Туманные нити

      Плотные шторы не пропускали первых лучей в комнату, погрузившуюся в ночной мрак. Часы пробили четыре раза, а свечи уже почти догорели до фитиля, но это будто не волновало человека, сидящего за массивным столом.       Легкий стук в дверь, что заставило единственного обитателя вздохнуть и потереть лицо.       - Входи, Джи.       Дверь скрипнула, а вошедший разразился ругательствами, когда споткнулся об ковер. Мужчина лишь устало улыбнулся, когда дослушал очередную тираду друга.       - Джотто, тебе стоит отдохнуть. Дорога была не близкая, дьявол забери нашего союзника.       Тот лишь пожал плечами и пододвинул бутылку вина к другу, когда тот сел перед ним в кресло. Арчери лишь приподнял бровь на такой тихий алкоголизм – он знает друга от и до, и не замечал в нем привычек уничтожать винные запасы в одиночку и без повода.       - Его подозрения оправдались, если верить тому, что нам рассказала синьора Беттино. – Джотто налил другу вина во второй бокал, словно знал, что Джи не заснет этой теплой ночью, и точно будет искать его.       Первые глотки терпкого вина были сделаны под напряженную тишину.       - Алауди обещал навестить коллег и информаторов, - после еще нескольких глотков сказал Арчери.       Его собеседник кивнул, болтая в руке бокал с вином. Лицо его было задумчивым, и разум блуждал где-то за пределами кабинета. Джи не стал ничего добавлять, зная, что не стоит сбивать друга с мысли – слишком эфемерна та, раз требует тишины и вина в начинающийся новый день.       - Скажи, смог ли ты вытащить небольшой осколок металла, не навредив раненому?       Глаза затянула золотая пелена, что Арчери не был уверен, что все дело в тусклом свете умирающей свечи. После посещения пострадавшего Джотто находился в уединенном молчании, изредка кивая головой на слова местного доктора.       Мужчина же ожидал ответ верного друга. То, что не давало ему покоя, может рассеяться в миг от другого взгляда, или, напротив, укрепиться. Он привык доверять своей интуиции, которая ластилась к дому Беттино, словно даст первую подсказку в том, кто стоит за этими преступлениями, или, напротив, покажет того, в чьих силах ему помочь.       - Я не силен во врачевании, - первое слово будто ветерок, пронеслось по кабинету. – Для этого нужны инструменты, опыт и знание, как не навредить. Кровопускание лечит далеко не все, и если не вытащить застрявший кусок, то он будет мешать затянуться ране.       Арчери высказал очевидное, известное многим, кто хоть раз лежал с ранами и слушал нотации скучающего голоса домашнего лекаря. То, что Джотто знал и сам.       Звук поставленного бокала отогнали тень мыслей, оставляя горькое послевкусие не до конца раскрытой тайны, что внутреннее природное любопытство неприятно заворчало.       - Я опробую теплые и мягкие перины нашего друга, что и тебе советую.       Джотто кивнул, вертя в левой руке то, что вначале не привлекло внимание Джи. Он прищурился, пытаясь разглядеть зажатый предмет в пальцах, но его постигла неудача – то, что вызывало задумчивость друга, было слишком маленьким, чтобы разглядеть в полутьме.       «Нужно посетить синьору Беттино ближе к вечеру», - решил Джотто, прекращая вертеть яблоко раздора – небольшой кусочек металла, который мог погубить молодого парня, если бы не тонкая работа девушки-травницы. Припомнив ее, запыхающуюся, но не остановившуюся перед незнакомцами, сразу направившуюся к постели больного, он мог только мягко удивиться такой решимостью и желанием помочь.       Однако больше всего мужчину интересовало, как она смогла сделать то, на что доктору понадобилось бы около получаса? То, что металл был вытащен без каких-либо затруднений, порождало много вопросов, как и жажду узнать ответы. И, возможно, необычная девушка будет первым шагом к раскрытию сокрытых и молчаливых тайн земель Трапани.

***

      Солнечные лучи весело играли в светлых волосах, окрашивая их в цвета рассвета. Тяжелый выдох, как и скрип старой кровати, ознаменовал новый день, полный тепла, приветливых людей, и постепенно проникающего умиротворения, когда обоняние улавливает невероятный аромат засушенных трав.       С каждым шагом хозяйки дом будто оживал: легкое пение делало дом светлее, чуть слышное постукивание ножом, нарезающим хлеб, перебивал звук переливающегося молока из кувшина в чашку, создавая созвучную мелодию.       «Нужно поблагодарить Беатрис за молоко, которое она дала мне вчера».       Из-за несвойственной прохлады ночи оно не испортилось и немного холодило горло, но девушка лишь зажмурилась от удовольствия. Покончив со скромным завтраком, Луна надела привычное серое платье и белый передник, заплетая волосы в косу – рассвет уже настал, а у нее слишком много дел, чтобы смотреть на невероятные краски неба.       Накинув плащ, она привычно взяла корзину с травами, заодно положив туда плащ Беатриче, которое вчера ей дал Алонсо. Внимательно осмотрев аккуратно убранный дом, девушка удовлетворённо кивнула, выходя из дома и идя в сторону курятника.       Покормив кур, как и почесав малыша кролика за ушком, она собрала яйца в корзину и прогулочным шагом направилась в деревню.       Лес приветственно огибал ветви деревьев, а солнце ненавязчиво освещало узкую тропинку. Луна вдохнула прохладный воздух, собирая травы и лесные ягоды, которые девушка откладывала в небольшую корзинку.       «Милая, запомни, вот такую маленькую корзинку ты ставишь в большую», - ласково объясняла ей мать. – «Ягоды и травы – одной земли, им ничего не будет, конечно, но они гораздо вкуснее не раздавленными. Верно?»       - Верно, - ответила девушка, вспоминая советы матери.       Удовлетворившись своей находкой, как и запомнив, где можно взять рассаду трав для своего огорода, она решила больше не останавливаться, поблагодарив лес за дары – погладила рукой старое дерево, желая ему цветения.       Лес постепенно рассеивался, и Луна могла заметить первых людей, кто отправился на поле, собирать пшеницу. Некоторые, увидев ее, махали руками, и она отвечала им тем же. Луна лишь поблагодарила отца, что он выбрал Трапани – люди здесь светлые, воздух наполнен силой природы и доносящийся морской соли. Здесь никто не считает, что светлые волосы, словно редкий снег, что-то несуразное, неправильное, дьявольское. Здесь люди видят только людей, их поступки и помыслы, не считая, что тот, кто отличается, обязательно должен гореть праведным огнем. По крайней мере, девушка может сказать так о большинстве жителей.       Чем ближе она подходила к центру, тем оживленнее становился город – бакалейные лавки раздвигали споры, дети весело бегали по улицам, мужчины направлялись к морю или полям, проходя мимо зазывал постоялого двора.       Веселый, румяный мужчина с пышными усами и хитрыми зелеными глазами выделялся среди всех остальных своим белоснежным фартуком и большим колпаком, который привлекал каждого малыша на улице. Луна знала, что тот был не раз похищен маленькими разбойниками, но всегда возвращался к своему законному хозяину – все же булочника Лучиано не только любили за легкий нрав, но и уважали за справедливость. Так что за уши были оттянуты многие воришки, как позже получали по маленькой булочке с наказом учиться лучше и помогать семье.       - Доброе утро, синьор Лучиано, - девушка всегда не могла сдержать искренней улыбки, когда видела этого здоровяка. Ей всегда вспоминались сказки мамы о викингах из холодных морей.       Тот хохотнул, открывая перед ней дверь.       - Доброе, и сколько раз говорить, что я тебе не синьор?       Та лишь прошла вглубь пекарни, вешая на крючок свой плащ и ставя корзину на низенькую скамеечку. Достав ленту, она сделала из своей косы привычный пучок и надела косынку. Мужчина подал ей фартук и только покачал головой на ее тонкие запястья.       - Дева Мария, Лунита, тебе уже свое хозяйство вести надо да детишек своих воспитывать.       Та только засмеялась на коверканье своего имени. Он всегда называл ее на итальянский манер и частенько беспокоился о том, что у нее нет своей семьи, особенно когда все ближе наступала весна. Девушка понимала, что Лучиано искренне переживал за одного конкретного юношу, который не давал ей проходу и частенько заглядывал в булочную.       - Говорите так, что мне не семнадцать, а сорок.       Он лишь покачал головой.       - Мне тут Хуанита донесла занимательную новость, что видела похожую на тебя девушку, выходящую из дома Беттино в ночи. Лунита, просто будь осторожна.       Луна вздохнула и кивнула. Синьорина Хуанита – яркая красавица и ядовитая сплетница уничтожила своим острым языком и зорким взглядом ни одну репутацию, как и брак. Поначалу она даже подозревала, что у нее и Лучиано – порочная связь. Слава Богу, что дальше подозрений синьорина не выходила, потому что иначе могла встретиться с неудовольствием пекаря, который несмотря на добрый нрав обладал великолепной памятью.       - Я знаю, ты славная и умная девочка, и в грехах тебя подозревать, что клеветать на воду, но людям мало нужно, сама знаешь.       Мужчина замешивал тесто, пока Луна просеивала муку. Она уважала этого мужчину, который поддержал ее после смерти отца, дал работу и честный кусок хлеба, хотя это было против ремесла — брать кого-то со стороны в то, чем занималась семья поколениями. У Ренато Лучиано не было ни братьев, ни сестер – его воспитывал дед, который и передал ему все свои знания. Ренато часто шутил, что он единственный из внуков, кто понимает всю прелесть муки и раскатывания теста, оправдывая кузин, которые давно вышли замуж и никого из своих детей не стали обучать тому, чему их учил глава семьи, что очень расстраивало мужчину.       - Алонсо прибежал ко мне ночью, старший сын синьоры Беттино был ранен, - от ее слов работодатель нахмурился, махнув рукой, велев продолжать. – Я не могла отказать в помощи, хотя не так хороша, как доктора. Но сейчас с Энрике все хорошо.       Луна подала яйца, на что мужчина кивнул, благодаря.       - Горячая кровь, сам был таким в шестнадцать, - покачал он головой. – Говорят, до барона дошли вести, что кто-то пытается поживиться за счет его земель, что он покинул Палермо и праздную жизнь, обосновавшись в семейном особняке.       Ренато заложил первую партию хлеба в печь, Луна принялась за взбивание яиц, внимательно слушая новости от него. Мужчина всегда рассказывал ей все, что услышал, чтобы та была в курсе возможных неприятностей. Она была благодарна за такую заботу.       - И я не скажу, что этому стоит радоваться, все же покойный барон был тем еще распутником, сомневаюсь, что его сын с друзьями чем-то отличаются.       Луна отвлеклась от своего занятия.       - Покойный?       Лучиано кивнул, доставая первую партию хлеба, аромат которого заполнил все пространство, дразня нос невероятным запахом. Скоро на запах прибудут первые покупатели, и тогда ей придется встать за прилавок.       - Многие шептались, что молодая вдова довела старика Забини до праотцов, но барон переиграл супругу, оставив все единственному сыну, а бывшая баронесса вновь вышла замуж, как только закончился траур.       Смутное беспокойство отразилось на лице. Все же так просто ничто не может быть, больно уж манера знакома, что девушка начала сомневаться, была ли она единственной ведьмой в этом городе. Все же чем-то это напоминает черных вдов, которыми ее пугала в далеком детстве бабушка.       «Возможно, я преувеличиваю опасность, но стоит обходить незнакомцев из Палермо стороной».       Но последнее она и не исполнила, просеивая семена сомнения в тех, кто был в доме семьи Беттино.