихами, что были написаны в письме Генриха к Анне.