— и вовсе это не сказки.

Айзек, сколько его помнили, был человеком простым. Даже средним. Это слово ему полностью подходило. Он никогда не имел отличительных грамот или медалей в школе (пусть и учился предельно хорошо), его никто не унижал ни морально, ни физически (пусть и выводил он всех). С ним много что не происходило. Айзек, по сути, просто был. Поэтому было особенно странно слышать на его похоронах о том, что он многого добился в жизни. У Ребекки если и были воспоминания об Айзеке, то только те, которые вызывали у неё отвращение к нему. Никчёмный. Человек, который пропустил в своей жизни всё, что только мог пропустить. Айзек, по сути, и жизнь свою пропустил. Ребекка допила очередной бокал вина и устало облокотилась на локти, спрятав в ладонях лицо. Она устала от этого лицемерного вечера. Устала слушать пропитанные сочувствием слова от людей, речь которых ранее была пропитана ядом насквозь. Устала в принципе думать о том, что Айзек умер. Потому что Айзек не мог умереть. Для того, чтобы умереть, ему нужно было начать жить. Он этого не сделал. Ребекка всегда считала, что главное в жизни человека — это реализовать свой потенциал. Сделать так много, как он может сделать. Трудиться, не покладая рук. Заканчивать все свои начинания. И начинать заново делать то, что не в силах закончить. И именно поэтому ей был отвратителен Айзек. Глупый, бездарный, наивный. Никакой. — Твоя очередь произносить речь. Ребекка встретилась взглядом с заплаканными глазами матери Айзека. Она аккуратно обняла её и прошла к постаменту с гробом. Мать у Айзека тоже была лицемерной. Всю жизнь его ненавидела. Это ярко читалось на её картинно-опечаленном лице. Ребекка ненавидела лицемеров. Но, в конце концов, чем она была лучше? Она глубоко вздохнула и начала свою речь: — Мой дорогой муж прожил удивительную жизнь...