***
Уилсон даже не догадывается, зачем позволил втянуть себя в эти мучительные отношения. За какой-то год Грегори Хаус умудрился стать его лучшим другом, абсолютно не спрашивая при этом мнения самого Джеймса. Он вторгался в его квартиру без приглашения, ел его еду, смотрел его телевизор, лёжа на диване прямо в кроссовках. Хаус критиковал всё, что он надевал, покупал, делал и даже то, как он спал. Господи, Уилсону временами казалось, что он, судя по комментариям Хауса, делает неправильно совершенно всё. Наверное, в конце концов он бы даже сам поверил в это, если бы не встретил Бонни, которая точно не согласилась бы выйти за него, будь он таким, как считал его лучший друг.***
Хаус знает, что не прав, когда без особого повода придирается к Уилсону. Но выражение вселенского терпения и страдания на лице Джеймса бесценно, и он просто не может остановиться. К тому же, ему до чёртиков интересно, когда же терпение святого онколога лопнет и его пошлют далеко и надолго. К его удивлению Уилсон кажется совершенно невозмутимым и терпит даже самые несправедливые комментарии Хауса. Ему почти надоедает испытывать терпение друга, но тут Джеймсу приходит в голову безумная идея ещё раз залезть в петлю брака. Первую жену Уилсона, Сэм, он не знал, но сполна хлебнул последствия её пребывания в жизни мужа. О, да, Хаус воочию видел, каким становился Джеймс в депрессии, и совершенно не горел желанием увидеть это снова, ведь не смотря на то, что он познакомился именно с таким Уилсоном, нормальный - белый и пушистый - Джеймс ему нравится гораздо больше. Так что он с головой уходит в отговаривание друга от безумного шага и критику каждого пункта подготовки к свадьбе и выбора жилья. Как ни странно, Хаус претерпевает фиаско и с грустью смотрит на то, как Джеймс добровольно надевает кандалы брака. Впрочем, у него и без Уилсона полно других дел: у него закончилась практика, его уволили во второй раз и теперь ему нужно искать другую работу.***
Их первый поцелуй происходит под омелой на одном из новогодних корпоративов Уилсона, на который Грегори увязался в качестве приглашённого гостя. Джеймс как раз находится в ссоре с Бонни и совсем не против компании своего язвительного лучшего друга, способного развеселить его своими комментариями о его коллегах. На работе Грегори знают чуть ли не лучше самого Уилсона. Скандальный Хаус известен далеко за пределами своей больницы и, к тому же, часто приходит сюда к нему и умудрился познакомиться с теми людьми, которых не знал даже сам Джеймс. В общем, им довольно-таки весело, и Уилсон почти забывает о ссоре с женой, как и вообще о её существовании. Они с Хаусом идут за напитками и едой, обсуждая новую пассию главного врача, когда одна из медсестёр вдруг говорит: "Стоп! Вы стоите под омелой и просто обязаны поцеловаться!" Джеймс с недоумением смотрит вверх и вправду замечает прямо над ними одну из бестолково развешанных по всему помещению веточек. Джеймс пытается всё свести к шутке, а потом говорит, что женат, что он не гей, в общем, начинает мямлить и метаться. Грегори останавливает его: "Не будь бабой, Уилсон! Или будь, так как я раньше не был замечен в гомосексуализме", - и с этими словами придвигается вплотную и целует оторопевшего Джеймса. Поначалу им обоим неловко, но потом они самую чуточку увлекаются. Уилсон - мягкий и гибкий, Хаус - напористый и жёсткий, что делает поцелуй почти идеальным для каждого из них. Наконец, они отрываются друг от друга. Секунду они неуверенно и удивлённо смотрят друг на друга, а потом смеются и идут дальше. Вечер проходит весело и безмятежно, и инцидент с поцелуем забывается. Через пару дней Джеймс мирится с Бонни, а Хауса увольняют в третий раз. Промаявшись пару месяцев в поиске работы в Бостоне, Хаус теряет терпение и переезжает в Принстон, получив место диагноста в Принстон Дженерал.***
Уилсон никогда не понимал женщин, клюющих на Хауса. Да, он признавал, что тот не лишён своего обаяния, и ему нравилось чувство юмора Хауса и его острый ум. Но вот понять, почему женщины, которые только-только познакомились с небритым грубияном, но тем не менее, млели перед ним, Уилсон не мог. И не понимает вплоть до того, как Хаус неожиданно приезжает к нему погостить спустя почти год после переезда в Принстон. Джеймс уже два месяца разведён и переехал обратно в свою старую квартиру. Он до сих пор тоскует по Бонни, и сегодня ему особенно грустно. Так что, когда Хаус как всегда беспардонно врывается в его квартиру, Джеймс искренне рад его видеть. Но вместе с тем внутри него поднимается целый ворох не испытанных прежде чувств, впрочем, стоит признать, не испытанных именно по отношению к Хаусу. Грегори выглядит неожиданно хорошо отдохнувшим, да и вообще, хорошо. Он немного загорел, на фоне чего его глаза кажутся даже ещё более синими. В этот вечер обычно всегда напряжённый Хаус как-то непривычно расслаблен. Он много шутит, хвалит ужин, который Уилсон вообще-то готовил для себя одного, и в целом ощущается как-то иначе. Джеймс сам не замечает, как понемногу хмелеет от выпитого за ужином вина. Хаус кажется привлекательнее с каждой прошедшей минутой. Уилсон спохватывается только когда ловит себя на мысли о том, как ему нравится запах Хауса - вкусный земляной аромат с мускусными нотками. Он отлучается в уборную, плескает на лицо водой, немного трезвеет и решает, что пора снова начать ходить на свидания - Господи, он только что был готов наброситься с поцелуями на лучшего друга! Дальше вечер проходит совершенно обычно. Разве что Уилсон пару раз ловит себя на неловких мыслях о том их поцелуе. Впрочем, Хаус, видно, ничего не замечает, и они вполне себе мило и безобидно общаются, а потом расходятся по спальным местам. Следующие несколько дней проходят так же весело и безмятежно, а потом Грегори уезжает домой, оставляя после себя лёгкость и радость от встречи и лёгкую грусть от расставания. Ведь каким бы паинькой он ни был все эти дни, Хаус всё равно остаётся Хаусом, что значит, что рано или поздно он опять начал бы приставать к Уилсону со своими придирками и дурацкими подколами. Впрочем, Джеймс не был бы против быть к нему поближе. Однако, это происходит лишь три года спустя, когда он устраивается в онкологическое отделение Принстон Плейнсборо в надежде разыскать брата.***
Хаус не знает, как он умудрился проработать в Принстон Дженералс почти пять лет. Не то чтобы ему было там плохо, но непробиваемый идиотизм начальства в лице главврача попортил ему немало нервов и крови. Так что в конце концов, пусть и спустя пять лет, он-таки сорвался и наорал на тупого недоумка, за что и был уволен. Четыре раза быть уволенным из-за непримиримых разногласий с начальством - впечатляюще даже для такого твердолобого упрямца. Грегори решает, что неплохо бы для разнообразия поработать под руководством более-менее вменяемого человека, и соглашается на предложение Кадди. К тому же, в Принстон Плейнсборо работают его лучший друг и его подружка, с которой он встречается уже два года. Впрочем, то, что Стейси станет его коллегой, привлекает его куда меньше, чем возможность таскать обеды у Уилсона. Хаус знает, что это неправильно, но с самой первой секунды знакомства с Уилсоном он был уверен, что нашёл спутника своей жизни, своего соулмейта. Они совершенно непохожи на первый взгляд, да и на второй, если честно, но если спросить любого из них, кто понимает их лучше всех и кто им всего ближе, каждый без промедления укажет на второго. Самое херовое - то, что это не имеет никакого отношения к сексу. Вроде бы. Ведь у Хауса есть Стейси, а у Уилсона - подружка, какая по счёту Хаус и не пытается вспомнить. Так что Грегори с готовностью забывает тот странный поцелуй многолетней давности и квалифицирует их с Джеймсом отношения как платоническую, почти братскую связь двух противоположностей, дополняющих друг друга. Не то чтобы он много об этом думал, но факты налицо и говорят сами за себя.***
Три года спустя в их дружбе наступает кризис. Стейси ушла, оставив за собой разрушенного почти до основания Хауса. После её решения о проведении компромиссной операции, пока он валялся в добровольной коме, он так и не смог её простить. Грегори был уверен, что без операции можно было обойтись, но Стейси в первую очередь хотела спасти ему жизнь. Уилсон не знает, что выбрал бы он сам, и не раз со стыдом благодарит Господа за то, что не ему пришлось этого делать. Как бы то ни было, Хаус в депрессии. И ему совершенно не помогает то, что Кадди назначает его заведующим отделением диагностики. Работа - последнее, о чём он думает. Уилсон пытается помочь ему всем, чем может, но Хаус никак не показывает того, что он ценит или хотя бы замечает его попытки. Онколог решает, что просто будет рядом. Несмотря ни на что.***
Уилсон знает, что было чертовски тупой идеей приехать к Хаусу на Рождество. Он ведь даже не отмечает этот праздник. У евреев нет Рождества. Но нет же, приехал. Пожалел беднягу Грегори, который остался совсем один. А тут как раз и он расстался со своей пассией. И подумал, что двум неудачникам можно объединиться и попытаться хоть как-то скрасить выходные. Вот только что делать с пьяным в стельку Хаусом, который ещё и викодином закинулся, он не знает. Да, не так он представлял себе свои выходные. Эхх, мог же сейчас валяться в постели с Беттани, хорошенькой медсестричкой из педиатрии, и слизывать взбитые сливки с её плоского живота. Но вместо этого придётся тащить в постель Грегори, а это не сулит ему ничего, кроме может быть растяжения, ведь несмотря на всю свою худобу Хаус весил, как слон. Он кое-как дотаскивает Грегори до спальни и роняет его на кровать. Немного подумав, стаскивает с него ботинки с носками и брюки и накрывает сверху одеялом. Тут Хаус хватает его за руку, приоткрывает глаза и говорит: "Уилсон, это ты? Спасибо за всё, что ты для меня делаешь. Я никогда не говорил этого, но я и вправду ценю тебя и нашу дружбу. Не уходи. Расставание со Стейси я ещё как-то переживу, но без тебя я точно не смогу. Останься, пожалуйста". Договорив, он утягивает Уилсона к себе под одеяло, обнимает его и засыпает. Уилсон знает, что всё, что только что вышло из рта Грегори, было сказано под действием алкоголя и наркотика, и что Хаус скорее умрёт, чем признает, что говорил такое, но ему в общем-то плевать. Пожалуй, приехать к Грегори на Рождество было его лучшей идеей за всю жизнь.***
Хаус думает, что не должен так радоваться назначению Уилсона. Какая разница, кто заведующий онкологией больницы? Вообще, он не считает заведование отделом чем-то важным и значительным. Он сам стоит во главе диагностики уже два года, и это никак не изменило его жизнь. Хотя ладно, если быть до конца честными, кое-что да изменило. У Хауса, по крайней мере, теперь всего один начальник, и он сам может выбирать себе персонал, да и зарплата у него повыше прежнего. Впрочем, это никак не объясняет, почему он так рад повышению Джеймса. Версию с радостью за успехи друга Грегори даже не рассматривает - у них с Уилсоном не такая дружба, по меньшей мере, со стороны самого Хауса. А потом он понимает: теперь он сможет отрывать Джеймса от работы сколько захочет, ведь за тем никто уже не будет следить, и сможет брать у друга ещё больше денег на свои развлечения, ведь зарплата у того теперь тоже выше прежнего. Докопавшись до причины своей радости, диагност удовлетворённо кивает сам себе и возвращается к прежнему занятию, а именно к уничтожению очередного обеда Уилсона.***
Жизнь - та ещё сука. За следующие десять лет происходит столько всего плохого, что иначе её назвать никак нельзя. Уилсон женится и разводится в третий раз, съезжается и разъезжается с Хаусом, встречается и расстаётся с неподдающимся учёту количеством подружек, влюбляется в Эмбер и теряет её. Он с переменным успехом пытается исправить Хауса, но терпит поражение и просто решает смириться, правда, перед этим попытавшись оборвать с ним все связи, но так и не решившись дойти до конца. У Хауса же в жизни даже ещё больший раздрай, чем у Джеймса. Он формирует и распускает несколько команд диагностов, постоянно оскорбляет пациентов и нарушает закон, чуть не сходится со Стейси, попадает в психиатрическую лечебницу, почти садится в тюрьму, безуспешно пытается избавиться от болей, борется с наркотической зависимостью, встречается с Кадди почти год, но теряет её, въезжает в её дом на машине, тем самым вынуждая её уволиться и исчезнуть из его жизни, и в этот раз действительно попадает в тюрьму, выходит из неё, получив условно-досрочное, а потом решает на всё забить, ведь у Уилсона диагностируют рак.***
Уилсон узнаёт, что у него рак и что ему осталось жить максимум полгода. Хаус инсценирует свою смерть и предлагает ему провести эти шесть месяцев в дороге на мотоциклах. Уилсон почти уверен, что никогда не любил Хауса сильнее. Ему осталось жить полгода, но он так влюблён в самого несносного человека на свете, что это почти неважно. Они едут на байках так долго, как только могут. И на первой же остановке Уилсон, опьянённый быстрой ездой, радостью жизни и близостью Хауса, притягивает его к себе и впервые за двадцать с лишним лет дружбы целует его жадно и неистово. Конечно же, Грегори отвечает. Люди не жертвуют своими жизнями ради тех, с кем не хотят целоваться посреди шоссе где-то в Пенсильвании.***
Хаус целует каждую чёрточку на лице Уилсона. Столько лет прошло, казалось, впустую и теперь он не хочет терять ни секунды. Джеймс всё ещё слаб после экспериментального лечения, которое не возымело никакого эффекта, но уже начинает возвращаться к более-менее нормальному состоянию и с каждым днём становится всё более живым, здоровым, если это слово вообще можно употребить в адрес человека, который в течение полугода должен умереть от рака. Грегори считает Джеймса прекрасным и не желает оставить без внимания ни один участок на его теле. Хаус посвящает каждое свободное мгновение изучению Уилсона. Как будто и не было этих двадцати двух лет простой дружбы. Впрочем, дружба у них была какая угодно, но не простая. Странная, близкая, противоречивая и непонятная, но неизменно сложная и прекрасная.***
Они решают уйти вместе. Уилсон долго не соглашается. Он ужасается мысли о смерти Хауса. Честно говоря, своя собственная смерть не пугает его так сильно, как предполагаемая друга. Но Грегори абсолютно неумолим. Он говорит, что в ту же секунду, как сердце Уилсона перестанет биться, он пойдёт и спрыгнет с крыши. Он говорит это с такой уверенностью и обыденностью, будто это самая естественная вещь в мире. Будто он даже не считает возможным исход, при котором Джеймс умрёт, а он - нет. И только эта решимость, а также то, как Хаус говорит о свободе от боли, одиночества, возможного тюремного срока, необходимости строить новые мосты вместо сожжённых дотла, толкает его на мысль о том, чтобы уйти раньше, чем он действительно этого захочет, но уже не сможет выбирать. Влюбиться в лучшего друга, поцеловаться, трахнуться, жениться, купить дом и умереть в один день - банально, скучно и совсем не про них. На них больше похоже любить друг друга до тошноты, до крика, до боли, но жениться или почти жениться на других, ненужных, скучных и чужих. Всю жизнь отрицать очевидное, но таки умереть в один чёртов день.